Пять костров ромбом - Геннадий Прашкевич

Не торопясь, я вошел в холл, обменялся парой фраз с портье (В каком ресторане можно напиться без мотовства? В каких увеселительных заведениях не дерут три шкуры за девочку?), набрал на автомате несуществующей телефонный номер, выкурил сигарету, не спуская подчеркнуто жадного взгляда с долговязой девицы, делавшей вид, что она увлечена подшивкой газеты “Стар”, и, наконец, поднялся на второй этаж. Коридор был пуст, мягкий ковер заглушал шаги. Не доходя двух шагов до своего номера, я скользнул сквозь проход во внутренний двор отеля.

Машина оказалась на месте, Джек Берримен, не взглянув на меня, опустил шторки и мягко вывел “Дакоту” а параллельную улицу. Только здесь он протянул мне сигарету и выдохнул:

— Опоздание! Две минуты!

— Фиксировал присутствие…

Джек ухмыльнулся.

— Все обошлось. Ты бросил покупки на стол вышел из отеля, сел в свою потрепанную машину и отправился в ближайший бар. Там будешь пьянствовать часов до двенадцати потом склеишь девочку и поволочешь её в свой номер. К утру, несколько помятый, но в настроении, ты уладишь последние мелочи и отправишься в аэропорт… Этот ты — наш агент Шмидт, подменивший тебя. Он похож на тебя больше, чем ты сам, а уж манеры и голос!.. Если бы ты посидел с ним в ресторане хотя бы час, как сегодня пришлось мне, ты во многом бы изменил свои взгляды на методы Консультации. Отдай должное шефу — выдумка с подменой получилась удачной. Тебя никто не может проследить. Что же касается документов, которыми тебя снабдили, тот парень, твой двойник, его зовут Гаррис — Герб Гаррис, — он получил свою долю. У него новые документы, у него новые перспективы, у него новая жизнь. Он убрался куда-то на Запад, там, наверное, он и схлопочет себе новый срок, не сегодня, так завтра.

— А если он выведет кого-нибудь прямо на нас?

— На Консультацию?

Джек усмехнулся:

— Слишком большая страна, слишком бездарная полиция.

И подмигнул мне:

— На любом перекрестке можешь смело кричать: “Я — Гаррис! Я — Герб Гаррис, личный водитель, личный шофер главного санитарного инспектора Сейджа!”

— Пройдет? — усмехнулся и я.

— Стопроцентно.

3

Шеф ожидал нас в разборном кабинете, предназначенном для самых важных бесед.

Такие вещи, я имею в виду и сам кабинет, и сложившееся к нему отношение, конечно, дисциплинируют, так что усмешки и перемигивания мы с Джеком оставили за порогом.

Разборный кабинет — практически полная гарантия безопасности, однако шеф, поздоровавшись с нами, кивнул Берримену, и это был всем нам понятный кивок. Шеф, разумеется, не настаивал.

Не обращая на нас внимания, Джек все-таки обшарил весь кабинет:

— Ничего подозрительного. Мне остаться или уйти?

— Останься, — разрешил шеф и повернулся ко мне.

Коротко изложив историю с наймом, я получил топкую папку. Под ее коричневым переплетом лежали служебные записки, посвященные деловой карьере Д.С.П.Сейджа, и фотографии разных лет. Ни одной женщины! — это меня поразило. Если верить запискам, Д.С.П.Сейдж интересовался только делами санитарной инспекции комбината “СГ”, которую возглавлял в течение шестнадцати лет. Семьи у Д.С.П.Сейджа не было, увлечения не отличались разнообразием, дружеский круг не превышал необходимого нормальному человеку минимума. Отпуск предпочитал проводить в кругу сослуживцев. В извращениях не был замечен, сдержан и неболтлив.

— Не густо, — протянул я.

Шеф усмехнулся:

— Тебе этого хватит. Д.С.П.Сейдж стоит около миллиона. Он не жаден. Высокопорядочен, в старом, старомодном, пожалуй, даже смысле. У него нет врагов. Так говорят. Но враги есть у каждого человека. Именно это ты и должен будешь нам доказать.

Я кивнул.

— Мы не перегружаем тебя аппаратурой. Возьмешь пару кинокамер, они занимают ничтожно малое место Собственно, тебе и не надо их “брать”, они уже вшить в твою одежду. Мощности камер и пленок хватит и для вечерних и для ночных съемок. Снимай все — драки грязь, частные квартиры, заводские цеха. Снимай всех — курьеров, боссов, безработных, солдат, санитаров, полицию. Любая информация, способная вызвать протест общественности, будет нам на руку. Так, Джек?

Берримен коротко хохотнул, это у него всегда здорово получалось. Этот его характерный смех я впервые услыхал несколько лет назад — Берримен выступал по телевидению. Разумеется, он сидел спиной к экрану, так, чтобы никто не видел его лица, и представлял он в то время известную фирму контршпионажа “Норман Джэспен ассошиэйтес”. Шеф всегда ценил умных агентов, вот почему в самом скором времени Джек Берримен оказался в Консультации.

— Ты хорошо помнишь Итану? — отсмеявшись, спросил Джек.

— Мне было десять лет, когда отец покинул побережье, но Итаку я помню.

— Рыбу, небось, любишь и сейчас?

— В детстве только на ней и жил.

— Ну так забудь о рыбе. Счастливое детство кончилось. Икра, крабы, устрицы, рыба — ни к чему этому в Итаке не прикасайся.

Он не стал объяснять почему, а шеф, кивком подтвердив сказанное, заметил:

— Прослушай две коротких записи, Эл. Когда и где они сделаны, это не имеет значения, но, думаю, тебе полезно их услышать.

Он включил магнитофон.

“Говорите все, Сейдж, — сказал незнакомый уверенный голос. — Говорите все, что вас беспокоит. Нашу беседу никто не может подслушать.”

“Я знаю, — ответил уже знакомый мне голос Д.С.П.Сейджа. — К сожалению, ничем не могу вас порадовать. Ничем. Мы теряем рабочих”.

“А новый набор?”

“Я ограничиваю наборы. Я делаю это сознательно. Каждый новый человек — потенциальная опасность для “СГ””.

“А что говорит доктор Фул?”

“Ничего утешительного. Он много пьет. Его поведение тревожит санитарную инспекцию. Через руки доктора Фула проходят все анализы, даже те, что заставили нас выставить на выходах дополнительные посты. Похоже, круг замыкается, и я еще не решил, где его следует рвать”.

“Вы сказали рвать, Сейдж?”

“И как можно скорее! Когда слухи о моргачах выйдут за пределы карантинных зон, разразится величайший скандал. Кто, как не я, санитарный инспектор “СГ”, ответит за случившееся в Итаке?”

“Ну, Сейдж, не стоит отчаиваться… Вы же знаете, этот новый заказ даст нам такие проценты, что мы сможем заткнуть глотку даже самим моргачам. Продолжайте следить за анализами, пугайте тех, кто это заслужил, кормите тех, кто любит поесть вволю, и все образуется”.