Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2 - Валерий Перевозчиков

— А что рассказывал Высоцкий, когда в 1964 году его приняли в Театр на Таганке?

— Во-первых, он был счастлив, что работает. В Театре миниатюр он все-таки помыкался… И нравился ему Любимов, нравился. И потом — театр! Театральный он актер, он вообще прежде всего — актер.

— А кто-нибудь из актеров Театра на Таганке бывал у вас?

— Нет, никто.

— А Людмила Абрамова?

— Люся, конечно, бывала у нас. Она и сейчас заходит ко мне… 1964 год. Вот здесь, в этой самой комнате, серьезно разговаривают Володя и Люся Абрамова. Она ждет второго ребенка, а Володя говорит: «Денег нет, жить негде, а она решила рожать…» Входит Лева, сразу все понял. «Ты — молчи! Ты — рожай!» Я это хорошо запомнила. Тогда родился Никита.

— Вы вместе с Высоцким были в Одессе. Когда это было?

— Это было в 1967 году. В Одессе мы жили очень хорошо. Мы жили у моей подруги Вали Веденчук. Она работала директором букинистического магазина. Огромная библиотека, интеллектуальный дом… А каждое воскресенье устраивался обед. Артур Макаров — удивительный кулинар — готовил… И собирались все наши, кто в это время был в Одессе…

— И на одном из таких обедов болгарский актер…

— Нет, это было не на обеде. Просто вечером пришли ребята, и этот Стефан Данаилов сказал Володе: «Пой!» Володя говорит: «Я не хочу». Тогда Данаилов достал деньги и бросил Володе в лицо. И Лева этим Данаиловым сломал тахту.

— А когда Высоцкого забирал военный патруль?

— Нет, это было не в Одессе, это было в Севастополе. Когда снимался фильм «Увольнение на берег», Володя Трещалов, Лева Прыгунов и Высоцкий приехали в город на обеденный перерыв. Они приехали в морской военной форме. Наша база была в городском Доме офицеров. Жарко. Трещалов, Прыгунов и Высоцкий вышли попить газировки. Подходит патруль, а они не приветствуют. Офицер спрашивает: «Почему не приветствуете?» Ну а они отвечают: «Да пошел ты…» Их забрали и увезли в комендатуру… Приходит машина, режиссер туда-сюда, а актеров нет. И кто-то ему говорит: «А ваши актеры давно сидят в комендатуре, сейчас их на «губу» отправляют». Недоразумение разъяснилось, но это им понравилось. И потом, как только обеденный перерыв, они начинают фланировать по улице и никому честь не отдают. Но это уже была игра.

— Меня поразил ваш рассказ, как Кочарян и Высоцкий покупали джинсы…

— Хозяин хотел за джинсы восемьдесят рублей, а они почему-то хотели их купить за пятнадцать. Хозяин не соглашался. Володя ему бросался в ноги, целовал колени… Хозяин бросил джинсы и убежал. Но они его догнали.

У Левы было двести рублей, вечером они приехали без копейки. Я спрашиваю: «Где деньги?» Отвечает: «Ну мы же не могли так дешево…» За пятнадцать рублей купили джинсы, а на остальные деньги угощали хозяина.

— Это был 1967 год, и Высоцкий приехал в Одессу после знакомства с Мариной Влади…

— Володя приехал из Москвы, он тогда снимался в фильме «Служили два товарища». Подходит ко мне на пляже: «Иннуля, надо поговорить… Слушай, у меня роман с Мариной Влади…» Когда об этом узнали в съемочной группе, все просто умирали от хохота. «У него роман с Мариной Влади. Это какая Марина Влади? Подпольная кличка «Как ее зовут?». Никто не поверил.

— Как вы считаете, Высоцкий был счастлив?

— Нет, он был невезучий. Потому что, когда, казалось бы, все наладилось: квартира, жизнь, творчество— все, он ушел из жизни. Как будто Леву повторил.

— Но ведь многие утверждают, что он никогда не жаловался на жизнь.

— Никогда. Не только не жаловался, он всегда был очень оптимистичным.

— В вашем доме что-нибудь напоминает о том времени?

— Все. Но, к сожалению, Володины письма, записки и телеграммы мы выбросили вместе с мебелью, когда делали капитальный ремонт. Лева сказал: «Абсолютно все — на свалку!» Мы выбросили всю мебель, в одном из ящиков стола были облигации — об этом мы вспомнили гораздо позже. Квартира была абсолютно пустой, мы спали на трех раскладушках. Но это было уже давно…

Понимаете, целая жизнь прошла. Многих уже нет на этом свете. Кто мог знать, что Лева умрет в сорок лет, а Володи не станет в сорок два? Первое время ребята собирались два раза в год — в день рождения Левы и в день его смерти. А теперь — все реже и реже. Я понимаю: у всех давно другая жизнь.

Октябрь 1987 г.

АРТУР СЕРГЕЕВИЧ МАКАРОВ

С Володей Высоцким мы познакомились в 53-м или 54-м году, он еще учился в школе. На Большом Каретном, теперь улица Ермоловой, в этом самом «первом доме от угла», как поется в Володиной песне, жили два моих друга — Анатолий Борисович Утевский и Левон Суренович Кочарян, мечтавший стать кинематографистом. Он и стал позже кинематографистом, но успел снять всего одну картину. Это был любопытнейший человек, очень способный, с замечательным характером. Из породы тех людей, которые нужны друзьям в любую минуту и которые никогда не оставляют их обделенными.

И в этом же доме жил отец Володи с мачехой. Володя очень часто у них жил, но едва ли не еще чаще бывал в одной компании с Утевским и Кочаряном, и они меня с ним познакомили.

Володя оказался самым младшим в этой компании (поэтому я называю его сейчас Володей, а не Владимиром Семеновичем; до его смерти я не знал такого обращения к нему — Владимир Семенович, для меня он всегда был Володей). У него даже появилась кличка Шванц, — потому что он бегал хвостиком за старшими, хотя вскоре стал полноправным членом компании, несмотря на разницу в возрасте. Он был своеобычный человек — легкий, веселый, общительный, с очень ясными глазами. Этакий врун, болтун и хохотун, как сам часто себя называл. Правда, до определенного момента. Когда он сталкивался с тем, что его не устраивало, глаза становились жесткими и прозрачными.

Тот факт, что мальчик-школьник стал полноправным членом компании людей, мало того что взрослых, но уже имевших свою, зачастую очень непростую, определенную биографию, говорит о многом. Надо учитывать время, в которое развиваются те или иные отношения, происходят те или иные события… В нынешней молодежи меня раздражает невероятный инфантилизм, отсутствие какого-либо стержня, крепости на излом. Люди нашего поколения, нашей компании были в молодости совсем другими. Но когда я начинаю размышлять, почему это так, я понимаю, что мы были люди счастливые… Все хорошо помнили, а многие знали войну (я уехал из Ленинграда в 1943 году подростком, Юра Гладков воевал с тринадцати лет…). Все много работали в разных областях, все много ездили, и по своей и по чужой воле, у каждого была своя, чаще не слишком легкая, судьба.