Мальдивы по-русски. Записки крутой аукционистки - Наташа Нечаева

– Не понимаю, – вздохнула Галка, – чего с этой маркой делать? Людям и то не показать.

– Не для показа покупается, – огрызнулась я. – Для престижа и вложения средств.

– Ясное дело, – согласился Керим. – Я, например, старинные вещи собираю. Недавно на Sotheby's такие вазы отхватил! В паре. Императорский фарфоровый завод, первая половина девятнадцатого века, роспись под малахит! И взял недорого. Всего за три лимона. Правда, фунтов.

– И куда ты их поставил? – ревниво спросила Галка.

– Пока в Архангельском, в гостиной. Рядом с каминными часами. Очень вписались.

– Часы тоже аукционные? – поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор.

– Конечно! Это моя гордость! Работа Фаберже по эскизам Леонтия Бенуа. Их Александру III и Марии Федоровне на серебряную свадьбу подарили. После революции они в Госхране пылились, пока Арманд Хаммер не купил. Я за ними давно охотился, вдруг смотрю: Christie's выставил! Шесть лимонов фунтов, и они мои.

– А чего же мне Лола их не показала? – расстроилась сестрица. – Я ж у вас в Архангельском сто раз была!

Супругу Кусманова, значит, зовут Лола. И яхту он в честь нее назвал. Или наоборот, жену под яхту подбирал? Вопрос! А что, идея хорошая. Когда мы с Антошей приобретем лодку, то назовем ее, конечно, «Дарья». Или «Даша». Так даже нежнее. Стоп, а вдруг у него уже есть яхта? Тогда что, переименовывать придется?

– А Лолке по фигу! – ухмыльнулся Кусманов. – Ее больше камушки-стекляшки интересуют. Она старинную ювелирку собирать начала. Типа, надо же мне иметь самостоятельное хобби! Я не против. Все наши что-нибудь собирают. Как без этого? Уже вроде дурной тон – ничего не коллекционировать.

Ильдар смущенно крякнул, а Галка покраснела, из чего я сделала вывод, что вскорости мои родственнички непременно приступят к какому-нибудь элитарному собирательству.

– Не знаете случайно, кто на последнем Sotheby's «Лолиту» Набокова купил? – с умным видом вставилась я. Честь-то фамилии спасать надо! А кому, если не мне? Не зря же я в Интернете копалась!

– «Лолиту»? И дорого просили?

– Это – первое русскоязычное издание, вышло в США в 1967-м. Цена – около восьми долларов. Обложка так себе, склейка фиговая. А на аукционе через сорок лет оценили в триста тысяч.

– Триста тысяч? Так дешево? Не слыхал. У Лени Роцкина спросить надо. Он у нас раритетную библиотеку собирает. Несколько лет назад на Christie's купил самую дорогую в мире книгу. Почти за восемь лимонов долларов. Справочник птиц американца какого-то. Представляете, в мире таких всего штук десять осталось, а эта стояла себе тихонько где-то в Шотландии, и владельцы не знали, что у них – сокровище! А вы, Даша, книгами увлекаетесь?

– Как читатель, – скромно пояснила я. – А так, в плане хобби, меня больше живопись привлекает.

– Ну, это вам надо с Тохой Боковым пообщаться! Он – фанат! Все о художниках знает! Но живопись собирать сложно. Большая вероятность на подделку нарваться. Сейчас такие мастера по этой части! Антоха как-то чуть не прогорел. Не из-за подделки, правда. По другой причине. Помните, на Sotheby's несколько лет назад грандиозный скандал из-за художницы нашей, этой, ну… баб голых после бани рисовала.

– Зинаиды Серебряковой? – подсказала я.

– Точно. Помните?

Я понимающе кивнула и с удивлением уловила краем глаза, что точно такое же соглашательное движение головой сделали мои родственники – и Ильдар, и Галка, и даже Юлька. Вот что значит воспитательный пример и проснувшийся стыд за собственное невежество.

– В тот раз там сначала картины обнаружились, которые из музея в Грозном украли, ну, эти полотна России вернули, не стали бычить. Потом – бац! Еще одна плюха! Тоха очень хотел эту самую Серебрякову прикупить, а на Sotheby's сразу семь работ ее выставили. Боков тогда еще не очень крутым был, рассчитывал хоть одну картинку урвать, а кто-то скупил их все чохом. За полтора лимона фунтов. Боков расстроился до соплей! И вдруг выясняется, что дочь этой художницы, в Париже живет, подает в суд на отмену торгов! Типа, картины у семьи выманили обманным путем под предлогом, что хотят в Париже создать музей русской эмиграции. Вот так. Попал бы Тоха в историю. И – никакого Голливуда. В Америке ведь очень серьезно к таким вещам относятся. Купил краденое, значит, сам вор. Пронесло, можно сказать.

– Странно, а он мне об этом ничего не рассказывал, – удивилась я.

– Так вы знакомы? – обрадовался Кусманов. – Отлично! Хорошо, когда в компании все свои. Притворяться не надо. Ну, пора в гости к Робинзону? А то народ уже скоро подтянется, а хозяев нет!

