Они были мелкие и золотокрылые - Юлиана Лебединская

– Хочешь, я для тебя ночью отдельно станцую? Об этом не говорится, но нас оставляют до утра, чтобы мы могли ещё подзаработать. Я знала, что встречу тебя здесь. Я не ошиблась, – её обнажённая грудь прижималась к груди Эдуарда.

– Дарагой! На два слова! – громогласно раздалось над ухом и Эдуарда выдернули из-под девицы.

– Я из салона О’Фила, – быстро шепнула Амина и упорхнула к подружкам.

И они, встав в причудливых позах, опираясь друг на друга, выстроили фигуру, напоминающую то ли тюльпан, то ли лилию.

– Этот пташка не для тэбя, дарагой, – назидательно изрёк Валико. – Ей не то что второй – нормальный третий полоса не свэтит. Нэт, если хочешь развлечься – пожалуйста. Только предахраняйся. И – нэ увлекайся. Филиповы дэвчонки с чистота не знакомы.

– Она не в моём вкусе, – постарался улыбнуться Эдуард.

– Вай, знаю, кто в твоём, – погрозил ему пальцем друг. – Слышал я о тваём приключении с ночными полётами. Но она – даже выше, чэм любой из нас в этом зале. Однако в этом зале много достойных и ничуть не хуже. Только скажи, дарагой…

– Опять ты за своё, – смысл усаженных за его столик дамочек с разноцветными волосами стал проясняться. – Нечего мне сватать… непонятно кого!

– А если именно ту хочешь. Подумай, что со второй полосы до нэё легче дотянуться. И сыну бы помог, голова твой бестолковый. Как же тэбе вталковать? Свои мозги же нэ вложишь… Да и если я свои мозги в твой голова вставлю, она савсэм бальшой станет!

– Нам бы лучше, о деле поговорить, наконец.

– Ну, ты и зануда, дарагой! Бэсталковый зануда. Но раз так хочешь – вот тэбе пэрвый клиент, – он подвёл Эдуарда к столику с молодыми парнишками в костюмах кислотного цвета. – Пэрекупают рэдкий машины с первой полосы. Надо их перечыповать и где-то подшлифовать так, чтобы были вроде как со второй. Иначе – возни много с разрешениями на использование здесь, у нас.

Эдуард кивнул. Это вполне возможно.

– Обменяйтесь контактами и весэлитесь! Увижу, что нет вэсэлья – ухи оторву.

Парни за столом захохотали. Эдуард присел к ним за столик.

Из архивов межпланетной комиссии мигов

Из отчёта наблюдателей за тем, как цивилизация земная отношения творит с народом чудных златокрылов:

«…и чем дальше смотрим мы за жизнью землян и за общением их со златокрылами, тем больше тревоги в душе, но больше и надежды. Есть всё у пращуров, дабы с места сдвинуться. И вполне готовы к тому они. Но сдвинувшись – куда направят стопы свои? Вознесутся ли ввысь или уползут по канавам? Этого не ведает ни один миг, ни один златокрыл не подскажет, и лишь человеку под силу ответить…»

Часть вторая

Сны о снах

Глава пятая

Где-то вне времени, Я-Медь

Зарина идет по Центральному парку первой полосы. Тихо. Деревья, прикрытые инеем, блестят серебром в утренних сумерках.

Она вдыхает морозный воздух. Глядит по сторонам. На этот раз нет бродяг на скамейках, нет других прохожих. И вообще ничего нет, кроме неё и деревьев. Кажется, мир застыл.

Зарина не может понять, как и зачем снова здесь оказалась? Она вернулась в отель Университета, выпила сунутый Гандзом горячий шоколад с привкусом мяты и ещё каких-то трав. Затем содрала с себя вещи «госпожи», немедленно отправив их в утиль, и полезла в ванную с пеной и солью, где долго отмывалась от пережитого. Болели раны от когтей и плети, жутко саднили ободранные наручниками запястья.

Всё это Гандз смазал душистой мазью и подключил Зарину к «вирто-сну» – программе, обеспечивающей «крепкий сон и только приятные сновидения». Тебе, мол, нужно полноценно отдохнуть, сказал он.

Мордаха свернулся рядом, тоненько посвистывая. Виктора нигде не было видно. Гандз начал рассказывать, что Виктор – самовлюблённый эгоистичный Виктор! – отправился её искать тем же путём, что и сама Зарина, и до сих пор не вернулся.

Она очень хотела расспросить об этом подробнее, но… Помешал ворвавшийся к ним профессор Захаров.

Словно сквозь туман Зарина услышала, как он ругался из-за того, что ему пришлось вычищать за ней все сведения о сегодняшней прогулке, пофиксенной гостиничными ботами… Кажется, он говорил что-то ещё. Слова растягивались в невнятный гул. «Спя-я-я-я-щи-и-и-и-и-й-й-й А-а-а-а-к-к-к…» Зарина наконец заснула.

Заснула. Она заснула. Она и сейчас спит?

От раздумий отвлекает женская фигура, возникшая в конце аллеи. Зарина присматривается. Незнакомка, одетая в бирюзовое пальто нараспашку и такого же цвета платье, стоит, засунув руки в карманы, и смотрит на неё надменно и даже с упрёком. Волосы до плеч, чёрные со светлыми прядями и вьющиеся, тёмно-зелёные глаза, поджатые губы… Знакомое лицо. Слишком знакомое.

– Самка пышнохвоста, это же я! – выдыхает Зарина и пятится. – Только причёска другая. – Она бросается наутёк.

Дама на алее не движется, лишь стоит и смотрит вслед. Зарина же, пробежав несколько метров, с криком замирает. Дорогу ей переходит новая барышня – в красном длинном пальто, плотно застёгнутом, и с короткими черными волосами, на этот раз – точная её копия!

Зарина боится пошевелиться, но вторая «Я», в отличие от первой, даже не глядит в её сторону и вскоре скрывается в парке. А ей на смену из-за деревьев уже выходят две новые «Я». Одна – в коротком рыжем полушубке, чёрных штанах в обтяжку и в высоких сапогах на каблуках-шпильках, вторая – в простой синей куртке и вязаной шапке, вроде тех, что носят на третьей полосе. Они идут навстречу друг другу, затем обе шагают к Зарине. «Я» в полушубке небрежно помахивает длинным мундштуком с тонкой сигареткой. Чёрные кудри разметались по рыжему меху.

«Я же никогда не курила», – подумала Зарина. За спиной раздаётся хруст ветки – на лавочку присаживается ещё одна «Я» в жёлтом пончо и задумчиво смотрит поверх головы.

Никто не произносит ни слова.

Зарина пятится от предыдущих двух «Я». Бежать? Куда? Бежать ли? Безмолвие парка взрывает пронзительный крик:

– Я! Я! Я! – к ней со всех ног мчится очередная «Я», взлохмаченная, вся в синяках и царапинах, в изорванном тряпье и, судя по всему, давно не мытая, на голом плече красуется татуировка: «Салон О.Фила».

– Йааааааааа! – вопит прищелица, протягивая руки. Во рту у неё не хватает зубов. Подбитый глаз закрыт, второй горит безумным огнём.

Зарина в панике мчится прочь. И это – «приятные сновидения»?! Гандз, отключи меня!..

Но Гандз не слышит…

Она бежит, не разбирая дороги, не оглядываясь, понятия не имея, преследуют ли её.