Мышка - Алла Каргина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это? Скажи мне, я же не отстану.
Она протянула руку за своим бокалом. Борьба взглядов и… первым сдался Питер: с шуточным поклоном он протянул его Кристине. Не донеся бокал до рта, она задумалась и придвинулась к уху Питера:
— Кажется, теперь я больше всего люблю шампанское.
От ее голоса в паре с лукавой интонацией у Питера побежали мурашки. Он натужно рассмеялся:
— Договорились. Буду снабжать тебя этим шампанским. Оно с моих виноградников.
А ведь он не впервые говорит мне «ты». Ну, не тормози! Решайся!
— У тебя есть виноградники?
Питер улыбнулся.
Он понял. Он просек, но кажется довольным.
— Да, во Франции. Я тоже люблю тамошние вина и хотел, чтобы ты попробовала это.
Она во все глаза смотрела на бутылку, стоящую неподалеку:
— Это что, доставили из Франции?
Он мягко улыбнулся:
— Нет, милая, это я вожу с собой.
Кристина удивилась еще больше:
— Ты возишь с собой вина?!
— На ближайшем аэродроме стоит мой самолет. На борту я пью только свои вина. Беннет отправил туда слугу, и через час мне доставили две бутылки. Так что все просто.
— Да, проще не бывает.
Саркастические нотки в ее голосе заставили его улыбнуться.
— А что у тебя есть еще?
— Кроме самолета и виноградников во Франции? Дом в Лондоне, замок в Шотландии и квартира в Нью-Йорке.
Кристина огромными глазами смотрела на улыбающегося Питера:
— Замок?
А почему про это нигде не написано?
— Вот прям настоящий замок???
Он рассмеялся и поправил плед, сползший с ее плеч.
— Ну, во-первых, от замка там только название — касл; шотландцы любят, знаешь ли… Это скорее большой дом. Во-вторых, его владельцем я стал недавно — старый лэрд[8] умер, не оставив наследников, но оставив долги. Являясь моим дальним родственником, он решил, что именно у меня хватит денег восстановить былое величие и бла-бла-бла, короче, там высокопарной хрени… Прости, пожалуйста… В общем, там написанного на два листа завещания хватило. Ну и, в-третьих, пока, как и предвидел прежний хозяин, этот «замок» (он сделал характерный жест пальцами, символизирующий кавычки) денег «жрет» немерено, и я, наверно, буду с ним расставаться.
Кристина тут же вцепилась в его руку:
— С замком в Шотландии??? Нет!!!
Сассекс, поместье Солсберри, 10 ноября, 01:13
Он смотрел в ее горящие глаза, чувствовал ее руку и понимал, что вот такой раскованной, свободно выражающей свои мысли и эмоции Кристины он не видел. Не видел, но догадывался о ее существовании. Не могла та «бабочка» с босоножками в руках стать чопорной леди. «Английской розой», как называли юных аристократок не так давно. Вот такая порывистая, смешливая, болтливая она нравилась ему до боли в ладонях, которые он сжимал, чтобы не схватить ее и не начать целовать.
Рано. Не торопись. Ты сейчас как минер — без права на ошибку.
— Ты любишь Шотландию?
— Очень! Она прекрасна! Вся! Ее природа, архитектура, кухня, люди… Не продавай дом, пожалуйста!
Питер как зачарованный смотрел на умоляющую его девушку.
Хочешь, я его тебе подарю?
— Хорошо.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Спасибо!
Радостная Кристина дотронулась своим бокалом до его и раздался характерный звон.
Она отсалютовала ему и выпила до дна.
Второй бокал. Не много ей будет?
Нормально, ты же рядом.
Питер посмотрел на стоящую неподалеку бутылку. Он помнил, что там еще немного оставалось. Кристина же откинулась назад, опершись спиной о стену, и закрыла глаза:
— А что у тебя еще есть интересного?
Питера царапнуло неприятное чувство.
Неужели и она?
— В смысле, яхты, машины, счета в банках?
— Нет, я же говорю «ин-те-рес-но-е».
Придурок!
— Не считая моей фирмы, больше ничего.
Кристина резко выпрямилась и повернулась к нему:
— О! «Девенпорт Прайваси Протекшн»! Я давно хотела спросить…
Она осеклась и подалась назад.
Нет, милая, так не пойдет. Давно хотела — спрашивай.
Он полез в корзинку, достал оттуда головку сыра и при помощи раскладного ножа принялся очищать ее от воска:
— Ага…
Ничего не случилось. Я не заметил твоей оговорки. Продолжай.
Через минуту он услышал голос Кристины, тщательно подбиравшей слова:
— «Девенпорт Прайваси Протекшн»… Почему такое название?[9] И такая специализация? Отчего охранные… штуки и этот девиз: «Мы сохраним ваши секреты»? Тебе так важно сохранить свои секреты?
Вот и все. Шах и мат. Как быстро она тебя вычислила.
— Ну, Девенпорт моя фамилия, и с первым словом все понятно.
Трус!
Внимательно слушавшая Кристина кивнула:
— Логично.
Питер замолчал.
Расскажи ей!
Он почувствовал, что потеет. Это проявился тот застарелый страх, с которым он жил двадцать лет назад и который изжил, убил, уничтожил… Он был уверен в этом до сего момента. Оказалось — нет, жив и здоров.
Кристина понимающе уточнила:
— Коммерческая тайна, да?
Рассказать, чтобы она меня пожалела? Или чтобы начала презирать? А если она кому-то расскажет? Это не книжка Сьюзи и не болтовня Дженни. Это намного серьезнее…
Но она рассказала тебе про миллион, переборов стыд и смущение и нарушив заодно условия завещания!
Но стыд не свой! Грязные деньги — подумаешь!..
У него под боком сидела девушка, о которой он мечтал четыре года. И за четыре минуты он мог сломать все, что было сейчас таким хрупким и призрачным. Либо рассказать и…
…И что? И посмотреть, что будет?
Да. Ты для этого сюда пришел. Давай, решайся! И через четыре минуты ты будешь точно знать ответы на все волнующие тебя вопросы.
— Нас было двое друзей, непохожих друг на друга: будущий маркиз из богатой семьи и внук ирландского рыболова, разбогатевшего в семидесятых. Сына он выучил в ирландской школе, а вот внука смог уже отправить в Кембридж. Там мы и встретились — старые и новые деньги.
Он замолчал.
Надо было взять себе вискаря…
— Я всегда был… таким.
Питер горько рассмеялся и повернулся к Кристине:
— Нет, правда, веришь? Я только сейчас понял, что всегда был таким: маленьким, умным, ядовитым и заносчивым. Они меня не любили. Другие дети. И презирали. А я их боялся и ненавидел. Один против всех…
Он принялся пить шампанское из бутылки.
— Это было месяц на третий моего обучения — мне уже исполнилось двенадцать. Там селили по два-четыре человека в комнате, но отец попросил, и сына маркиза за дополнительную плату поселили отдельно от всех. За пару дней до этого прекратились все насмешки, тумаки и оскорбления. Это был знак, но мне было двенадцать, и я этого не понял. В
