Свинцовая точность - Сергей Самаров

– На счет «три»!..

Это значило, что отдельной команды не будет. Каждый считает до трех и начинает атаку.

Глава 10

Не зря волкодавы даже такую простую вещь, как счет до трех, вслух отрабатывали на тренировках. Это для того, чтобы все считали одинаково.

Поэтому атака на парочку украинских диверсантов, не ожидавших нападения, началась одновременно с пяти направлений. Малые саперные лопатки, острые как бритва, обычно заменяющие спецназовцам топоры или мачете, обрушились на головы врагов. Те не были покрыты шлемами, а бандана никогда не спасет от такого удара, сколько на ней ни нарисовано свастик и трезубцев.

Лопатка Лесничего успела сделать два стремительных круговых движения. Сначала она перерубила руку, потянувшуюся было к пульту взрывателя, потом, с небольшим опозданием, как и другие, ударила ближнего диверсанта в голову.

Это действие было уже лишним. Оно выполнялось автоматически, только потому, что Сергей Ильич не успел перестроиться. Как замыслил сразу пресечь любую попытку прикоснуться к пульту, так и сделал. Он планировал после этого ударить по голове и реализовал свое намерение.

Трое укропов, естественно, ничего этого не видели и не слышали.

В это время на связь вышел Иващенко:

– Первый, я второй. Тут в кармане одного клиента переговорка вызовом заливается. Ответить им что-нибудь вежливое, веселенькое?

– Второй, не надо в эфире материться. Поверещит и перестанет. Связь пропала. Ничего страшного. Это сплошь и рядом встречается. Сейчас и вторая труба заверещит.

– Она у меня в кармане. Сразу отобрал.

Но то самое переговорное устройство, про которое упоминал Иващенко, среагировало на призыв Лесничего и тут же заголосило так, что стало слышно в микрофон.

– Они, похоже, в разведку пошли. Командир устал их ждать, вот и вызывает.

– Говорю же, связи нет. Для переговорок это естественное состояние. А нам торопиться надо. Сейчас их командир будет сюда пробиваться, здесь ему тоже не ответят. Кто знает, как он себя поведет? Может и обеспокоиться. Поэтому надо бы его повязать.

– Первый, я шестой. А командир решил не связь проверять. Он сам пошел к вам. Что-то сказал тем двоим по ту сторону дороги, как будто ругнул их, и двинулся на свое старое место. Наверное, оно у него хорошо согрето. Встречайте сразу за дорогой. Там кусты густые.

– Спасибо, шестой. Мы встретим. Кравченко, Редька, обеспечьте гостеприимство укропному командиру! А я с остальными к той парочке схожу. Шестой, страхуй и их, и нас. Можешь увидеть?

– Без проблем, первый. Двигайте.

Пятеро волкодавов стремительно спустились с сопки, но на саму дорогу, понятно, не вышли. Заросли молодого березняка с уже основательно пожелтевшей листвой были хорошим убежищем. Там они и дожидались командира группы украинских диверсантов, сами оставались невидимыми, но при этом наблюдали за большим участком дороги.

Клиент спустился на дорогу со склона второй сопки, прошел около десятка метров прямо по ней, потом наклонился и посветил фонариком на обочину. Это был высокий сухощавый человек в зеленовато-коричневатом берете, разобрать цвет которого помогла луна, выглянувшая на несколько секунд. Рассмотреть кокарду никто не успел. Командир диверсантов сам себе кивнул и свернул в кусты.

Лесничий кивком послал ему наперерез Кравченко с Редькой. Время прошло, пути противников уже должны были пересечься, но Сергей Ильич ничего не слышал. Он хотел было задать тихий односложный вопрос по связи, но в это время в кустах появился Редька. Волкодав ничего не сказал, только кивнул, объясняя этим, что задание выполнено.

– Отведите его к машине, – тихо проговорил командир.

– Нести придется. Брыкаться пытался. Вырубили мы его.

– Тогда подожди, пока мы закончим. Подстрахуй Кравченко.

Редька сразу развернулся и двинулся в обратном направлении. Лесничий поднял бинокль и стал всматриваться в противоположный склон, где расположилась вторая группа засады.

По большому счету укропы изначально устроились неудачно – одна группа против другой и примерно на одном уровне высоты, явно недостаточном для того, чтобы стрелять сверху вниз, как обычно делают боевики на Северном Кавказе. При таком вот расположении украинские диверсанты рисковали случайно поразить очередью друг друга.

Это говорило о малом боевом опыте и полном отсутствии диверсионной практики у командира ДРГ. Еще, конечно, о слабом уровне подготовки выпускников школы «Рарог».

