Он тебя проспорил - Лана Пиратова

перед собой на коленях, я уже не мог сдержаться. Мне нужна была эта разрядка. Чтобы прийти в себя. Прогнать морок.

Теперь я могу более-менее трезво думать. Если не смотреть на то, как член выходит из ее дырки и складочки снова смыкаются, закрывая от меня маленького лисенка.

Стараюсь не смотреть туда.

Лисенок торопливо натягивает юбку назад и запахивает блузку. Приподнимается и садится.

Опять поднимает на меня взгляд.

— Арман, как ты меня назвал?

— Понравилось? — спрашиваю, заправляя член в джинсы.

Хотя чувствую, что кровь опять устремляется к нему, и поэтому с трудом запихиваю его и застегиваю замок. Не сейчас.

— Мне показалось… — все еще сомневается она.

— Тебе не показалось, — смотрю на нее сверху вниз. Кладу руку на волосы и притягиваю голову к своей ноге.

Вот так я буду держать ее, когда она будет отсасывать.

Сразу же убираю ее от себя, потому что мне хочется сделать это прямо сейчас. Но знаю, что она будет плакать и умолять. А мне хочется по-другому. Так, как она делала это тогда, в гостинице. Сама. Не стесняясь своих ощущений. Проявляя инициативу.

— Собирайся, — говорю, немного отойдя от нее.

— Я могу идти? — слышу радость в ее голосе и от одного этого готов отказаться от своего плана и просто грубо засадить ей.

Удивленно смотрю на нее. Она понимает свою ошибку и опускает взгляд.

— Я отпущу тебя тогда, когда мне это захочется, — говорю прямо и жестко.

— Но Антон сказал, что только одна ночь, — она не решается поднять на меня взгляд. Так и сидит, опустив голову и говоря это в пол.

— Ночь еще даже не началась, — говорю уже мягче. — И потом, ты не хочешь получить ответ на свой вопрос?

Молчит. Знаю, что хочет, но боится услышать его. Я помогу ей преодолеть этот страх.

Подхожу и сажусь перед ней на корточки. Начинаю застегивать пуговицы на блузке. И рука сама скользит в лифчик и сжимает грудь. Лисенок ойкает. Чтобы хоть как-то успокоиться, утыкаюсь лицом ей в шею и целую голубую ниточку, бьющуюся на тонкой шее.

— Доверься мне, лисенок, — шепчу и языком провожу до подбородка.

— Вот опять, — упирается мне в плечи и немного отталкивает. — Почему ты меня так называешь?

— Потому что мне хочется называть тебя лисенком каждый раз, как я трахаю тебя. Ты того не заметила? Ты мой лисенок. Нежный и ласковый. Отзывчивый и кончающий так, что искры летят. Ведь так? Лисенок? Тебе хочется кончить?

Вижу, как ее лицо краснеет и она закусывает губу.

— Арман, скажи мне… — произносит едва слышно.

Но я накрываю ее губы своими и не даю договорить.

Опять проваливаюсь в водоворот ощущений от нашего поцелуя.

Если я сейчас же не оторвусь от нее, то опять трахну. Здесь, на диване.

Но я хочу, чтобы она запомнила эту ночь. Чтобы каждый раз, когда она будет ложиться потом с Антоном, она думала об этой ночи. О том, как Я трахнул ее. Довел ее.

— Ты хочешь знать? — спрашиваю с трудом оторвавшись от нее, но все еще почти касаясь ее лица губами.

— Не знаю… — отвечает несмело она.

Улыбаюсь. Пусть помучается. Я — то знаю, что она узнает. Обязательно узнает.

— Поехали, — говорю, помогая ей встать и поправляя юбку, не лишая себя удовольствия ущипнуть ее за зад. — Я не хочу терять время. Если ты не поторопишься, то я опять трахну тебя прямо здесь.

И она ускоряет шаг.

Значит, не хочешь, чтобы я тебя трахнул? Ну, хорошо. Посмотрим, кто будет умолять и просить дать кончить через пару часов.

33. Лиза

Я думала все наше общение ограничится тем, что произошло только что. Он же получил что хотел. Хотя это за гранью моего понимания. Я до сих пор не верю в реальность происходящего.

Мне кажется, все происходит как будто не со мной. Не я согласилась на это. Не я позволила…

От воспоминаний сводит внизу живота. Когда Арман так резко и грубо вошёл в меня, я поняла, что все мужчины так делают.

Нет! Это неправильно сравнивать. Неправильно!

Но мысли сами, независимо от разума возвращают меня в ту ночь в гостинице, когда я впервые испытала что-то необыкновенное. Значит, Антон может быть другим. Но вот это радостное понимание сразу же омрачается тем, что я услышала тогда и сегодня.

Откуда Арман знает про это мое прозвище? Отгоняю от себя ужасные догадки. Этого не может быть. Но его фраза: «Потому что мне хочется называть тебя лисенком каждый раз, как я трахаю тебя» не дает мне покоя.

Почему его запах и шепот кажутся такими знакомыми? А еще прикосновение губ. Нет, не к губам, а к телу. Кожа как будто помнит его.

Какой-то морок, который никак не хочет отпустить меня.

— Куда мы едем, Арман? — спрашиваю уже в машине.

— Я проголодался, — отвечает он с улыбкой. — Ты забираешь слишком много сил, Лисова. Слишком много.

Вдруг у меня звонит телефон. Достаю его из сумочки и смотрю на экран. Антон. И только собираюсь ответить, но Арман выхватывает его, отключает и бросает на заднее сиденье.

— Он тебе не понадобится, — говорит, не глядя на меня.

Мы подъезжаем к какому-то зданию. Заходим. Кромешная тьма.

Лишь тонкая полоска света по полу.

— Где мы, Арман? — я не вижу его, поэтому мой вопрос улетает куда-то в темноту.

Но чувствую, как его руки оказываются на моей талии и слышу в ухо:

— Не бойся, — легонько толкает меня, — пойдем. Тебе понравится.

Я иду, направляемая им. Ничего не видно. Он сажает меня на что-то мягкое. По-видимому, диван. Потом садится рядом. Очень близко. Касаясь меня.

И тут я слышу незнакомый голос.

— Все как обычно?

— Да, Саш, и не забудь про главное, — отвечает Арман.