Принцесса лилий - Юлия Галанина

— Черепа я вижу, — согласился рыжий пират. — А виконта не вижу. А где он?

— Черт его знает! — буркнул расстроенный Жерар.

— Давайте вернемся в коровник, — предложил рыжий пират. — И подумаем там, поблизости от выхода, над этой загадкой. Memento mori, конечно, впечатляет, но пора и честь знать.

Он обошел все черепа, осмотрел:

— Это мужской, а это женский, это снова мужской… На могильный склеп похоже. Пойдемте отсюда.

Они вернулись в комнату Жаккетты, выбрались наружу и покинули верхний двор Шатолу.

— То-то ребята в борделе гуляли, словно из преисподней выбрались, — заметил рыжий пират. — Тут, конечно, начнешь глушить пойло кружками или молиться до умопомрачения. И где он раздобыл столько мертвых голов?..

Когда они добрались до стога сена, где отдыхал десятник Дедье, то обнаружили, что он умудрился приподняться и обводит мутным взором окрестности:

— Хде я?

— Дома, дорогой господин Дедье, дома, — промурлыкал рыжий пират.

— П-почему эт-та?! — возмутился десятник. — Требую назад! Хозяин отпустил — чего это обратно дома?! Хочу в бордель! Там де-е-евочки…

— Хорошо, хорошо, — убедительно сказал рыжий. — Доставим. А где хозяин-то?

— Ккак хде? — покачиваясь, удивился десятник. Он сел и поднял палец вверх: — На кко-ко-ко-королевской свадьбе, вот хде! Прислали, позвали, в-о-о-о-о-о-о-т! Ой, голова болит…

— А поправьтесь, господин десятник, — рыжий пират протянул заветную фляжку, — полечите голову. А свадьба где?

— Снача-ла ты отпей! — недоверчиво сказал десятник. — Пей, я сказал!

— Как скажете, — рыжий пират отхлебнул из горла фляжки. — Прошу.

Десятник Дедье успокоился, отобрал фляжку и начал булькать. Затем уронил ее и захохотал:

— В з-замке Ланже, тс-тс-тс-тс, с-с-с-с-с-с! — и затряс пальцем. — Ссстрашная тайна! Хозяин домой — а его уж ждут, поехали, говорят, король без тебя никак не женится, молодой еще. Вот он и понесся, то есть отбыл, отбыл наш господин, доброго ему здоровьичка!

— А баба с ним?

— Эт-та которая поперек себя шире? — расплылся до ушей счастливый десятник. — Откормлена — ух! Ух! Ух-ух-ух!

Рыжий пират снова сунул ему фляжку с остатками вина, чтобы остановить уханье.

Десятник выпил и сказал:

— Баба с ним. А более я вам ничего не скажу, потому как вы враги!

Снова упал в сено и захрапел.

— Какие же мы враги, господин Дедье, — вздохнул рыжий пират, высвобождая флягу из рук десятника. — Мы ваши лучшие друзья, кто же еще кроме друзей вас обратно уволочет…

— Мы его обратно повезем? — не поверил Жерар. — Зачем?

— Зачем-зачем. А зачем человеку праздник портить? Все, что нужно, узнали. Вернем его в бордель — пусть он думает, что ему все приснилось. Вот только один вопросик меня мучает — в то, что виконт уехал, я верю. Но точно ли он забрал с собой госпожу Фатиму? Не спустил ее в какое-нибудь тюремное узилище?

— Это мы сейчас узнаем, — пообещал Жерар. — Тюрьма здесь, на нижнем дворе, в старом донжоне. Но я верю десятнику — господин виконт еще не наигрался, чтобы так просто свою узницу оставить. Слишком быстро его вызвали. Ждите меня здесь, я быстро проверю.

Он исчез.

Масрур молча двинулся за ним — чтобы подстраховать. Рыжий пират готовил лошадь десятника к обратному путешествию. Обращаясь не то к десятнику, не то к самому себе, он сказал:

— Похоже, служат длинную мессу по избавлению Шатолу от бедствий, я ведь прав, мой пьяный друг?..

— Аха, — неожиданно отозвался из сена десятник. — Ее, рродимую. Достали уже. Ссскоро ангельские крылья у всех отрастут. Тоска…

Жерар с Масруром вернулись с хорошими новостями — тюрьма пуста, открыта настежь. Можно ехать.

Захрапевшего десятника заново взвалили на лошадь.

— Хорошо, что мы фонарь не погасили, — заметил рыжий пират. — Давайте побыстрее свалим из этой обители скорби. Они же не могут весь день в церкви отсиживаться.

— Могут, — мрачно сказал Жерар, первым скрываясь в тайном ходе, уходящем вниз вдоль крепостной стены.

Он дошел до ворот, поднял горящий фонарь, освещая путь идущим позади.

Десятник Дедье поехал обратно к девочкам.

Подземные ворота Шатолу закрылись.

— Даже и не знаю, радоваться или печалиться, — заметил Жерар, запирая их.

— Радоваться, конечно, — посоветовал рыжий пират. — Ты снова побывал в Шатолу и уходишь живым. Да тут отплясывать от радости нужно.

— А госпожа Фатима?

— Мы знаем, что виконт привез ее в замок. И с ней же уехал в замок Ланже. Это тоже хорошо. Просто великолепно, я бы сказал.

— Этому пьянице понравилась госпожа, — заметил по-арабски Масрур. — Госпожа всем нравится.

— Она его поразила, это точно, — ответил ему по-арабски рыжий пират. — Видимо, виконта тоже…

И, передав повод Масруру, чтобы тот вывел лошадь с десятником из подземного хода, рыжий пират тихо сказал на ухо Жерару:

— Жаккетта рассказывала, как виконт гонял их по коврам в порыве страсти. Не удивлюсь, если сейчас ему пришлось в свою очередь улепетывать от госпожи Фатимы…

— Я все слышу, — заметил Масрур.

И добавил:

— Госпожа и не такое может, слава Аллаху.

Впереди засиял выход — светлое пятно в темноте.

Опять была дорога через лес под низким небом. Снова брод.

Они ушли из города на рассвете, когда ворота только открывались, — и вернулись к закату.

Госпожа Перетта глазам своим не поверила, когда увидела, как господина Дедье, живого, хоть и слегка помятого, осыпанного сеном, заносят и складывают на то же самое место, с которого забрали ночью.

— Увы, дорогая госпожа Перетта, — снабдив свой грустный вздох монетой, объяснил рыжий пират, — накрылись мои мечты о повышении, как выяснилось, медным тазом.

— А чего так? — поинтересовалась сердобольная госпожа Перетта, пробуя монету на зуб.

— Видно, не судьба, — развел руками рыжий.

Госпожа Перетта, взвесив все, решила-таки стукнуть куда следует. Потому что по всем приметам выходило — не душегуб этот рыжий, ой не душегуб. А чего такого бояться? Такого надо сдать кому полагается — потому что она почтенная и добронравная горожанка и всегда стоит на страже порядка в родном городе.

Она послала мальчишку проследить, где квартирует рыжий пират, — и велела затем сразу же бежать в городскую стражу.

Но, к разочарованию госпожи Перетты, мальчишка лишь увидел, как к рыжему присоединились еще двое, толстый и тонкий, и вся троица без промедления покинула город, уехав прямо в ночь неизвестно куда.