Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии - Сесил Форестер

Спендлов следующим нарушил молчание.

– Пеньковый линь, милорд, – начал он. – Натянутая струна …

– Мистер Спендлов, – сказал Хорнблауэр. – Никакие дискуссии в мире ничего теперь не изменят. Мы все узнаем в свое время. А пока, давайте не будем портить наш обед техническими спорами.

– Прошу прощения, милорд, – ответил Спендлов, смутившись. Было ли это совпадением, или чем-то вроде телепатии, но он в это самое время он думал как раз о возможности разрыва линя, прикрепленного к плавучему якорю. Однако он ни за что не признался бы, что думает об этом. Обед продолжался.

– Отлично, – сказал Хорнблауэр, подняв бокал – мы можем признать, что в этом мире существуют дела, но они достаточно далеки от нас, чтобы поднимать за них тост. Выпьем за головные деньги!

Выпив, они прислушались к звукам, доносившимся снаружи. Патрульный катер вернулся с задания. Спендлов и Джерард обменялись взглядами и приготовились встать. Хорнблауэр принудил себя откинуться на спинку стула и огорченно покачал головой, все еще держа в руке бокал.

– Неважное бордо, джентльмены, – произнес он.

Тут раздался стук в дверь: прибыли долгожданные известия.

– Наилучшие пожелания от капитана, милорд. Шлюпка вернулась.

– Мое почтение капитану, буду рад видеть его и лейтенанта здесь так скоро, как это будет им удобно.

Одного взгляда на Фелла, вошедшего в каюту, было достаточно, чтобы убедиться, что экспедиция была, по крайней мере, успешна.

– Все хорошо, милорд, – сказал он, его цветущее лицо сияло от удовольствия.

– Превосходно.

Лейтенант был убеленным сединой ветераном, старше самого Хорнблауэра. Хорнблауэр не смог удержаться от мысли, что если бы не чрезвычайно удачное стечение обстоятельств в ряде случаев, он тоже мог бы сейчас быть всего лишь лейтенантом.

– Не будет ли вам угодно присесть, джентльмены? Бокал вина? Мистер Джерард, распорядитесь принести чистые стаканы, если Вам не трудно. Сэр Томас, как Вы посмотрите на то, чтобы послушать рассказ мистера Филда из его собственных уст?

Филд не был наделен даром красноречия. Его рассказ пришлось буквально вытягивать из него с помощью наводящих вопросов. Все прошло хорошо. Два опытных ныряльщика, вычернив лица, соскользнули в воду с борта патрульного катера и незамеченными добрались до «Эстрельи». С помощью ножей они сумели содрать медную обшивку с руля ниже ватерлинии. Коловоротом они просверлили в нем отверстие, достаточное для того, чтобы пропустить через него линь. Наиболее опасная часть работы началась тогда, катер был подведен ближе, чтобы опустить плавучий якорь в воду после того, как его прикрепили к линю, но Филд, уверял, что никакого оклика с «Эстрельи» не последовало. Цепь вытравили вслед за линем и тщательно заклепали. Теперь плавучий якорь висел за кормой «Эстрельи», надежно скрытый от глаз под поверхностью воды, готовый, как только – и если – линь, удерживавший якорь в развернутом состоянии, лопнет.

– Превосходно, – снова воскликнул Хорнблауэр, когда Филд закончил свой рассказ. – Вы отлично поработали, мистер Филд, благодарю Вас.

– Спасибо, милорд.

Когда Филд вышел, Хорнблауэр обратился к Феллу.

– Ваш план сработал великолепно, сэр Томас. Теперь остается только поймать «Эстрелью». Я настоятельно рекомендую Вам принять все необходимые меры для того, что бы быть готовым к отплытию с первыми лучами солнца. Чем скорее мы отправимся вслед за «Эстрельей», тем лучше, не так ли?

– Так точно, милорд.

Корабельный колокол не дал Хорнблауэру задать следующий вопрос.

– Три часа до рассвета, – сказал он. – Позвольте пожелать вам спокойной ночи, джентльмены.

Это был тяжелый день, наполненный, с самого рассвета, бесконечной работой, если не физической, то умственной. Хорнблауэру казалось, что после долгого, жаркого вечера его ноги распухли вдвое по сравнению с обычной величиной, и что лишь башмаки с золотыми пряжками препятствуют их дальнейшему расширению, он с трудом передвигал их. Он снял ленту со звездой и шитый золотом мундир, с недовольством отметив про себя, что через три часа их снова придется надевать для церемонии торжественного отплытия. Он ополоснулся водой из умывальника, и со вздохом наслаждения опустился на свою кушетку в темной каюте.

Он проснулся самостоятельно в момент смены вахты. В каюте было все еще почти темно, и в течение пары секунд он недоумевал, откуда взялось это грызущее ощущение беспокойства. Затем он все вспомнил, и сон мгновенно слетел с него. Он крикнул часовому у двери, чтобы тот позвал Джайлза. Побрился в лихорадочной спешке при свете лампы, а потом, облачившись снова в парадный мундир, взбежал по трапу на квартердек. Было еще очень темно, но, похоже, слабые отблески рассвета уже появились на небе. Возможно, над Морро небо было капельку светлее. Возможно. На квартердеке толпились темные фигуры, их было намного больше, чем бывает обычно, когда корабль отправляется со стоянки в путь. Взглянув на них, он отвернулся, так как не хотел обнаруживать, что он разделяет с ними их волнение, но Фелл перехватил его взгляд.

– Доброе утро, милорд.

– Доброе, сэр Томас.

– Береговой бриз набирает силу, милорд.

Это не вызывало сомнений, Хорнблауэр чувствовал его дыхание, такое освежающее после одуряющей духоты каюты. Здесь, в тропиках, такое не будет продолжаться долго и прекратится, как только солнце, поднимающееся над горизонтом, примется за работу, обрушивая свои бронзовые лучи на землю.

– «Эстрелья» готовится выйти в море, милорд.

Это тоже не вызывало сомнений: звуки, далеко разносящиеся в предрассветном воздухе, свидетельствовали об этом.

– Думаю, нет необходимости спрашивать о нашей готовности, сэр Томас?

– Все готово, милорд. Люди стоят у брашпиля.

– Очень хорошо.

Без сомнения, стало светлее, фигуры на квартердеке, различимые теперь намного более отчетливо, все передвинулись к правому борту, прижавшись к поручням. Полдюжины подзорных труб было выдвинуто и направлено на «Эстрелью».

– Сэр Томас, не будет ли Вам угодно положить этому конец? Отправьте всю эту толпу вниз.

– Они очень хотят посмотреть …

– Я знаю, что они хотят посмотреть. Отправьте их вниз немедленно.

– Слушаюсь, милорд.

Всем, конечно, отчаянно хотелось разглядеть, заметно ли за кормой «Эстрельи» что-нибудь, что могло бы выдать сделанное этой ночью. Однако не было более верного пути привлечь внимание капитана «Эстрельи» к чему-то подозрительному за кормой, чем направить на это место подзорные трубы.

– Вахтенный офицер!

– Милорд?

– Проследите, что бы никто ни на секунду не направлял свою подзорную трубу на «Эстрелью».