Дети закрытого города - Мария Чурсина

— Слушай, у тебя документы с собой?

Сладко ёкнуло сердце.

«Конечно», — подумала Вета. — «Конечно, он придумает что-нибудь. Он ведь знает…»

— С собой. — Она понизила голос, снова оглядываясь. Коридор, видный из распахнутой двери учительской, пустовал. Лилия ушла уже давно — Вета сама видела, как та выходила на крыльцо с сумкой подмышкой.

— Через час я смогу приехать. Подождешь?

— Вообще-то у меня ещё урок с моими. Так что куда мне деваться? Жду. — Горькие судороги заставили губы дрогнуть в улыбке. На самом деле ей не хотелось смеяться.

Она положила трубку на место и, не торопясь, пошла в свой кабинет. Перемена подходила к концу, и Вета думала, у дверей её уже ждёт восьмой «А». Вера и Руслана, наверное, как всегда, сидят на подоконнике.

В закутке у дверей было пусто. Вета, не с первой попытки, но открыла вечно заедающий замок кабинета. Хойя приветливо помахала ей листьями — сквозняк гулял по полу, и ветер заглядывал в распахнутое окно. Она сама оставила его, чтобы хоть немного проветрить комнату от запаха пыли и старых бумаг.

По полу стелился равномерный слой гипсового и мелового крошева. В углу смирно лежал кусок отколотого лёгкого. Уборщица завтра наверняка будет возмущаться. Вета прошла за учительский стол, села. Раскрыла брошенный тут же ежедневник.

О чём она думает, не будет же никакого завтра. Она уйдёт из школы, даже если придётся до крови разбить руки о дверь директорского кабинета. Она уедет из этого города, даже если по степи за ней будет гнаться свора волков. Лучше бояться волков, чем собственных восьмиклашек.

Громыхнул звонок, разогнав пугливых воробьёв с ветки дерева. Вета барабанила ручкой по ежедневнику. Приоткрытая дверь и кусочек коридора мозолили ей глаза. Она не могла отвернуться. В коридоре было тихо: ни голосов, ни топота. Онемели неудобно сложенные руки.

Вета поднялась и прошла между партами, сосредоточенно слушая, как стучат её собственные каблуки. Выглянула в коридор: мимо, едва оглянувшись на неё, пробежал парень из параллельного восьмого. Вета захлопнула дверь.

«Они сегодня не придут», — сказал ей взглядом безглазый манекен.

Вета едва не рассмеялась от облегчения. Она прошла к окну: кленовая аллея пустовала, никто не сидел на низенькой ограде клумбы, и от этого ей сделалось ещё веселее. Как будто директор только что сам зашёл к ней и принёс подписанное заявление — пожалуйста, идите куда угодно. Она пошире открыла окно, едва не сбросив на пол горшок с фиалкой, и вдохнула полной грудью, в первый раз за демоны знают сколько времени.

Ветер пах опавшими листьями и гравилатом, который Алиса так и не обрезала. Как же легко думать об этом!

Вета поймала себя не том, что напевает, поливая цветы. Она раньше никогда не поливала, Роза сама заправляла порядком в кабинете и подсобке. Но в последний вечер ведь можно побыть хорошей. Пусть цветы запомнят её хорошую.

Она не заметила, как за окном заплакал дождь. Тоже, кажется, первый за всю осень. Зашептали листья клёнов, и тут же намок подоконник. Защищенная плотно прикрытой дверью, Вета рисовала в ежедневнике поезда. Можно не возвращаться в университет. Можно найти любую другую работу.

Любая работа будет лучше её нынешней.

«Вы обещали любить нас, помните?» — сказала в её памяти Рония и отвернулась к серой Сове. Дурацкое воспоминание, как некстати. Вета захлопнула ежедневник, взглянула на часы: до приезда Антона оставалось не так уж много времени, но она вдруг поняла, что не может больше сидеть в пропахшем пылью кабинете.

Вета бросила в сумку только ежедневник, все учебники и тетрадки оставив на столе — зачем они ей теперь! Спину щекотали одиннадцать невидимых взглядов. Она выпрямилась.

— Я никому ничего не обещала, — сказала она хрипло и, ощутив себя полностью сумасшедшей, повернула манекен лицом к стене. Почему всем не терпится навесить на неё новых обязательств?

Всё, что осталось — закрыть окно и ещё немного помучаться с дверным замком. На лестницах и в коридорах ей никто не попался. Вахтёрша даже головы не подняла. Но сердце всё равно заколотилось, как сумасшедшее.

И вдруг всё кончилось. Вместе с хлынувшим в лицо запахом осени и дождя Вета почувствовала свободу. Плащ сразу же намок, и волосы прилипли к шее. Под пристальным взглядом школы Вета прошла по кленовой аллее. Под ногами хрустел и шептал гравий.

