Я заберу у тебя ребенка (СИ) - Невинная Яна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В конце концов, у каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. Со временем скандал утихнет, главное, что мы будем держаться вместе.
Пока обдумываю свои далеко идущие планы, сворачиваю на парковку в аэропорт. Снова приходит в голову, что пропустил прогулку на лошадях. Безвозвратно утерянные моменты. Я обязательно должен их восполнить, я задолжал своим девочкам так много часов совместного времяпрепровождения. Отчего-то не спешил домой, когда жил с Дилярой, а теперь меня словно что-то подгоняет торопиться в имение, где ждут мои девочки.
Все трое. Даже мысленно соотносить Диляру с прошлым гораздо легче, чем представлять, что буду тянуть постылые отношения многие годы. Кто в здравом уме в угоду обществу и навязанным нормам приличия будет сохранять видимость брака? Почему я так за него цеплялся?
Маму встречаю почти сразу у выхода из аэропорта, она торопливо семенит ко мне, одетая в строгое бежевое платье и закрытые туфли с круглыми носами на невысоком каблуке. Вручает мне чемодан на колесиках, с озабоченной улыбкой на усталом бледном лице молча вцепляется в мои плечи.
— Сынок, ты цел? Как ты? Я так волновалась, — выдыхая, с волнением в голосе вглядывается прямо в глаза.
— Всё в порядке, мам. Как долетела?
Выходим через вращающиеся двери, мама как-то умудряется не разорвать наш физический контакт. Ей жизненно важно не выпускать меня из своих рук. Обычно Белла Бакаева не показывает так ярко своих чувств, она скромная, спокойная, достойная женщина, но в данный момент она слишком взволнованна, чтобы сохранять невозмутимость.
— Мне казалось, мы летим вечность, так хотелось поскорее добраться, — сетует она, поджидая, пока я уберу чемодан в багажник и открою ей дверь.
Когда я выруливаю с парковки, она тут же засыпает меня вопросами. Чем-то напоминает мне Оксану, и я украдкой усмехаюсь, потому что эта женщина стала приходить мне на ум слишком часто, не торопится покидать моих мыслей.
— Мам, для таких разговоров, какой я начну сейчас, нет специального времени или места. К нему нельзя подготовиться, поэтому я решил сказать всё как есть прямо тут, не откладывая в долгий ящик.
Долгая подводка — моя ошибка. Мама воспринимает всё по-своему, как любая мать, собственно.
— Сынок, ты меня обманул? О, Аллах! Ты покалечился? — вскрикнув, прижимает ладонь ко рту и смотрит на меня с ужасом. В круглых каре-зеленых глазах плещется ужас.
— Нет, ты не так поняла. Я хочу рассказать тебе то, что выяснилось недавно о твоих внучках. Диляра — не мать им.
— Им… Мне еще так трудно осознавать факт, что девочек двое, — сдавленно произносит мама, — а ты говоришь, что… Ты выдал нам такие крупицы информации по телефону, сестра не добавила ясности. Сынок, я не понимаю, — жалобно просит объяснить, качая головой.
Тетка уже успела и маме позвонить. Вот неугомонная. Ладно, черт с ней. Приступаю к самому главному:
— Диляра обманула меня и воспользовалась услугами недобросовестной докторши из перинатального центра, они договорились об обмане. Вместо своих яйцеклеток подсадили яйцеклетки суррогатной матери, взяли их у нее же. Эта женщина — настоящая мать девочек. Она сейчас в доме вместе с ними. Тебе понравится Лиза, она чудесная девочка, яркая, живая, очень непосредственная…
Сам не замечаю, как легко с губ срывается другое имя Альбины.
— Арслан, мне пока сложно понять эту ситуацию, в голове просто не укладывается… — мама заламывает руки, никак не может успокоиться. — Столько лет я мучилась от стыда, боясь, что тайна о рождении девочек как-то откроется. То выдумывала, что перинатальный центр обнародует сведения, то боялась шантажа со стороны врача, то думала, что кто-то когда-то видел накладной живот твоей жены и выдаст нас, опозорит на весь мир. Теперь я даже и не знаю, что думать. Тайна оказалась еще страшнее, а ты мне рассказываешь, какая хорошая твоя вторая дочка, называешь ее новым именем, рассказываешь про какую-то чужую женщину… Аллах не дал твоей матери столько ума, чтобы всё это осознать. — Вдруг, встрепенувшись, восклицает: — Она же ее украла, сфабриковала документ, что девочка умерла! — и снова сникает. — Я не знаю, кому верить, что делать, как вообще вести себя с этой женщиной…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Мама, опирайся на факты, это единственный способ как-то держать ситуацию под контролем.