Вопрос о покупке яхты больше не поднимался. И так было ясно, что мы ее берем. Пусть будет. Что такое для Ильдара лимон баксов? Одно маленькое полотно не очень знаменитого художника. Я почему-то была уверена, что коллекционирование мои родственники начнут именно с живописи. А с чего еще? Бесплатный консультант под боком, на Sotheby's могу что-нибудь по дешевке сторговать, и потом, в городских апартаментах Рашидовых, равно как и в загородном доме, пустого места на стенах – полно! Надо только определиться, какое направление им присоветовать. Классику или авангард. Ладно, сначала узнаю, что именно Антоша собирает. Можно ведь и меняться по-родственному? Кто запретит?

Необитаемый остров, где нам предстояло ощутить себя робинзонами, потряс меня, пожалуй, больше, чем роскошества нашего Reethi Rah. «Лола», направляемая твердой рукой невидимого капитана, бойко просвистела по бирюзовому шелку океана, сделала крутой вираж, создав за кормой крепкую, словно взбитые сливки, белую пену, и шмыгнула меж россыпи каких-то розовых камушков, выпирающих из воды, в тихую бухточку. Зеленый островок вырос будто враз из ниоткуда. Только что вокруг, куда ни глянь, цвела ровная голубая гладь, и вот – маленькое чудо! По центру, создавая впечатление возвышенности, тянулись к небу стройные пальмы, их подножие курчавилось пышнолистыми кустарниками, усыпанными, как перекормленный торт, розовыми и желтыми цветами. Между зеленью и синью будто распласталась белоснежная балетная пачка из чистейшего песка. Казалось, сейчас грянет музыка, островок грациозно вспорхнет с места, встанет на пуанты и закружится на идеально ровном паркете океана.

– Наконец-то! – кинулась к нам черноволосая высокая девица. – Заждались уже!

«Лола», – поняла я – и не ошиблась.

– Я уже сама все заказала, – сообщила тезка нашей яхты. – А то вас нет и нет, с голоду помереть можно!

– Чего заказала? – целуясь с приятельницей, спросила Галка.

– Да всего, чтоб не прогадать. Народу-то много будет. Всем же охота робинзонами себя почувствовать. Из «Reethi» всякую мясную отраву привезут, ну, континентальную кухню. Наши же с тобой мужики без куска мяса не могут! Из «Tapasake» – японские деликатесы – суши, ролы, васаби. Это Ленька Роцкин обожает. Он же вегетарианец. Ну и «Fanditha», конечно, разные арабские блюда привезет.

– А вкусненькое? – хищно спросила Юлька.

– Так это тоже – «Fanditha». У них восточные сладости – лучшие на островах.

– Из выпивки все, что надо, взяла? – строго спросил Керим.

– Ага, – кивнула Лола. – У них тут два винных погреба, почти пятьсот марок вин. Я выбрала штук двадцать, которые знаю. Это – женщинам и Абрамову. Тебе виски, Леньке – коньяк. А Ильдар свое с собой привез. Привез, Ильдар?

– Конечно, – кивнула Галка. – На яхте в холодильнике три литра. Он же много не пьет.

– А Антоше Бокову что взяли? – подозрительно поинтересовалась я, не услышав в перечне родной фамилии. Вот так. Не позаботишься о любимом, про него все и забудут.

– А Тоха же вообще не пьет, ты что, не знаешь? Разве что белого вина чуть-чуть. Я ему бутылку коллекционного шабли заказала, чтобы хоть губы смочил. Ну, располагайтесь! – обвела она гостеприимной рукой райские кущи. – Ни единой души! Только птички поют да рыбки у берега плавают. Как я теперь понимаю Робинзона! Я бы и сама на таком острове годочек-другой пожила!

– И я, – согласилась Галка, восхищенно озираясь вокруг.

– Мам, ты бы тут не смогла, – разочаровала ее Юлька. – Тут телевизора нет. А ты же без сериалов не можешь!

– Почему это нет? – обиделась Лола. – Вы пройдитесь по острову-то! Он необитаемый в смысле народа, а так – все удобства. И телевизор – шестьдесят каналов, даже наши, русские, есть.

– Пошли прошвырнемся? – потянула меня Юлька.

– Девочки, только осторожнее, – крикнула Галка. – Здесь, наверное, диких зверей полно!

– Не бойся, Галь, – успокоил Керим, – кроме семейки Кинг-Конга, тут никого! А они людей не едят.

– Зато к себе в пещеру утащить могут! – проявила эрудицию сестрица. – Поэтому клювами там не щелкайте. По сторонам озирайтесь. Заметите что опасное, сразу кричите. Они разбегутся.

– Кто? – проявила любознательность Юлька.

– Обезьяны. Они же тут одни живут, людского голоса не слышали никогда. Поэтому должны испугаться.

Мы дружно кивнули, чтобы не огорчать мать и сестру непослушанием, и пошли гулять.