История вооруженных сил Афганистана 1747-1977 - Ю. Ганковский

Почти все имевшиеся в то время в распоряжении правительства предприятия (в основном кустарные) работали исключительно на нужды армии. Самое крупное из них — завод «Машин-хана», насчитывавший свыше 5 тыс. рабочих, производил ружья, патроны, холодное оружие, шинельное сукно, хлопчатобумажные ткани, армейскую обувь, мыло, порох, кожи и т. п. Часть вооружения и боеприпасов закупалась в странах Запада — Германии, Италии, Англии и Франции[367].

Среди нововведений, характеризовавших известный прогресс в деле создания более или менее современной армии, следует назвать и перевод всех солдат на постоянное котловое довольствие (казенный паек). До этого каждый солдат должен был сам заботиться о своем пропитании. Другим важным мероприятием, направленным на обеспечение бесперебойного снабжения войск, была организация во всех важных пунктах страны армейских складов продовольствия[368].

В дополнение к армии эмир Аманулла создал полицейские и жандармские формирования. Как писал В.М. Примаков, «полицейско-жандармский аппарат (кутвали) был централизован и подчинен руководству из столицы. Вся полицейская организация сведена в 5 полков и 4 отдельных батальона по числу пяти главных провинций и четырех областей, на которые был разделен Афганистан. Эти полки и батальоны через провинциальные управления кутвали подчинялись министерству юстиции в Кабуле, а на местах они были подчинены губернаторам». В западной буржуазной историографии Афганистана встречается иное, явно ошибочное толкование вопроса о подчиненности полиции и жандармерии в этот период. По мнению, например, Дональда Уилбера, они будто бы входили тогда в состав армии и лишь при Надир-шахе были выделены из нее[369]. Такая точка зрения совершенно не согласуется с данными афганских источников, в частности со ст. 35 Положения о государственном устройстве Афганистана, изданного в Кабуле в 1924 г.

Полки «Кутвали» получили военную организацию, форму и были вооружены современными винтовками[370].

Младоафганское правительство, учитывая опыт войны за независимость когда отсутствие хороших путей сообщения и современных средств связи исключило возможность координации действий афганских войск на различных направлениях, приступило к строительству дорог, пригодных для автомобильного движения, и к созданию в стране сети кабельных и беспроволочных телеграфных линий, которые должны были, по замыслу правящих кругов, обеспечить прежде всего нужды армии. Как пишет В.М. Примаков, Аманулла-хан путем применения принудительной дорожно-строительной повинности превратил старые военные дороги в благоустроенные автомобильные пути. В этот период были усовершенствованы дороги Кабул — Бамиан, Кабул — Гардез, Кабул — Пешавар, Кабул — Кандагар, Кандагар — Герат — Кушка[371].

Большое значение в решении задач реорганизации и укрепления армии имела бескорыстная помощь Советской республики. Эта помощь была тем более примечательной, что она оказывалась в то время, когда наша страна в условиях гражданской войны и иностранной военной интервенции сама остро нуждалась в подобных технических средствах.

14 августа 1920 г. в Кабул был доставлен дар Советского правительства — радиостанция, вместе с которой прибыл специальный технический отряд. 24 августа Махмуд Тарзи, афганский министр иностранных дел, в письме советскому послу Я.3. Сурицу передал благодарность эмира В.И. Ленину за этот дар. Вскоре афганское правительство направило 8 человек в Ташкент на специальные курсы связи и для последующего прохождения практики в Ашхабаде и Самарканде. Это была первая группа афганских военнослужащих, обучавшихся в Советской России. По возвращении на родину они составили штат радиостанции, подаренной Афганистану правительством РСФСР[372].

В 1924–1925 гг. при технической помощи Советского Союза была построена существующая и поныне телеграфная линия на железных опорах, соединившая Кушку, Герат, Кандагар, Кабул. В первые месяцы 1927 г. было начал строительство телеграфной линии от Кабула до Мазари-Шарифа. В период строительства этих линий функционировала школа, в которой советские специалисты готовили национальные технические кадры связистов.

В эти же годы Советский Союз оказал помощь Афганистану в создании национальных военно-воздушных сил: афганской стороне было передано несколько самолетов, группа афганских летчиков прошла подготовку в советских учебных заведениях, а советские авиационные специалисты, прибывшие в Афганистан, помогли в организации боевой учебы афганских летно-технических кадров и в эксплуатации авиационной техники.