Лесничий хорошенько рассмотрел пост противника, убедился в том, что за дорогой никто не наблюдает, махнул рукой и дал команду:

– Вперед!

Волкодавы проскочили дорогу в несколько стремительных, но беззвучных прыжков.

– Заходим сверху, – прошептал Сергей Ильич.

Он начал подъем, за ним двинулись, не отставая ни на шаг, Редкозуб и Суматоха.

– Я не понял в бинокль, чем они там занимаются, – признался Лесничий. – Но хлопцы, похоже, серьезно увлечены каким-то своим делом. На нас внимания не обращают. Поторопимся. Любопытно ведь.

Но подгонять бойцов необходимости не возникло. Они шагали плавно, беззвучно, чуть не наступали командиру на пятки и держали в руках свои малые саперные лопатки. Луна пряталась за тучами, помогая волкодавам.

– Напоминаю! – завершив подъем, сказал Сергей Ильич. – Брать будем живыми. Лопатки можете не убирать. Мало ли, вдруг у укропов оружие в руках окажется. Руки и ноги отрубать можно, чтобы на четвереньках не убежали. Но не головы.

Он и сам оставил свою лопатку в правой руке, тогда как левая придерживала на ремне малогабаритный автомат 9А-91 с глушителем. В принципе сейчас можно было позволить себе даже стрельбу, тем более почти бесшумную. До границы было, во-первых, далеко. Во-вторых, по ту ее сторону находилась территория, контролируемая армией ДНР.

В том, что они забрались так далеко, состояла не столько заслуга, сколько беда украинских диверсантов. Здесь им поддержки ждать было неоткуда. Особенно двум последним бравым хлопцам. Просто некому уже было им помочь.

Лесничий повернул налево под прямым углом. По его расчетам, он с двумя волкодавами должен был выйти метров на двадцать пять выше укропной засады. Командир остановился, поднял бинокль, посмотрел ниже по склону и убедился в том, что все просчитал точно и вывел своих бойцов правильно.

Но тепловизор опять не позволил Лесничему понять, чем заняты диверсанты. За дорогой они не смотрели, стояли на четвереньках лицом друг к другу.

– Шестой, я первый. Чем они там занимаются? Не подскажешь?

– Первый, я шестой. Смотрю на них внимательно, но понять не могу. Руками машут. Начали после того, как их командир ушел. Ага, понял! Они в карты режутся. Один сейчас что-то сгребает. Я так думаю, что деньги. Между ними патронный ящик. На нем и играют. Азартные ребята! Им сейчас не до вас. Точно. Проигравший начал сдавать. Руки так только при этом работают.

– Хороший контингент они в свои ДРГ набирают! В карты в засаде играют! Страхуй нас, шестой. Если что, стреляй по ногам, чтобы нам далеко за ними не бегать. Мы двинули. Я сам в карточных играх не силен, консультировать их не буду. Да и времени на это у нас не осталось. Погранцы нас уже, наверное, заждались.

– Страхую.

Последние двадцать пять метров волкодавы преодолевали небыстро, об осторожности не забывали, хотя и понимали, что за бойцы перед ними. Диверсанты, конечно, опасности не почувствовали. Они были так увлечены своим занятием, что не услышали, как к ним подкрадываются.

Сергей Ильич первым вышел из кустов.

– Ну и кто тут туза в рукаве прячет?

– У нас не спрячешь! – не смутился левый диверсант и потянулся за автоматом, тогда как правый шарахнулся в сторону и упал на спину.

Так он вообще не смог бы дотянуться до оружия.

Лопатка, сжатая в ладони Лесничего, совершила стремительный круг и завершила его на руке любителя оружия, который остался без пальцев.

Другой диверсант хотел что-то крикнуть, но только смешно и слабо захрипел. Суматоха наступил ему на горло. Редкозуб набросил петлю на руки пленника и тут же связал их.

– Перевязку делать мне будешь, командир? – совершенно не смущаясь ситуацией, спросил раненый диверсант и поднял кисть, лишенную пальцев. Она была обильно разрисована татуировками. Не современными многоцветными, а синими тюремными.

– Зачем? – спросил в ответ Сергей Ильич. – Все равно скоро сдохнешь.

– Крови много потеряю. Голова кружиться будет. Идти не смогу.

– Мы тебя подвезем. На той самой машине, которую ты расстреливать собирался. Если у тебя бинт есть, можешь сам себя перевязать, пока руки свободны. – Лесничий подковырнул ногой и опрокинул ручной пулемет, ствол которого был направлен в сторону дороги. – Николай Федорович! – обратился он к Редкозубу. – Фугас внизу сними. Я машину вызываю. Спускаемся. Виктор Юрьевич, слышишь?