Рок - Б. Седов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дальше - больше.
Жора перестал лично участвовать в вымогательстве, поручив это своим верным помощникам. Теперь он спокойно сидел на уроках, снисходительно слушая нудные разглагольствования малограмотных учителей, и с непоколебимой уверенностью подсчитывал деньги, которые принесет ему после уроков Игореха Клещ, прозванный так за упорство и настойчивость, необходимые при вымогательстве.
После школы, а Жора, как ни странно, успешно окончил ее, он резко свернул с одобренной обществом дороги и не стал ни студентом, ни рабочим, ни солдатом.
Шел 1983 год. Призрак организованного бандитизма бродил по России.
Жора Беляев, уже получивший среди корешей прозвище Марафет, собрал вокруг себя небольшую, но крепкую компанию таких же, как он сам, подонков, и, умело руководя ею, приступил к грубому отъему денег и имущества у беззащитных граждан.
Он имел влияние на других молодых бандитов, но по-настоящему закрепил свой авторитет, когда, поймав одного из своих подручных на утаивании общественных, то есть - его, марафетовских, денег, хладнокровно застрелил его на глазах потрясенных братков. Ему давно хотелось испробовать в деле новенький «Макаров», который он купил на местном рынке месяц назад.
Труп спустили в сибирскую речку, а Марафет понял, что убить человека не сложнее, чем выбить ногой фанерную дверь дачной веранды, за которой мирно пьют чай ничего не подозревающие обыватели.
Свой первый срок он получил в 1986 году, когда их компанию взяли на ограблении кооператива, занимавшегося дорогими шапками и шубами. Отсидев два с половиной года и впитав огромное количество жизненной мудрости и опыта, которыми охотно поделились с ним татуированные гнилозубые паханы, Марафет вышел на свободу.
Оглядевшись, он с удовлетворением отметил, что благосостояние предприимчивой части населения значительно выросло, а это обещало рост и его личного благосостояния. Грабить простых людей стало невыгодно, и Марафет, покумекав, сделал правильный вывод. Перед его внутренним взором вдруг образовалась странная, но приятная схема, а точнее - карта движения денег. Ручейки, озера, реки и моря рублей, долларов и марок пронизывали общество, и оставалось только выбрать место, в котором предстояло забросить сеть.
Рассуждения Марафета были просты.
Работяга несет свои жалкие деньги в лавку. Все работяги носят деньги в лавку, и поэтому отнять деньги у лавочника примерно в тысячу раз выгоднее, чем у работяги. Но Марафет не остановился на этом выводе. Он пошел дальше.
И его рассуждения привели его к тому, что он увидел весь путь денег - от ничтожного продавца в кооперативном ларьке до зубчатого кирпичного забора на Красной площади, по углам которого торчат острые башни с рубиновыми звездами. Непрерывный поток денег тек из ларька в Кремль, останавливаясь на некоторое время в определенных местах, и вот именно эти места заинтересовали Марафета.
Он отдавал себе отчет в том, что идея поставить на гоп-стоп Кремль или госбанк может прийти в голову только законченному идиоту. Поэтому следовало вмешаться в ход событий пониже, там, где деньги уже стали достаточно крупными, но еще не попали под защиту самых главных воров, тягаться с которыми - себе дороже.
Последовали несколько ограблений оптовых баз, нападения на неофициальных инкассаторов, и вдруг Марафет увидел, что не один он такой умный. А еще он увидел, что, как грибы после дождя, неожиданно и быстро выросли многочисленные крыши, и сам он стал просто одним из десятков тысяч таких же жадных до денег и жестоких бандюков. Сферы влияния, иерархия группировок, сращивание криминала с милицией, все эти приятные новшества свалились на Россию, как горячий асфальт из кузова грузовика, и Марафет оказался закованным в тесные рамки общепринятых преступных нормативов.
На протяжении нескольких лет он был обычным рэкетиром, на нем повисло несколько убийств, и наконец настал тот час, когда Марафет понял, что оставаться в России - смерти подобно.
Вызов, ОВиР, виза, билет, аэропорт Кеннеди, Брайтон, американская русскоязычная братва, удачные и неудачные наезды на бывших соотечественников, еще несколько трупов и…
Повзрослевший и поседевший Марафет сидит в собственном офисе на двадцать первом этаже небоскреба в Лос-Анджелесе и задумчиво смотрит на бескрайнюю океанскую гладь.
В последние годы поток эмигрантов из России, хоть и ослаб, но все же остался достаточно густым, чтобы Марафет, выбравший своей темой спорт, чувствовал себя при делах и не ощущал пустоты за спиной.
