Графский венец (СИ) - Татьяна Ренсинк

похожей на Лидию (жену брата). Голова куклы отлетела в сторону, а внутри… Машенька увидела что-то необычное. Она решила никому не рассказывать об этом. Подивилась чуду и решила: это нечто волшебное и обязательно принесёт сказку в жизнь. Оставалось лишь беречь куклу и ждать… Она тогда оглянулась: никого. Никто ничего не видел и не знал. Она надела кукле голову обратно, обняла и убежала с нею к себе в комнату, но…

Теперь Мария понимала больше. Те камни, которые в кукле были спрятаны, нужны были здесь, Бьорну. Но почему?… И здесь глаза Марии от прозрения раскрылись шире: «Он же Врангель! Мой брат в то время как раз разоблачил Врангеля вместе с Лидией! Это месть?… А как камни попали в куклу и почему ко мне?!»

— Подумай, завтра поговорим, — раздался из-за двери голос Бьорна, и Мария услышала и женский голос, обращённый к нему:

— Идём, дорогой, пора действовать.

Закрыть

«Его любовница… Что они задумали? Зачем им камни? Но откуда камни тогда были в кукле?… Эта кукла… Она очень похожа на Лидию, жену моего брата. Он купил тогда куклу — где? У кого? Там были спрятаны камни… Чьи?» — Мария хотела разгадать эту тайну, но только брат мог помочь. Оставалось как-то выбраться из замка и скорее вернуться домой.

Выглянув за окно, куда на двор так и свисала верёвка, Мария подумала, может, осмелиться спуститься по верёвке? А потом? Мост поднят. Ворота закрыты. Там за рвом какие-то огни, факелы, там кто-то есть на другом берегу… Использовать старый мост, как Виллиам? Быстрее словят… Кто-то прошёл под окнами. Это охрана. Это двое мужчин. Откуда они и кто?

Мария поспешила вернуться к ворону и села на корточки перед ним:

— Что делать? Как отсюда бежать?

Ворон же издал тяжёлый грудной звук и выдох. Он пошевелил раненым крылом, но снова замер.

— Тебе плохо?… Ты устал… Надо спать, — осторожно погладила она его по голове. — Может, перевязать?… Хотя кровь засохла. Крыло будто не пробито. Это хорошо.

Ворон пискнул и стал сонно моргать. Скоро он закрыл глаза и было ясно: спит… Недолго посмотрев на него, Мария отошла к постели и легла туда. Долго ещё смотрела она на ворона и на окно над ним, которое оставалось открытым, словно давало надежду на спасение. Душа сжималась. Хотелось домой всё сильнее, и слёзы начинали душить…

Не плакать. Нет, не стоит слёз.

Сама ведь виновата…

Сама придумала мир грёз.

Теперь пришла расплата.

И ворон стонет. Боль от ран.

Жизнь милой быть устала.

Моя вина — сей ураган.

Начать бы всё сначала…

Прости мне, ворон, ранен ты,

И в том я виновата.

Не искупить мне всей вины.

Лети, и без возврата!

Расправь же крылья, улетай,

Прости, забудь навеки.

И другу же ты передай,

Нет, не было меня на свете…

Исчезнуть бы с лица земли,

Как будто не жила я;

Забытой стать, в туман уйти…

Всем только лучше… Я пропала…

Закрыть

Вздрогнув ото сна, который всё же взял верх после тихих рыданий, Мария с тревогой уставилась на кушетку и на открытое над нею окно. Ворона не было… Оглядевшись вокруг, Мария не находила его нигде и тут же вскочила с постели.

За окном же в этот момент среди начинающегося дождя пролетела стая воронья с протяжными криками, и… прогремел гром приближающейся грозы…

— Он улетел.

Оглянувшись на дверь, Мария прильнула к ней и проверила:

— Заперта. Здесь не было никого, — понимала она, а страх, что осталась совсем одна и надежда на спасение умирала, холодил и ужасал…

Глава 37 (гроза…. белый знак…. Астарот…)

Закрыть

Мария взглянула на шкаф. Его дверца почему-то была открыта. Она вспомнила, как ворон открывал эту дверцу, чтобы показать одежду, и подошла. Там висело ещё несколько чёрных нарядов.

— Не моя, — усмехнулась Мария. — Обманул, что привёз? Вернул поломанных кукол и солгал… Искал камни. Сам кукол разобрал?!

Взглянув на себя, на то платье, в котором была, она опять усмехнулась:

— Да, надо переодеться в чистое.

Сменив скорее наряд, а использованный оставив небрежно лежать на стуле рядом, Мария встала перед зеркалом. Она выглядела мрачной. Дождь за окном шумел и добавлял мрачности, но сдаваться Мария не собиралась:

— Я должна быть сильной, пугающей, как туча, а не позволяющей себя уничтожать, — шептала она, глядя исподлобья на своё отражение. — Камни им надо?… Посмотрим.

— Открывай! — послышался за дверью голос старухи-ведьмы.

Мария тут же с испугом оглянулась туда и схватила со столика рядом ножичек для писем. Спрятав его в кармане юбки, она сглотнула и медленно подошла к выходу. Тем временем слышно было, что засов сняли и вновь постучали в дверь.

«Страх победить смогу, должна», — оглянулась Мария на зеркало, на своё отражение, а потом взгляд вновь обратился к раскрытому окну.

Там, под каплями усиливающегося дождя вороны так и кружили, но крики издавали всё реже. Ветер поднимался, и казалось, всем этим управлял откуда-то некий злой маг…

«Это кошмарный сон», — промелькнуло в Марии, и она отворила дверь. Старуха тут же с ухмылкой окинула её взглядом и кивнула следовать за нею. В этот момент с улицы раздался грозовой гром и мелькнула молния.

«Это конец моей жизни?» — следовала Мария за старухой. Молния часто мигала, гром доносился до слуха, пока не скрылись за дверью, ведущей в подвал. Там, пройдя по узкому коридору, старуха открыла одну из весомых дверей и пропустила Марию пройти в хорошо освещённый зал.

Множество факелов горело на стенах и свечей в высоких канделябрах вокруг, а посередине зала был белой краской нарисован неведомый знак. Мария не понимала, куда пришла и почему. Она не успела подумать что, как из других трёх имеющихся здесь дверей, расположенных по кругу зала, вышли люди в чёрных мантиях, в капюшонах, скрывающих лица, и с горевшей свечою в руках.

Следом за одним из них через среднюю дверь в зал вошёл и Бьорн со своей спутницей. Это была та самая молодая женщина, с которой он состоит в любовной связи и которая пыталась задушить подушкой Виллиама. Высокая брюнетка, с красивыми, подведёнными чёрным цветом глазами, стройной фигурой, обтянутой в чёрный с кружевами наряд… Похожее платье, что приходится Марии носить в этом замке.

Закрыть

Мария с тревогой и шоком смотрела на неё и Бьорна, гордо приближающихся, а тело будто онемело. Она не могла сделать ни шага назад,