Никого впереди - Евгений Сапиро

Участие в стадионном «чесе» под флагом университета Саня с Юрой отвергли с порога. Процедура «из рук в руки» даже на общее дело была признана неоправданно рискованной. Такие выводы поставили крест на финансовых планах КВН. И, соответственно, на мечте прославить университет собственной командой.

Юра вообще был против любого участия университета в небезупречной стадионной акции, но Санька разглядел в ней не только минусы.

– Чем нашим ребятам на каникулах ломаться в строительных отрядах с лопатами в руках, сведем их с Фимой. Пусть пообщаются со звездами, что-то подсмотрят. А выступление на такой аудитории – это и школа, и шанс. Да и заработают неплохо. Ну, и Ефим Маркович человек интересный. Я не хотел бы терять его из вида. Что, если познакомить доверенных лиц наших коллективов с Фимой и отойти в сторону? В ту, где «никого впереди». Какие мины возможны на этом поле?

Юра взял длинный тайм-аут.

– Мин не вижу, но говнецом попахивает. Может, Санька, ты и прав, но мне это не нравится.

В пятницу Дьяков встретился с Фимой и предложил ему подумать насчет «автономного» варианта.

– О чем тут думать? – удивился Фима. – Для меня это только плюсы.

После этого Дьяков по одному переговорил с руководителями коллективов.

Все, кроме акробатов, отнеслись к предложению с энтузиазмом. Жена организатора и вдохновителя ВИА была худруком оркестра народных инструментов политехнического института.

– Вы не будете возражать, Саша, если я попрошу Ефима Марковича посмотреть ее питомцев? – спросил «народник».

– Благословляю…

Накануне Нового года Фима пригласил Саню пообедать. Столик был на двоих, но стульев стояло три. На третьем стуле поблескивал черной кожей непривычной формы чемоданчик.

– Саша, рад вам сообщить, что венгерские и даже югославские портфели в передовых слоях нашего общества уже не являются символом преуспевающего человека. На смену им идет эта модель, – он показал на чернобокое изделие. У нас его нарекли «дипломат», на презренном Западе – «кейс». Надеюсь, он вам понравится и будет напоминать о скромном друге с простым русским именем Фима.

Морозовский приподнялся и с поклоном вручил чемоданчик Сане.

– Спасибо, Фима. Вы не обидитесь, если я передарю его жене? Ее такая штучка приятно удивит.

– Буду только рад. Но, пожалуйста, не забудьте: внутри дипломата есть отделение, которое застегивается на кнопочку. В него я положил конвертик со стопочкой изображений товарища Ленина, отпечатанных на казенной бежевой бумаге с разводами. Предварительно достаньте его оттуда. Думаю, что даже вашу прекрасную супругу не следует удивлять дважды в день.

– Фима, но это выходит за рамки нашего соглашения.

– Позвольте, Саша, мне этот маленький сюрприз. Как говорит мой папа, мне приятно перед самим собой иногда оказаться благодарным и немного благородным. С одной стороны, мы действительно о нем не договаривались. С другой, мне бы хотелось, чтобы и в будущем мои внешний вид и внутренний мир вызывали у вас только положительные эмоции.

Атаманов. 1968

Назначение или снятие с должности сравнимо с выращиванием растений в питомнике. Сначала будущий руководящий кадр высаживают в низине. Там, в силу своих способностей, он борется с непогодой и паразитами, сколько положено плодоносит для общественного блага и, самую малость, для себя.

Хорошо, если при этом ему подкинут лопатку или две удобрений, проложат к нему персональную трубочку для орошения, повыдергают сорняки вокруг.

Рано или поздно его вклад в процветание отчизны может быть замечен и положительно оценен. Тогда бережно, по всем правилам агротехники, ценный кадр пересадят повыше. Поближе к солнцу и теплым дождям.

Но может получиться и по-другому. То ли засуха случится, то ли порывом ветра нашего героя покорежит или, к примеру, из земли вырвет. А может, и сам он вместо того чтобы обеспечивать привес плодов на ветках, начнет либеральничать с вредителями, полезет вширь, в поросль. За эти подвиги его могут пустить на дрова. А на его место в лунку посадят нового, молодого. С наставлением: расти, дорогой наш кадр, но подобных ошибок не повторяй.

В Камской области в 1968 году кадровый вопрос на самом высоком уровне решился по оптимистическому варианту. Первого секретаря обкома перевели в Москву на должность союзного министра. Наиболее вероятными претендентами на пост, обладатель которого через небольшой промежуток времени становился членом ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета, были двое: председатель облисполкома и первый секретарь горкома областного центра.

