Убийство в Тауэре - Виктория Холт

Она была в отчаянии.

Покинув графа и графиню Саффолк и чувствуя себя отвратительно, Роберт Девере захотел вырваться из замкнутого пространства дворца. Роберт вышел на свежий воздух и бесцельно зашагал, не видя ни реки, ни толпы – лишь Франсис с выражением отвращения на лице стояла у него перед глазами. Он сравнил реальность возвращения домой со своими надеждами на будущее, и его печаль усилилась.

Роберт был не из тех, кто совершает импульсивные поступки, но, приняв решение, не отступал от него.

Говоря, что решил оставить двор через несколько недель и забрать с собой Франсис, он это и имел в виду.

Роберт оказался рядом с собором Святого Павла и, все еще не заботясь о том, куда направляется, вышел на главную галерею, где кипела работа. Шум был оглушающим, но он не обращал на него внимания. Многие острые глаза следили за ним, потому что он явно был придворным – его выдавала одежда. Два карманника не спускали с него глаз, а третий наблюдал за ними.

Брачный аферист окликнул его, когда он проходил мимо:

– Вы не меня ищете, сэр?

Сводник под руку с двумя бесстыдными девицами закричал:

– Не желаете ли прихватить с собой домой хорошенькую барышню?

У одной колонны бокового нефа писарь обслуживал клиента, у другой стоял торговец лошадьми, повсюду прятались проститутки.

Роберт внезапно понял, как глупо было идти но галерее собора Святого Павла в такое время. Он с таким же успехом мог бы пойти к галерее у Королевской биржи, чтобы ему докучали торговцы и шлюхи.

Толпа сжималась вокруг него, запах одежды и тел был отвратительным. К нему подошел нищий и взял его за руку. Пальцы нищего были горячими, а лицо покрывали красные пятна.

– Пожалейте слепого, господин!

Роберт дал нищему монету и немедленно был осажден со всех сторон.

Он презирал себя. Если он не может пройтись по улицам без неприятностей, то каким образом надеется приструнить капризную жену?

Роберт раздал милостыню и с криками: «Хватит! Довольно!» – выбрался из толпы. Только отойдя на некоторое расстояние от собора, он понял, что у него украли кошелек и золотые украшения с камзола.

Прогулка не принесла ему облегчения. Она лишний раз напомнила ему о его никчемности. В горле у него стоял ком, кожу покалывало, а руки были такими же горячими, как у слепого нищего.

Франсис и Дженнет остались одни. Глаза Франсис сверкали.

– Это случилось, Дженнет! Это дело рук доктора Формана!

– Что, миледи?

– Граф Эссекс опасно болен лихорадкой.

– Неужели?

Франсис восторженно подняла глаза к потолку.

– Он опасно болен. У него сильная лихорадка. О, разве ты не понимаешь, Дженнет? Это результат работы доктора Формана. Мне не удалось подсыпать порошок Эссексу, и доктор Форман понял это. Поэтому он воспользовался своим колдовством, чтобы помочь мне.

– Я не сомневалась, что он вам поможет, миледи.

– Не знаю, как благодарить его и милую миссис Тернер, да и тебя, Дженнет! Ведь скоро я буду свободна, а тогда мой Роберт не будет колебаться. Он любит меня, но не может рисковать нарваться на скандал. Это понятно. Король будет в ярости, а мы не смеем оскорблять короля. О, Дженнет, это то, чего я добивалась! До сих пор я думала, что если только Эссекс уедет, перестанет досаждать мне и оставит меня при дворе с моим возлюбленным, то я буду счастлива.

– А теперь миледи хочет большего.

– Да, Дженнет. Я хочу большего. Я больше не хочу быть женой Эссекса. А если он умрет, то я уже не буду его женой. И теперь он умирает, Дженнет. Скоро я буду свободна!

Франсис присела в реверансе перед королем.

Яков улыбнулся ей ласково, хотя несколько рассеянно. Она тоже не могла сосредоточить свое внимание на короле, потому что рядом с ним стоял его фаворит, виконт Рочестер.

– Ну, моя дорогая, – заговорил Яков, – мы радуемся вместе с вами. Трагедия миновала. Мне сообщили, что самый худший этап лихорадки закончился. Вы, должно быть, очень счастливая женщина.

– Да, ваше величество, – тихо произнесла Франсис, а сама думала: «Счастливая! Да я самая несчастная женщина при вашем дворе!»

Снисходительная улыбка Роберта Карра, копия королевской улыбки, лишь усугубила ее несчастье. Казалось, он тоже был доволен тем, что Эссекс поправляется от лихорадки, и ему не приходит в голову, какое было бы для них благо, если бы Эссекс умер.

Франсис пришла в отчаяние.

Уж лучше бы Эссекс совсем не болел лихорадкой! Тогда бы ей не светила такая великолепная возможность, но то, что она была так близка, казалось невыносимым.

– А теперь мы лишаемся вашего общества, леди Эссекс, – продолжал король. – Я переговорил с вашим мужем, и он сообщил мне, что как только поправится, то увезет вас от нас.

Ей хотелось закричать: «Говори же, Роберт! Скажи ему, что я не должна ехать!»

– Нам будет не хватать леди Эссекс, верно, Робби?

– Да, ваше величество.

– Ну, моя дорогая, теперь ваша цветущая улыбка будет веселить старый Чартли вместо Уайтхолла. Чартли нуждается в вашем жизнерадостном присутствии. Ведь это одна из тюрем, где держали в заточении мою мать. Хотя, думаю, она ненавидела его не так, как некоторые другие. Не сомневаюсь, вы еще вернетесь ко двору.

Франсис пришлось сдаться. Она понимала, что кроется за словами Якова. Это был приказ отбросить непокорность и подчиниться супругу. Очевидно, ее отец сказал королю, что она отказывается оставить двор и уехать с мужем.

Яков выразил свое желание, а королевской воле следовало подчиняться.

Никогда не забудет Франсис наводящее тоску путешествие в Чартли. Молодая пара ехала верхом бок о бок, не разговаривая. Их лица выражали решимость: его – подчинить ее, а ее – не подчиниться ему.

Перед тем как отправиться на север, Франсис съездила в Ламбет. Единственным ее утешением была мысль о том, что там произошло.

– Духи были недостаточно сильными, – сообщил ей доктор Форман. – Против пас действуют какие-то силы. Требуется время, чтобы добиться желаемого. Еще немного, и лихорадка могла бы стать смертельной.

За последние недели Франсис переменилась. До сих пор она была избалованной девчонкой, которая хотела обладать всем, чего только пожелает. Она не думала о смерти, когда замышляла избавиться от Эссекса. Ей только хотелось, чтобы он уехал и оставил ее в покое.

Но Роберт оказался упрямым, и Франсис изменилась. Теперь она превратилась в женщину, которая без колебаний пошла бы на убийство, если бы ей подвернулась такая возможность.

При ней были порошки, которые ей дал доктор Форман. Некоторые нужно добавить в еду мужа, другими посыпать его одежду.

Если она будет следовать указаниям, ее заветное желание вскоре исполнится.