Ни один из фигуристов, борцов, гимнастов и боксеров, приехавших на Западное побережье из далекой России, не мог надеяться на то, что ускользнет от пристального внимания Марафета. А если кто-то и пытался обойтись без поддержки этого влиятельного русского американца, то его находили и доходчиво объясняли, что даже Бог рекомендовал делиться. То же касалось и тренеров, и владельцев спортивных школ, и вообще всех русских, кто занимался спортом на берегу Тихого океана.
Телефон коротко пикнул, и Марафет снял трубку.
- Алло… А-а, Стилет, здравствуй, дорогой!
Закурив сигару, Марафет откинулся на спинку офисного кресла, и между ним и Стилетом начался обычный разговор двух опасных людей, которые делают вид, что сильно уважают друг друга, а на самом деле каждый осторожно ведет свою линию, думая только о том, чтобы собеседник ни в коем случае не догадался об его истинных намерениях.
- Ну что у вас там, в далеких Америках? - бодро начал Стилет.
- А что у нас тут? Да все то же. Доллар вроде еще не покраснел, все такой же зеленый, океан на месте, птички поют. Сам-то как? - умело поддержал дружескую беседу Марафет.
- Да сам-то я нормально. Все путем. А звоню я тебе, честно говоря, по делу.
- Вот так всегда, - с притворной грустью сказал Марафет, - звонит тебе уважаемый человек, ты хочешь с ним о приятных вещах покалякать, о рыбалке там, о девушках, а он все о делах, о делах… Когда же эти дела кончатся? Когда же мы на бережку с удочками сядем?
- Ой, не говори, Жорик, - вздохнул Стилет. - Но кто-то же должен заниматься делами, разве не так?
- Твоя правда, Стилет, твоя правда… Ну так что там за дело-то?
- А дело у меня такое, - Стилет сделал задумчивую паузу, - дело такое… Ты про человечка одного слышал? Знахарем зовется.
- А кто ж про Знахаря не слышал! Слышал я о нем, конечно. Тут про него такое рассказывают, что заслушаешься. Врут, наверное…
- Да нет, Марафет, не врут. Правду говорят.
- И про арабов, и про побег из «Крестов», и про богатство его неслыханное - все правда?
- Точно говорю. Все - правда.
- Все, говоришь, правда… Значит, и то, что ты за ним охотишься, да еще и призы обещаешь - тоже правда?
Стилет помолчал и ответил:
- Правда.
- Ага…
Теперь паузу взял Марафет.
Он выпустил облако сигарного дыма и посмотрел сквозь него на сверкающую поверхность океана.
Стилет…
Марафет прекрасно понимал, что это за человек.
Марафет, в отличие от хитрого и жадного Стилета, был еще и умным. Если бы кто-нибудь потрудился измерить коэффициент интеллектуальности того и другого, то сравнение было бы далеко не в пользу Стилета. Марафет хоть и был таким же хладнокровным гангстером, не останавливающимся ни перед чем в достижении своих целей, как и его «приятель», намного превосходил его и в способности оценивать общую картину ситуации, и в понимании сути вещей. По части последнего Марафету, конечно, было далеко до Конфуция или, например, Платона, но по сравнению с тупым и жадным Стилетом, не видевшим дальше своего сиюминутного интереса, он был великим философом, а также стратегом и тактиком.
Да и вообще - местечковый урка не мог сравниться с человеком, который смог добиться влияния в такой могучей и законопослушной стране, как Америка.
Поэтому Марафет решил сыграть со Стилетом по-другому.
- Значит, Знахаря хочешь получить?
- Да, - быстро ответил Стилет, - за ним должок имеется.
- Должок, говоришь? Это как - он у тебя в долг брал?
- Нет, в долг не брал, но должок имеется.
- А я вот кое-что другое слышал. Например, что он питерской братве пятьдесят миллионов баксов на общее дело отсыпал, а тебя жаба разобрала, и ты хочешь у него все забрать, а его самого грохнуть. Нехорошо получается. Он ведь вроде вор в законе, так?
Стилету не понравилось такое развитие разговора, но он сделал вид, что все в порядке, и, стиснув зубы, ответил:
- Это откуда ты такую поганку услышал? Бабки он в общак, конечно, прислал, но живет не по понятиям. Вот за это и ответить должен. Да и какой он вор в законе? Так - дурилка картонная.
Стилет прикусил язык, поняв, что ляпнул лишнее, но было поздно.
- Понятно. Это значит, если он тебе свою мошну отдаст - тогда все по понятиям будет. А я вот еще слышал, что у тебя с ментами погаными полная любовь и согласие, и еще, что ты себе воинскую часть откупил и устроил там поместье, как у графа Толстого, - это как, по понятиям? А насчет дурилки картонной - так ты ведь вроде сам его и выдвинул, и рекомендовал, и людей убедил, чтобы его короновали, что - не так?