Допустимая погрешность - Чингиз Абдуллаев

Дронго наклонился к столу, ключ поворачивался легко и неслышно: замок был хорошо смазан. Дверца легко открылась. Он посмотрел на бумаги, заполнявшие два ящика.

— Документы лежали здесь?

— Да, — кивнул Борис Алексеевич, — поверх других бумаг. Во втором ящике снизу.

Он выдвинул ящик и показал его содержимое гостю. Затем задвинул ящик и закрыл дверцу. Дронго измерил взглядом расстояние от стола до двери.

— Подождите здесь, — сказал он.

Выйдя из кабинета, Дронго спустился вниз. Засек время и быстро, почти бегом, поднялся. Вошел в кабинет» открыл дверцу, выдвинул ящик, Задвинул обратно, закрыл дверцу и быстро пошел вниз. На все ушло немногим более двадцати секунд.

—Много, — сказал Дронго, вернувшись в кабинет.

—Почему много? — не понял Ратушинский. 

— Вы успели обернуться за несколько секунд.

— За двадцать две. Для обычного похитителя это очень много. На такой срок нельзя исчезать из поля зрения хозяев. Может, кто-то вошел из соседней комнаты? Кто в тот день поднимался на второй этаж?

— Только Юлия, — хмуро ответил Борис Алексеевич, — больше никто. Хотя…

— Договаривайте.

— Кажется, поднималась Инна. Она вошла в спальную вместе с Майей Александровной, но вместе с ней и вышла.

— Спальная вашей жены далеко? — уточнил Дронго.

— Соседняя комната… — убитым голосом сообщил Ратушинский. 

— Но Инна не могла…

— Этот вопрос мы обсудим позже. А сейчас скажите, почему вы меня обманули?

— Обманул? — не поверил услышанному Борис Алексеевич. 

— О чем вы говорите?

— Вчера мы договорились о встрече в вашей квартире и в вашем офисе. И вы ни слова не сказали мне о важном совещании, на котором должны были присутствовать. А сегодня утром неожиданно выясняется, что вы очень заняты. Я, конечно, не очень вам поверил. Смерть важнее любой работы. Именно поэтому я посчитал, что вы меня обманываете. И не ошибся. Вы действительно меня обманули.

Борис Алексеевич устало опустился в кресло.

— Мне так надоели все эти подозрения, — неожиданно пожаловался он. 

— Уж не знаю кому верить, а кому нет.

— В таком случае начните с меня, — предложил Дронго. — Определите для себя, верите вы мне или нет. Если не верите, давайте завершим наши отношения, если верите, то старайтесь мне доверять. Хотя бы несколько дней, пока мы с вами работаем.

— Почему вы подумали, что я вас обманул?

— Догадался. В такой момент никакие совещания не важны. Тем более незапланированные. Значит, вы уехали по более важным делам. Я поехал к Инне Денисенко. Хотел спросить, как она себя чувствует. И узнал от соседки, что она уехала в морг со своим братом.

— Брат действительно заезжал за ней, — устало согласился Ратушинский.  А я приехал прямо в морг.

— Я видел около морга вашу машину и понял, что вы тоже там.

Да, я посчитал, что должен быть там. Вы понимаете мои мотивы? Утром Майя Александровна пришла в себя, но у нее была сильная аритмия. Прединфарктное состояние. Сейчас наш врач дежурит у ее постели. И сиделка все время рядом с ней. Я очень беспокоюсь за здоровье супруги. А Инна — ее лучшая подруга.

— Поэтому вы и приехали в морг?

— Конечно. Близким в такую минуту нужно помочь, поддержать их. Я договорился с судмедэкспертами: тело мы можем взять через два дня. Правда нужно получить еще согласие следователя прокуратуры. И тогда можно организовать похороны. Я же говорил вам, что считаю себя отчасти виновным в том, что случилось в моем дома.

— Зачем вы скрыли от меня, что собираетесь поехать в морг? Я бы вас понял.

— Не знаю. Мне было неудобно. Я вспомнил, что мы с вами договорились о встрече… Не знаю… Мне показалось, что я проявляю слабость, поэтому не стал вам ничего говорить.

— Надеюсь, больше вы ничего от меня не скрываете?

— Больше ничего.

— В таком случае мы едем к вам в офис. Я думаю, что сейчас как раз время.

Ратушинский взглянул на него, но не тронулся с места.

— Что еще произошло? — спросил Дронго, глядя на хозяина дома.

— Я решил отстранить Юлию от ее служебных обязанностей, — сообщил Борис Алексеевич, глядя в некую точку перед собой.

— Почему?

— У меня есть подозрения. Сначала документы, потом это убийство.

— Вы могли рассказать о своих подозрениях следователю прокуратуры

— Нет, не мог. И вы прекрасно знаете почему. Не хватает еще посвящать его в мои деда. Я и так опозорен публикациями этих документов Лисичкиным. И еще убийство на мою голову. Нет, я не хочу посвящать следователя в свои дела.

— Тем не менее, Юлию вы отстранили от работы,

— Пока да. Мне нужно все проверить и убедиться самому. Я не стал увольнять ее, а перевел в отдел зарубежных связей. Там как раз не было психолога. В зарплате она не потеряет.

— Вы ей сами сказали об этом?

— Нет. Я попросил нашего вице-президента сообщить ей о моем решении. Думаю, она все поймет правильно и не обидится.

— А если обидится? Ратушинский нахмурился.

— Так будет лучше, — упрямо сказал он.

— Я думал, вы сильнее, — покачал головой Дронго.

— В каком смысле?

— Вы сами не могли объявить ей о своем решении? Боялись скандала?

— Ничего я не боялся. Просто решил, что будет лучше, если ей об этом скажет наш вице-президент. Он занимается кадрами. И она раньше работала у него, была его секретаршей…

— И его любовницей, — добавил Дронго. Борис Алексеевич ослабил узел галстука, снял очки, протер стекла и, не надевая очков, задумчиво произнес:

— Значит, она вам все рассказала.

— Не уверен, что все, — возразил Дронго,  но кое-что успела.

— О моих с ней отношениях тоже?

— Я об этом ее не спрашивал,  слукавил Дронго, не желая выдавать молодую женщину.

— Напрасно, — надел очки Ратушинский. 

— Мы были с ней близки. Несколько раз. Надеюсь, она не рассказала вам всех подробностей…

— Вы хотите сообщить мне какие-нибудь детали?

— Нет. За исключением того обстоятельства, что она сама перешла ко мне от нашего вице-президента…

Дронго молчал, позволяя ему высказаться.

— В общем, она всегда знала, чего хочет,  продолжал Борис Алексеевич,  поэтому ушла от вице-президента, узнав о его предполагаемой женитьбе. До этого она явно строила свои планы в расчете на его холостяцкую квартиру.

— И перешла к вам, зная, что вы женаты?

— Да. И тем не менее, перешла. Однажды я вернулся в офис довольно поздно, часов в семь, после обеда с венграми. Они привезли свою знаменитую настойку, и мы несколько перебрали. В общем, как обычно бывает… Посидели, выпили, поговорили. А в офисе у меня остались важные бумаги, которые я должен был подписать. Пришлось вернуться в свой кабинет. А Юлия осталась меня ждать. Сейчас я думаю, что специально осталась, хотя могла оставить бумаги дежурному. В общем, знаете как это бывает…