В конце 1927 г. Аманулла-хан предпринял длительную заграничную поездку. Будучи в европейских странах, он закупил и заказал вооружение и боевую технику, в частности, в Италии — 100 грузовых и легковых автомашин, полевую артиллерию и броневики, во Франции — пулеметы и винтовки, в Германии — 200 автомобилей фирмы «Оппель» и «Бенц» и два 3-моторных самолета «Юнкерс» (еще один «Юнкерс» был подарен Аманулле германским правительством), в Великобритании — 2 самолета и т. д. Конкретизируя вышеуказанные закупки, кабульская газета «Анис» отмечала 30 августа 1928 г., что в общей сложности было приобретено 53 тыс. винтовок (к каждой винтовке — 1 тыс. патронов), 106 пушек (к каждой пушке — 1 тыс. снарядов), 6 пулеметов, 18 самолетов, 5 броневиков, 6 танков, 10 тыс. военных шлемов, 1 тыс. фляг для воды, 300 биноклей и 800 радиоаппаратов[373].

Возвратившись в Афганистан в августе 1928 г. Аманулла-хан с еще большей настойчивостью продолжал осуществление своего замысла — иметь хорошо обученную, вооруженную современным оружием регулярную армию из восьми дивизий. В конце августа Большая джирга под нажимом младоафганского правительства приняла Закон о всеобщей воинской повинности, в соответствии с которым военную службу должны были проходить все граждане мужского пола, достигшие 17 лет. Запрещался откуп от службы. Срок действительной службы в армии был увеличен до 3 лет. С введением Закона о всеобщей воинской повинности ханы и вожди племен лишались доходного права поставлять рекрутов в королевскую армию[374].

Однако было бы ошибочным переоценивать значение мер, предпринимавшихся в это время афганским правительством в военной области. Проводившиеся военные преобразования, несмотря на их значимость, все же носили ограниченный, далеко не завершенный, а подчас и рискованный характер (имеется в виду, в частности, резкое сокращение численности вооруженных сил в условиях постоянной и прямой угрозы младоафганскому режиму со стороны внутренней и внешней реакции).

Афганская армия в период правления Амануллы-хана не подверглась коренной реорганизации и оставалась ненадежной и по-прежнему отсталой в техническом и организационном отношениях. Что же касается последних попыток реорганизовать и перевооружить армию, предпринятых в 1928 г., то они остались почти полностью нереализованными ввиду начавшегося в конце года восстания Бачаи Сакао. Закупленные за границей оружие и боевая техника к этому времени еще не поступили а страну. Закон о всеобщей воинской повинности не был претворен в жизнь, а новая турецкая военная миссия, прибывшая в Кабул в 1927 г., не успела сколько-нибудь существенно повлиять на повышение боеспособности афганской армии[375].

Характеризуя афганскую армию того времени, В.М. Примаков, бывший в конце 20-х годов военным атташе в Афганистане, совершенно правильно указывал, что «реорганизованная армия была плохо подготовлена для внешней войны и мало пригодна для решения внутренних междоусобиц, так как: a) система откупа от военной службы дала в ряды армии известный процент наемных солдат, набранных из худших элементов населения; б) солдаты, приходившие в армию на короткий срок службы, не теряли связи со своими племенами и не годились для борьбы против племен в случае междоусобицы; в) гвардия была малочисленна и не могла стать ядром армии, по которому равнялись бы и учились армейские полки»[376].

Боевая подготовка афганской армии в результате неподготовленности офицерского состава и косности высшего военного руководства не была по-настоящему организована. Многие офицеры были неграмотны, и, как пишет К.И. Соколов-Страхов, они «гораздо больше интересовались базаром, где имели свои лавки, чем вопросами обучения своих подчиненных»[377]. По его же свидетельству, «для обучения войск почти ничего не было сделано, кроме небольшого плаца вблизи кабульского аэродрома. Несмотря на наличие современных орудий, из экономии боевых припасов не производилось почти никакой практической стрельбы круглый год»[378].

Слабость афганской армии, как и прежде, определялась наличием в ней значительного числа реакционно настроенных офицеров и генералов — выходцев из знати племен, недовольных реформами младоафганского правительства. Занимая ключевые посты в армии, при дворе и в государственном аппарате, они всеми силами противились новому внутри— и внешнеполитическому курсу Амануллы. Как справедливо подчеркивал И.М. Рейснер, «младоафганская группа получила в свое полновластное обладание всего одно ведомство иностранных дел, где ею были заняты все посты до министерского включительно. Большинство же министерских портфелей оказалось в руках старых влиятельных сардарских родов. Последние по своим взглядам были чужды нововведениям и реформам»[379]. Офицеров-младоафганцев в армии было крайне мало, и они, находясь в основном на низших ступеньках служебной лестницы, не могли составить серьезного противовеса консервативной армейской верхушке.