Удар катаны - Анатолий Анатольевич Логинов

Недостатком проекта можно считать отказ от медной обшивки днища, замененной «патентованной противообрастающей краской». Несмотря на то, что эта мера позволила снизить водоизмещение и упростить конструкцию корабля, краска от обрастания не защищала, что потребовало в дальнейшем систематической очистки днища от обрастания.

Испанское comienzo

Помни о «Мэне»! Испанию — в ад!

Лозунги времен

испано-американской войны

За три года пребывания в статусе императорской резиденции Ялта сильно разрослась. Не помогали даже всевозможные ограничения, установленные Дворцовым Управлением и жандармерией для желающих поселиться в городе и окрестностях. Все же Крым не настолько близок к столице, как Гатчина или Царское село, поэтому все министерства завели здесь свои представительства. К ним добавились придворные, желающие оказаться поближе к персоне государя. Поэтому теперь город больше походил на Санкт-Петербург, чем на старую провинциально-курортную Ялту. Причем охрану города с моря тоже усилили. Обычно в гавани стояла у причала вооруженная царская яхта «Алмаз». В море, в виду от берегов, обязательно дежурил один из минных крейсеров — «Гридень» или «Казарский». А на рейде, в получасовой готовности, стоял броненосец, а иногда и два. Кроме того, в окрестностях города поставили две береговые батареи нового типа. Так как времени на сооружение полноценной береговой обороны, с крепостными укреплениями, было мало. К тому же необходимости расходовать деньги и ресурсы на долговременные укрепления для защиты временной, по сути, резиденции, никто, включая самого царя, не хотел. Поэтому ограничились сооружением подъездных путей, по которым могли двигаться транспортеры с восьмидюймовыми орудиями, снятыми с кораблей в связи с переходом на флоте на девятидюймовый стандартный калибр.

Но при всех изменениях, Ялта все равно оставалась провинцией. Милой, обжитой, но несколько скучной и серой провинцией. Причем в городе даже и пойти-то вечером развлечься оказалось особо некуда, всего два ресторана и один театр. Так что жизнь у Петра получалась скучноватая, отчего он даже начал усиленно изучать испанский язык. Когда же об этом узнал государь, то посмеялся и потом похвалил. Потому что из сообщений военных агентов (атташе) из САСШ, Испании и Британии, а также по статьям в газетах складывалось впечатление, что рано или поздно САСШ и Испания будут воевать между собой. Причем основные сражения войны обязательно должны были развернуться на море. Отчего и Анжу и Георгий следили за происходящими событиями очень внимательно. Потому что опыт русско-японской войны, против азиатского противника¸ многие адмиралы считали недостаточным для каких-либо выводов о характере современной войны на море. А созданные на его основе проекты кораблей — как минимум спорными. Теперь же должны были встретиться в боях флоты двух несомненно цивилизованных противников. Имелись, конечно, и скептики, особенно из числа сотрудников министра иностранных дел Муравьева, считавшие, что войны не будет. Поскольку у Испании, с трудом удерживающей свои последние колониальные владения, сил для войны нет, а американцы предпочтут не воевать, а торговаться. И рано или поздно уговорят испанцев продать им Кубу. Они уже пытались ее купить, по некоторым сведениям, за пятьдесят миллионов долларов. Рано или поздно, но испанцы, разоренные борьбой с инсургентами на Кубе и Филиппинах, согласятся на продажу острова, уверяли «скептики»…

В начале августа Георгий с небольшой свитой побывал в Санкт-Петербурге, на церемонии спуска на воду броненосца «Сисой Великий». В поезде он вызвал к себе Анжу и они поговорили о том, что Петру скоро необходимо будет покинуть свиту его величества для того, чтобы выплавать морской ценз. Вспомнили и испанский язык, который продолжал изучать Петр, и возможную войну...

Спуск прошел торжественно, особенно если учесть прибытие царя и некоторых высокопоставленных особ. Ничем не примечательное мероприятие кроме русского императора, неожиданно для многих наблюдателей, посетил и германский кайзер.

Вильгельм II был, как всегда, громогласен и многоречив. Вспоминал «славный поход против узкоглазых островитян», хохотал над своими, довольно топорно сколоченными шутками и просто умирал от смеха от тонких шуток Георгия. Оставшись же тет-а-тет с царем, немецкий император сразу стал серьезным и заговорил о дележе наследства «старой и больной испанской империи».

— Джорджи, я пытался выкупить у них хотя бы Манилу вместе с островом. Не хотят, гордо заявляют, что никому не отдадут доставшееся от предков достояние. А у самих инсургенты почти у стен этой самой Манилы спокойно свою власть устанавливают. А на Кубе вообще бардак, как мне пишут, испанская власть осталась только в городах. Денег у них ни на что не хватает, даже ремонт своего единственного боеспособного броненосца не могут сейчас оплатить. А гордости…, — кайзер внезапно остановился и развернулся всем телом к стоящему спокойно Георгию. — Слушай, Джорджи, ты же с регентшей в неплохих отношениях. Переписываешься, говорят. Посоветуйся с ней? Может быть, хотя бы тебе удастся ее уговорить. Заодно и себе что-нибудь прикупишь из островов. База у твоего флота дополнительная будет. Сам посуди — если не американцы, то англичане эти острова захватят, как только война начнется. Захватят, захватят, — увидев скептическое выражение лица Георгия начал заводиться Вильгельм.

— Подожди, дядя. Мне кажется, нам и так удалось обеспечить себе самые возможно более сильные позиции. У тебя уже есть целых две базы, в Сасебо и Циндао, которые твои поданные до сих пор осваивают.

Возражения царя сбили настрой Вильгельма, собиравшегося привычно разразиться небольшой, минут на тридцать речью о коварстве англичан и неблагодарности американцев. Поэтому он ответил кратко, почти как легендарный спартанец Леонид.

— Только плыть к ним приходится мимо чужих берегов. Ты же у японцев эти, как их, Крилские острова забрал, чтобы свободный выход в океан иметь.

— В этом я тебя понимаю, дядя, — согласился Георгий. — Попробую помочь. Но не уверен, что получится.

Разговор перешел в деловое русло. Два императора обсуждали, что и как можно предпринять, чтобы укротить рвущихся в великие державы заморских торгашей. При этом старательно обходя вопросыо своих собственных торговцах и промышленниках, которые как раз в это время спорили по поводу тарифов.

Однако пребывание в сыром воздухе столицы не прошло даром. Георгию стало плохо. Обострение болезни застало императора поезде. Поездку решили не прерывать, стремясь быстрее доставить царя в Ялту. Врачи делали все возможное, чтобы купировать приступ. Применяли самые новейшие лекарства, включая новомодную смесь от кашля с героином. Лечение помогло, но когда вызванный к императору Петр зашел в кабинет его величества, то был очень потрясен болезненным видом государя.

— Что, Дюк, неважно выгляжу? Почти как упырь из народных сказаний, — нашел в себе силы пошутить Георгий. «Дюком», то есть герцогом «на французский и английский манер», он называл Анжу, только когда шутил, обычно наедине.

— Государь…

— Молчи, молчи. Не стоит льстить, все равно не умеешь, — опять