Секретарю ЦК, попросившему нового министра «не для протокола» охарактеризовать своих бывших подчиненных, было доложено кратко, но четко:

– Оба крепко, по-мужски, ведут свое хозяйство, народ и того и другого уважает, оба инициативны, и при этом не… залупаются.

Перед тем как произнести последнее слово, министр сделал паузу. В молодости этот наглядный термин он частенько и со смаком озвучивал в производственной обстановке. Но, став вторым секретарем обкома, перевел его в разряд «непечатных». В шестьдесят втором, на ноябрьском пленуме ЦК, его участникам раздали свежий номер «Нового мира» с «Одним днем Ивана Денисовича»[20]. Перелистывая повесть во время заседания, будущий министр наткнулся на родное до боли слово. И хотя немедленно его реабилитировал, каждый раз просчитывал: этому товарищу мы его, наше любимое, доверительно произнесем, а этот еще не дозрел.

– Отдать предпочтение кому-то из них я не готов, – продолжил министр, – к тому же мне еще не приходилось видеть, как они ведут себя в конфликтной ситуации.

– Зато сейчас в ней оказались оба, – заметил его собеседник. – Придется нам недельку-две подождать с назначением. Может, что-то и прояснится. Заглянуть в мысли претендентов нам сегодня не под силу, но внешне оба вели себя правильно: продолжали тянуть свою лямку, избыточной активности не проявляли.

У каждого из соперников были свои люди. Подобные вагонам поезда, локомотивом которого являлся шеф. Новое назначение начальника давало реальный шанс многим из членов его команды вслед за «паровозом» въехать на другую станцию, более престижную. Из горкома или облисполкома – в обком. На пару ступенек повыше. Некоторые из «вагонов» имели друзей или приятелей в аппарате ЦК. Обнаружились даже выходы на секретарей ЦК и членов правительства. Людей, которые или непосредственно участвовали в принятии решения, или тех, мнением которых могли поинтересоваться.

Вскоре в каждой из команд выявились лидеры. В облисполкоме эту роль на себя взял заведующий организационным отделом. Из молодых да ранних. Он переговорил с особо доверенными соратниками и поставил задачу: встречаться с кем нужно, звонить, показывать во всей красе достоинства «нашего» шефа. Первым, с кем заворг лично связался в Москве, был камский выдвиженец, заведующий сектором одного из отделов ЦК. В свое время нынешний председатель облисполкома рекомендовал его для работы в ЦК. Выдвиженец этого не забыл и лично связался со своим давним благодетелем:

– Всеволод Борисович! Вы меня обижаете! Сложилась такая ситуация, а я о ней узнаю от третьего лица. Но это так, фон. Хочу согласовать с вами план совместных действий…

Председатель облисполкома Всеволод Борисович Ячменев и план, и действия пресек на корню. Заворгу, проявившему инициативу, было сделано краткое внушение, заканчивающееся словами:

– Распахивать перед начальником дверь можно, но так, чтобы она не врезала ему по яйцам!

Подобные активные действия происходили и в лагере первого секретаря горкома. Их возглавил уже знакомый нам секретарь по промышленности и транспорту Ежиков. Был он человеком рисковым, но всему, в том числе и риску, меру знал.

Владимир Михайлович начал с того, что зашел к претенденту на областной престол.

– Все это можно пустить на самотек. Но учитывая, что советская власть уже закопошилась, думаю, что это будет неправильно. Естественно, ты ни о чем не знаешь.

Претендент не сказал «нет». А зря.

Получив «добро», Ежиков начал вербовку сторонников секретаря горкома. Атаманову он обстоятельно описал сложившийся кадровый расклад и без хитростей, как свой со своим, перешел к делу:

– Надо помогать, Петрович.

– Чем, если не секрет?

– Я с твоим предшественником, заместителем министра, не работал, напрямую к нему обратиться не могу. Но может он много. А именно, выйти на ребят из аппарата ЦК или министру шепнуть – кандидату в политбюро. Тут, Петрович, всякое лыко в строку.

Тот самый «предшественник», которого величали Вячеславом Вячеславовичем, наставник и старший товарищ Атаманова, прошедшие пять лет зря времени не терял. За два с небольшим года он навел порядок на Закавказской железной дороге, за что был отмечен тем, что переведен в Москву заместителем министра.

У Ежикова с Атамановым сложились добрые, можно сказать, приятельские отношения. То, что он услышал в ответ, мягко говоря, его удивило.