Хирург - Тесс Герритсен

– Риццоли.

– Здравствуй, Джейни! – раздался в трубке голос ее матери.

– О, привет, мам.

– Ты мне так и не перезвонила.

– Да?

– Я звонила тебе на днях, – В голосе матери угадывалось скрытое недовольство. – Ты сказала, что перезвонишь, но я так и не дождалась.

– Просто вылетело из головы. У меня работы невпроворот.

– Фрэнки приезжает на следующей неделе. Правда, здорово?

– Да. – Риццоли вздохнула. – Здорово.

– Ты видишься с братом раз в год. Откуда такое безразличие в голосе?

– Ма, я устала. Это дело Хирурга растет как снежный ком.

– Так полиция еще не поймала его?

– Я и есть полиция, – заметила Джейн.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Да, она знала. Ее мать, вероятно, представляла, что маленькая Джейни отвечает на телефонные звонки и подает кофе важным детективам-мужчинам.

– Ты ведь приедешь на обед? – тут же сменила тему мать. – В следующую пятницу.

– Не уверена. Все зависит от того, как пойдет дело.

– О, ты могла бы приехать ради родного брата.

– Если тебе так важно, чтобы я приехала, – ровным голосом проговорила Джейн, – я могу это сделать в любой другой день.

– В другой день нельзя. Майк уже согласился приехать в пятницу. «Ну, конечно. Всем надо ублажать братца Майкла».

– Джейни?

– Да, ма. В пятницу.

Она повесила трубку, чувствуя, что ее просто распирает от злости – чувства, хорошо ей знакомого. Господи, как же она выжила в условиях такого сурового детства?

Она взяла бутылку с пивом и допила то, что в ней оставалось. Вновь взглянула на карту. Сейчас для нее не было дела важнее поимки Хирурга. Ярость, накопившаяся за долгие годы унижений со стороны старших братьев, теперь выплеснулась на него.

«Кто же ты? Где ты бродишь?»

Нa какое-то время она замерла, сосредоточившись. Размышляя. Потом схватила коробку с булавками и выбрала новый цвет. Красный. Одну красную булавку она поместила на Коммонуэлт-авеню, другую – возле медицинского центра «Пилгрим» в Саут-Энд.

Красный цвет обозначил среду обитания Кэтрин Корделл. Она пересекалась как с Дианой Стерлинг, так и с Еленой Ортис. Корделл была их общим звеном. Она проходила по жизни обеих жертв.

«И теперь в ее руках была жизнь третьей жертвы, Нины Пейтон».

Глава 10

Даже по понедельникам в баре «Грамерси» было людно. Начиная с семи вечера сюда тянулись одинокие клерки, готовые завязать новые знакомства. Этот бар давно стал местом встреч.

Риццоли устроилась за столиком недалеко от входа, и каждый раз, когда двери распахивались, чтобы впустить еще одного офисного клона или Барби на трехдюймовых каблуках, ее обдавало горячим воздухом с улицы. Риццоли, как всегда, в своем мешковатом брючном костюме и туфлях на плоской подошве, чувствовала себя школьной надзирательницей. Она увидела, как в бар зашли две дамы, холеные, как кошки, благоухающие сложным ароматом духов. Риццоли никогда не пользовалась духами. Ее запас косметики исчерпывался единственным тюбиком губной помады, который хранился где-то в глубине шкафчика в ванной вместе с засохшей тушью для ресниц и флакончиком жидкой пудры. Все это она купила в универмаге лет пять назад, поддавшись иллюзии, будто с помощью правильно подобранного макияжа даже она сможет выглядеть, как Элизабет Херли. Продавщица долго втирала в нее кремы и пудры, накладывала бесконечные оттенки век и румян и, когда все было кончено, с торжествующим видом вручила Риццоли зеркало и с улыбкой спросила: «Ну, как вам ваш новый образ?»

Уставившись на свой новый образ, Риццоли в первую очередь подумала о том, что ненавидит Элизабет Херли за то, что та давала женщинам напрасную надежду. Жестокая правда заключалась в том, что некоторым женщинам не суждено стать красавицами, и Риццоли как раз принадлежала к их числу.

Вот и сейчас она сидела серой мышкой в углу, потягивая имбирный эль и наблюдая за тем, как бар постепенно наполнялся посетителями. Вскоре здесь стало шумно от разноголосицы, звона стаканов и кубиков льда, от смеха – излишне громкого и натужного, чтобы казаться естественным.

Риццоли встала из-за столика и направилась к стойке бара. Показав бармену свое удостоверение, она сказала:

– У меня есть пара вопросов.

Он едва взглянул на ее бейдж и, пробив в кассе сумму напитка, процедил:

– Валяйте, спрашивайте.

– Вы видели когда-нибудь здесь эту женщину? – Риццоли положила перед ним фотографию Нины Пейтон.