— Ты уверен, что поступил правильно, Арслан? Не лучше ли было попытаться вместе с Юсуповыми найти какой-то удобоваримый для всех вариант? — жалким голосом пытается нащупать ниточку, но не находит. Обрывает саму себя и растерянно смотрит на меня.
— Мы пытались разговаривать, но всё, что я получил, это угрозы и истерики, — с горечью в голосе отвечаю на пристальный мамин взгляд.
Она как-то сжимается, скукоживается словно.
— Может, ты не так всё понял? Уверен, что оценил ситуацию правильно?
Снова объясняю маме положение вещей, пока они не начинают проясняться для нее. Она — первый непосвященный человек, которому я рассказываю буквально всё, решившись начать жизнь с чистого листа. Меня интересует ее реакция. Конечно, если даже она пришла в ужас и не в состоянии сразу же принять эту правду, то что говорить о посторонних людях. Но есть разница. Меня не должны волновать посторонние. Пусть судачат. Вересова была права — мне свою семью уже не спрятать.
Начнем с малого — познакомлю ее с мамой. Но не имею понятия, понравятся ли они друг другу. Трудно представить настолько разных людей. Но, если подумать, Диляру мама знала с детства, никто не ожидал, что отношения сначала станут натянутыми, а потом и вовсе испортятся. Ведь мама чувствовала, что у нас в семье ничего не ладится.
— Мама, я твердо уверен в каждом слове. Поверь мне, сейчас я нисколько не сомневаюсь в своих решениях. Хотя еще пару часов назад планировал оставить всё как есть, по крайней мере в глазах общественности.
— Ты передумал за два часа? — пораженно смотрит на меня мама.
Действительно, я сам от себя в шоке. Вересова, вероятно, заразила меня своим шальным характером. Я похож на флюгер, который крутится по воле ветра. Просто чем дальше я уезжал от дома, где окопались Юсуповы, тем явственнее понимал, что не вернусь туда. Остальное пошло по накатанной, словно с высокой горы спустили огромный камень, который держался на честном слове. Он покатился с бешеной скоростью, погребая под собой все препятствия. Я себя чувствовал этим камнем и несся к своей цели.
— Мне давно пора было принять это решение, мы с Дилярой живем как чужие уже несколько лет. И ты знала об этом, мама.
В памяти проносятся семейные встречи — натянутые улыбки, косые, неловкие взгляды, малоинформативные беседы, отсутствие тепла и радости.
— Но как же Зарина, сын? Как же так? Ты забрал ее у женщины, которая ее воспитала? Нет, я не поверю, что она не родная мать, пока не получу доказательства.
— Она не отрицала, — цежу медленно, начиная закипать, — она ничего не отрицала, даже пыталась обвинять меня.
— Я всё же подожду судить, сын, — упрямится мама.
— Мне отвезти тебя в отель? — спрашиваю, приподнимая бровь, на что мать реагирует немым укоризненным взглядом. — А как иначе? Ты не принимаешь правду из моих уст, ждешь каких-то доказательств. Я не хочу, чтобы ты с поджатыми губами и недовольным видом общалась с моей новой семьей. Они не заслуживают этого.
— О, Аллах! — мама воздевает руки к небу. — За что мне это? За что ты меня наказываешь? Я думала, что воспитала такого достойного сына, вы так хорошо жили с Дилярой, любили друг друга.
— Это в прошлом, мама, в прошлом. Отель или ты будешь вести себя подобающе? — Останавливаю машину и смотрю на маму в упор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Как мне вести себя, сын? Учи, учи свою старую несмышленую мать, которая никак не поймет, что происходит, не дойдет до нее, как ей общаться с людьми, — плачется мама, но я быстро привожу ее в чувство:
— Отель, мама, или ты будешь с уважением относиться к моей новой жене?
Сделать Оксану женой — всё же разумная идея. Решает сразу множество проблем. Только я не ожидал, что главной проблемой станет вдруг сама Вересова.