Вскоре — за первым же поворотом — она избавилась от гадкого чувства, что ей смотрят в спину. Здание из белого кирпича скрылось из виду. Вета спряталась под козырьком магазина, хоть сюда всё равно доставали струи дождя, и приготовилась ждать.

— Что случилось? — напряжённо спросил Антон, пока Вета расправляла мокрые волосы. После холодного дождя ей показалось, что в машине ужасно жарко.

— Ничего. Они просто не пришли на урок. Ничего не случилось.

Антон похлопал ладонями по рулю, глядя на то, как дворники разгоняют воду с лобового стекла. Он остановил машину у тротуара и не собирался заводить снова. Вету это озадачило.

— А Каганцев Игорь случайно не из твоего класса?

Вета вздрогнула. Ей вдруг стали неприятны любые упоминания восьмого «А», и за дождём почудился неясный силуэт. «Дерево», — поняла она через секунду, но по спине успели пробежаться мурашки.

— Из моего. Почему ты спрашиваешь?

— Не пугайся только.

Вдох огнём прошёлся по пересохшему горлу.

— Когда так говорят, я не становлюсь спокойнее, знаешь…

От дождя дорога превратилась в сплошное серо-сизое марево, по бокам которого стояли тени-дома. Кто-то метнулся мимо, не понять — человек или просто ветер дёрнул ветку.

— Его убили сегодня утром, — заключил Антон, не глядя на Вету.

Она не сразу поверила. Детей ведь не убивают.

— Детей не убивают, — сказала она вслух. — Так нельзя.

— Нельзя, — согласно кивнул Антон и замолчал, предоставив ей самой додумывать.

Молчание за шуршанием дождя по крыше машины показалось глупым и надуманным. Как будто они снимают фильм. Сейчас из-за серой завесы выглянет чёрный глаз камеры, и оператор взмахнёт рукой — давайте дальше текст.

— Я про него очень мало знаю, — сказала Вета, почти готовая поверить в оператора и фильм. — Он сидел вроде с Артом. Бывало и выкрикнет что-нибудь, но, я думаю, по указке своего соседа, на большее его вряд ли хватило бы. И родители его на собрание не пришли, кстати.

Она подумала, что надо бы сделать пометку себе в ежедневник — родители не пришли, вызвать. И тут же передёрнула плечами.

— Ясно, — бесцветно сказал Антон.

Шипел дождь, ниагарскими потоками скатываясь с тротуара на дорогу.

— Скажи, что случилось? — Вете хотелось закрыть глаза, зажать ладонями уши, чтобы услышать как можно меньше. Ещё меньше. И ещё.

— Ну, его нашли ближе к обеду. Сидел так спокойненько под деревом, недалеко от дома. Сидел, смотрел перед собой. Толкнули — повалился на бок.

Он замолчал. Не пересказывать же ей сухие сводки протоколов. Про то, что повреждений не обнаружено, да и вообще физически он оказался полностью здоровым. Ну, только что мёртвым. Так сказали эксперты. Или рассказать?

Вета тёрла глаза до тех пор, пока перед ними не замелькали цветные круги, но легче всё равно не стало. Она очень боялась, что он станет рассказывать дальше. Ей и так — каждое слово было, как пенопластом по стеклу.

— Ясно, я поняла. Я не хочу слушать про эту вашу магию. — Вета загородилась ладонями, чтобы видеть только дождь перед собой. — Скажи только, убийцу найдут?

— Найдут? Не знаю. По крайней мере, я не вижу ни одной зацепки, ничего. Но ты же не хочешь подробностей, да?

— Правильно, — произнесла Вета, облизнув онемевшие губы. Она всё ещё ощущала, что Антон смотрит на неё. Ну вот, вздыхает тяжело, как будто она во всём виновата.

— Скорее всего, убийцу мы не найдём, — спокойно и даже как-то отстранённо произнёс Антон. — Потом будут попытки замять скандал. Потом дело спишут за сроком давности. Такие вещи редко раскрываются. Мы-то вообще мало что можем противопоставить магии. Ты правильно делаешь, что уезжаешь, поверь мне.

— Ты что, собираешься окончательно меня добить? — прошипела сквозь зубы Вета. Злые слёзы засохли на глазах, так и не рискнув вытечь на щёки.

— Ну извини. Ты спросила — я ответил.

— Я не виновата в том, что его убили. — Она не могла так. Она должна была вытащить наружу то, что мучило больше всего. И если не поверить самой, так хоть заставить поверить Антона.

— Конечно, — с готовностью отозвался он. — При чём тут ты? Ты даже не маг. И уж тем более ты не можешь знать, что у них тут в школе происходит. Ты сделала всё, что смогла.

Он говорил так, как будто ни секунды в жизни не верил в это. Вот не верил и всё. Но у Веты не было сил, чтобы его убеждать.

«Может, я плохой учитель?» — думала она, глядя, как текут капли по стеклу. Много капель, много воды и такие грузные неповоротливые мысли. — «Я самый худший в мире учитель. Но я всё равно не виновата. Я никому ничего не обещала».