– Да, и вы не первый полицейский, который интересуется ею. Здесь была еще одна женщина из полиции примерно месяц тому назад.

– Из отдела по сексуальным преступлениям? – уточнила она.

– Наверное. Спрашивала, видел ли я кого-нибудь, кто пытался подцепить эту женщину с фотографии.

– Так вы видели?

Он пожал плечами.

– Сюда за тем и приходят, чтобы найти себе пару. Я не слежу, кто с кем уходит.

– Но вы помните эту женщину? Ее зовут Нина Пейтон.

– Я видел ее здесь несколько раз, обычно с подругой. Но имени ее я не знаю. И она уже давно не появляется.

– А знаете, почему?

– Не-а. – Он схватил тряпку и принялся протирать прилавок, потеряв к ней всякий интерес.

– Я вам скажу, почему, – произнесла Риццоли, начиная злиться. – Потому что какой-то ублюдок решил поразвлечься. И пришел сюда, чтобы найти себе добычу. Осмотрелся, увидел Нину Пейтон и подумал: «Какая кошечка». Разумеется, глядя на нее, он не видел перед собой человека. Она для него была всего лишь вещью, которой можно попользоваться и выбросить.

– Послушайте, зря вы мне все это рассказываете.

– Нет, не зря. И вам необходимо меня выслушать, потому что все это происходило у вас под носом, а вы предпочитали ничего не замечать. Какой-то негодяй подсыпает наркотик в ее стакан. Вскоре ей становится плохо, и она плетется в туалет. Тот самый негодяй подхватывает ее под руку и выводит на улицу. И вы ничего этого не видели?

– Нет, – выпалил он в ответ. – Не видел.

В баре вдруг стало тихо. Риццоли заметила, что на нее уставились десятки любопытных глаз. Не сказав больше ни слова, она отошла от стойки бара и вернулась за свой столик.

Через мгновение привычный гул голосов возобновился.

Она видела, как бармен подвинул два стакана с виски мужчине, и тот передал один из них своей спутнице. Видела, как тянутся к губам коктейли, как языки слизывают соль с краев бокалов с «Маргаритой», как запрокидываются головы, опорожняя стаканы с водкой, текилой и пивом.

И еще она видела, как мужчины смотрят на женщин. Она потягивала свой имбирный эль и не чувствовала ни хмеля, ни опьянения – только злость. Она, одинокая женщина, сидящая в углу, единственная из всех присутствующих отчетливо сознавала, чем на самом деле является эта пивная. Это было место, где встречались хищник и добыча.

У нее запищал пейджер. Это Барри Фрост пытался связаться с ней.

– Что там за гвалт? – спросил Фрост, чей голос был еле слышен по сотовому телефону.

– Я в баре. – Она гневно обернулась к столику, который взорвался от хохота. – Что ты сказал?

– ... доктора на Марлборо-стрит. Я достал копию ее медицинской карты.

– Чьей карты?

– Дианы Стерлинг.

Риццоли тут же напряглась, вслушиваясь в далекий голос Фроста.

– Еще раз. Что это за доктор и почему к нему обращалась Стерлинг?

– Во-первых, доктор – это она. Доктор Бонни Джилспай. Гинеколог с Марлборо-стрит.

Последние слова утонули в очередном взрыве хохота. Риццоли прикрыла свободное ухо рукой, чтобы дослушать Фроста.

– Зачем к ней приходила Стерлинг? – прокричала она.

Но она и без того знала ответ; она буквально видела его перед собой, у стойки бара, где двое мужчин окружили женщину, словно львы, подкравшиеся к зебре.

– Изнасилование, – ответил Фрост. – Диана Стерлинг тоже была изнасилована.

– Итак, все трое были жертвами изнасилования, – заключил Мур. – Но ни Елена Ортис, ни Диана Стерлинг не заявляли об этом в полицию. Мы узнали о факте изнасилования Стерлинг только потому, что навели справки во всех близлежащих женских клиниках и гинекологических кабинетах, куда она могла обращаться. Стерлинг даже родителям не говорила об изнасиловании. Когда я позвонил им сегодня утром, они были в шоке, узнав об этом.

Было утро, но лица тех, кто его слушал, сидя за столом в зале совещаний, уже выглядели усталыми. Детективы явно недосыпали, и сейчас им предстоял очередной рабочий день после бессонной ночи.

Лейтенант Маркетт уточнил:

– Выходит, кроме этого гинеколога с Марлборо-стрит, никто и не знал об изнасиловании Стерлинг?

– Да. Это доктор Бонни Джилспай. Диана Стерлинг была у нее на приеме в первый и последний раз. А обратилась она к врачу потому, что боялась подцепить СПИД.

– А что доктору Джилспай известно об изнасиловании?

На вопрос ответил Фрост, который встречался с врачом. Он раскрыл папку, в которой лежала медицинская карта Дианы Стерлинг.