Я люблю Париж - Линдси Келк

В трубке повисла мертвая тишина.

— Алекс?

— Мы не пойдем на вечеринку к Солен домой.

Он говорил не рассерженно, но совершенно убежденно.

— Я просто сказала, что мы придем, а она ответила, что очень хотела бы повидаться с тобой, познакомить нас со своим парнем; нам придется посидеть совсем немного, но я думаю, что, раз уж я обещала, прийти надо. Хотя бы ненадолго. Иначе она подумает…

— Что? — перебил меня Алекс. И наверное, имел на это полное право. — Что она подумает?

— Что мы невоспитанные.

— Знаешь, мне совершенно наплевать, что она думает о тебе, — отозвался он. — И еще мне, черт подери, плевать, что она думает обо мне. Я не пойду, и ты тоже.

— Не надо указывать мне, что делать. — Было непривычно слышать, как Алекс ругается на меня, и мне это очень не понравилось. Я старалась говорить как можно тише, уверенная в том, что у Виржини уже готов французский аналог фразы «что я говорила». — Я не понимаю, что тут такого. Надо всего-то забежать и поздороваться с людьми. Может, тебе полегчает после того, как ты снова увидишься с ней. Нехорошо так долго держать камень за пазухой из-за того, что случилось бог знает когда.

— Ну, спасибо, Опра, — решительно ответил Алекс. — Я думал, ты бросила свои штучки в стиле «помоги себе сам», когда Дженни уехала. И не собираюсь указывать тебе, что делать, но на эту вечеринку не пойду. Позвони, если захочешь пообедать вместе.

Я выпятила нижнюю губу и убрала телефон в сумку.

— Он не хочет идти на вечеринку?

Подняв голову, я бросила взгляд на реку. Эйфелева башня, Сена, красивые люди на велосипедах — да, это определенно Париж. Но влияние моей подруги распространялось даже сюда.

— Он не хочет идти на вечеринку, — не стала отрицать очевидное я. — Я понимаю, она его бывшая. Я бы не захотела идти на вечеринку к своему бывшему. И не пошла бы.

Но самое нездоровое было в том, что я хотела туда пойти. Я хотела посмотреть квартиру Солен. Я хотела увидеть ее парня, и по какой-то необъяснимой причине я хотела понравиться ей. А если нет — то по крайней мере чтобы она увидела, что я выгляжу потрясающе и что я достаточно хороша для Алекса. И гораздо лучше ее. Гм, пора перестать жаловаться, что я не понимаю мужчин. Я себя понять не могу.

— Я думаю, — легонько постучала меня по плечу Виржини, — вам надо отправиться на вечеринку.

— Что? — Я развернулась на сто восемьдесят градусов, сидя на своем стуле. — А теперь ты считаешь, что мне надо пойти?

— Я не сказала, что вам не надо идти, — пожала плечами она. — Я сказала, что Алекс не захочет идти. Парню трудно встречаться с бывшей девушкой. Очень, очень трудно, особенно когда новая рядом. Но вам надо пойти. И вы должны быть неотразимой.

— Легче сказать, чем сделать, — пробормотала я. — Как выглядеть неотразимо без утюжков для волос?

Виржини рассказала мне свой план, когда мы перешли дорогу и оказались на авеню Монтень. Я старалась слушать; она говорила, что мне нужно потрясающее платье, что она одолжит мне какие-то чумовые туфли и обещает наваять на голове такое, что отпадет всякая необходимость в утюжках. Я бы вела себя даже более цинично, но, к счастью для моей французской феи-крестной, была сбита с толку. Вообще-то мы направлялись к станции «Рузвельт», чтобы приступить к работе, но Виржини забыла упомянуть, что авеню Монтень — пристанище практически всех дизайнерских магазинов, модных домов и всего самого удивительного. Я прижимала свой нос к витрине «Пол энд Джо», желая заполучить восхитительное шелковое серое платье и сдерживая слезы, чтобы не оплакивать его родича, взорвавшегося вместе с моим багажом.

— Это платье отлично подойдет для сегодняшнего случая, — шепнула Виржини мне в ухо. Я кивнула: она была права. Короткое серое платье с серебристым оттенком и белой сиамской кошкой, нарисованной вручную. Немного необычно, но очень шикарно. По крайней мере не менее шикарно, чем сама Солен. — Вам надо примерить его.

— Я не могу его себе позволить, — сказала я, отметая образы, уже возникшие в моем воображении, где я с подведенными глазами, пышной прической и в плотном черном трико. В этом платье. Все равно для плотного черного трико слишком жарко. Хотя это платье неплохо смотрелось бы и без него. — И там такая огромная кошка.

— Только очень стильная девушка надела бы его, — согласилась Виржини. — Может быть, такая, как Солен?

— Ладно, Париж стоит мессы, — сказала я, открывая дверь. — Твое счастье, что я невероятно легко поддаюсь на провокации.

К моему восторгу (не успевшему еще смениться обычной тоской покупателя, спустившего такие деньги), у меня на кредитке имелась сумма, необходимая для покупки платья. Скажем так: люди из кредитной компании, как оказалось, были совсем не против, что я превышу лимит для покупки этого платья. Меня грела мысль, что у меня с «Барклейс»[40] налажена телепатическая связь: они понимали мои беды. Я была готова убедить себя в чем угодно, если на кону стояло такое платье. Зато теперь, в этом платье, я точно смогу конкурировать с Солен. Оно сидело превосходно, словно на меня было шито. Кроме того, Виржини права — мне надо пойти на вечеринку. Я не позволю ей, его бывшей, думать, что я невоспитанна. Или хуже — что я испугалась. Даже если она одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо имела неудовольствие лицезреть. И к тому же выступающая в группе. Вся такая из себя французистая-расфранцузитая. Ничего. У меня теперь есть платье с кошкой. Чего бояться? Разве только, что Алекс взбесился.

Из примерочной «Пол энд Джо» я послала ему легкомысленное (ну ладно, неприличное) сообщение о возможных планах на вечер с попутными объяснениями, что я только заскочу на вечеринку, поздороваюсь, а ему идти не обязательно. А потом мы можем встретиться в гостинице, отправиться на ужин в какое-нибудь милое местечко и повторить перформанс предыдущей ночи. Конечно, после возвращения в гостиницу. Пускай мы в романтической столице мира, но я абсолютно уверена, что у них тут тоже существуют нормы приличия.

После «Пол энд Джо» все стало еще хуже. «Прада», «Макс Мара», «Диор», «Валентино» и — Боже ты мой — «Шанель». Для человека, не смыслящего в высокой моде, у Виржини был наметанный глаз. Я старалась держать кредитку в кошельке, но не могла удержаться, чтобы не потрогать витрины или не сунуться в бутик. Я наслаждалась не только ободряющей прохладой кондиционера, но и лечебным эффектом от созерцания красивых вещей. Сумочки «Шанель», шикарные платья «Диор», ридикюли «Прада». Но вот я бросила взгляд на часы и поняла, что уже почти три.

— Черт! Виржини, ты должна увести меня отсюда. — Я мысленно надавала себе пощечин. — Надо заняться работой, иначе я облажаюсь.