На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова

— Конечно, мне нравится ее последняя весенняя коллекция.

— По мне, так она слишком яркая, не люблю такое буйство красок.

— А я считаю, что после темной зимы именно буйство красок и нужно. И почему вы его не надели?

— Я из него выпала.

— Не понял…

— Когда мы его заказали, я весила почти восемьдесят шесть килограммов.

— Сколько?

Инна смутилась. После того, как ей пришлось бросить сначала балет, а затем и уличные танцы, она поправилась. Говорят, что поправиться бывшей балерине нереально. Вот только, видимо, не для нее. Меньше, чем за год, Инна набрала почти двадцать килограммов. Пробовала сбросить вес, но после диет, голоданий и прочего, ей приходилось менять гардероб, так как в старую одежду она влезть уже не могла. Вот за три года и дошло до того, что весы показывали далеко за восемьдесят. Но как только она решила сбежать со свадьбы, практически перестала есть и спать. Просто кусок в горло не лез. За три дня до бракосочетания вместе с Борисом ездили в Карелию. И там по одному из платьев Инна и поняла, что похудела.

— Я всё больше штаны или капри ношу на резинке, а тут… В общем, у меня был шок. Я даже взвесилась и чуть не упала: семьдесят четыре килограмма! Представляете? Вернувшись, померила костюм… в итоге носилась по свадебным салонам как ненормальная. С моим ростом, фактурой, фигурой и прочим я нашла только то платье, что вы видели. Цветных было полно, а вот белое только одно.

— А что цветное не купили? Разница-то какая?

Инна сконфузилась.

— Принципиальная.

— С чего бы?

Девушка, смутившись, отвернулась:

— У моего жениха была веская причина настаивать, чтобы платье было белым.

Вадим смотрел на нее, не отрываясь.

— Только не говорите, что он и вы ни разу… Неужели, правда? Не спали?

Инна покраснела до кончиков ногтей и молчала.

— Сколько вам лет? — вдруг спросил он.

— А что? Есть возрастные ограничения невинности? — вдруг бросила она, начиная злиться. Нужно прекратить этот разговор.

— Просто…

— Просто что? Я и без вас знаю, что некрасивая, слишком высокая и толстая! Здоровенная дылда! У меня полно друзей-парней, но ни один из них не спешил с предложением руки и сердца или каким-то более непристойным! Я для них свой парень. Подруга. Большинство из них жаловались мне на своих пассий, но никто не видел в роли своей девушки. В тринадцать лет я уже была ростом метр семьдесят пять. А в девятнадцать весила соразмерно своему росту. Плюс очкастая. Были, конечно, такие, кто подбивал клинья, но и я себя не на помойке нашла: цену себе знаю. К тому же мое образование говорит само за себя.

— Не оправдывайтесь, что вы в самом деле?! У меня и в мыслях не было вас как-то задеть!

— Зря мы с вами затеяли этот разговор, — распалившись, сказала она, — ни к чему.

Девушка прибавила шаг, и он теперь смотрел ей в спину. Неужели, она согласилась на замужество, потому что ей впервые было оказано внимание с мужской стороны? Что такое сделал жених, что Инна так перепугалась?

Она же ругала себя за излишнюю откровенность. Теперь Вадим будет думать, что она клиническая идиотка. Он холодный, расчетливый человек. Ему ни до кого нет дела, кроме сестры и самого себя. Зачем Инна рассказала ему о себе и Борисе? Зачем? Он спросил скуки ради, а она распахнула душу. Девушку разрывало сожаление об этом разговоре. Она бы многое сейчас отдала за то, чтобы стереть из памяти Вадима весь разговор. И тут ей на плечи лег пиджак. Она обернулась.

— Не сутультесь и не копайтесь в себе. Всё равно не сможете ответить на все вопросы, — сказал Вадим. — Вы совсем замерзли. Вон такси.

Инна смотрела, как он, высокий, подтянутый, останавливает машину. Свет фар на миг освещает его фигуру, он наклоняется к окну и называет адрес, и тут она поняла, кого он ей напоминает: своими повадками, бесшумной походкой, грацией он походил на ягуара. Вадиму даже не нужно голос повышать, одного взгляда порой достаточно, чтобы собеседник замолчал на полуслове. Превосходство над остальными, завораживающая недосягаемость.

Он помог Инне сесть, сам устроился рядом. Она стала стаскивать его пиджак со своих плеч, но Романов помотал головой, дескать, потом. Она на него не смотрела, лишь коленом чувствовала тепло его ноги. Всё-таки хорошо, что он не злоупотребляет парфюмом. От пиджака исходил лишь тонкий, едва уловимый запах, а еще в нем было тепло. Инна даже не заметила, что так замерзла.

— Спасибо, — сказал он водителю и рассчитался. Инна завертела головой. Точно, они уже вернулись домой.

Дома Вадим лишь раз к ней обратится, чтобы забрать вещи из шкафа на завтра. Уже собираясь лечь, застала его, упаковывающим рабочую сумку. Она почти прошла мимо, как услышала:

— Завтра у меня тяжелый день, вернусь, скорее всего, поздно. Алька возможно лишь переночевать приедет, так что отдыхайте.

— Не перетрудитесь.

— И извините, если мои слова вас задели. Ваша жизнь меня не касается. В этом вы правы.

Девушка промолчала и зашла в свою комнату. В эту ночь она долго не могла заснуть, ругая себя за откровенность. Когда другой человек всё больше и больше узнает о тебе, словно какие-то невидимые нити начинают связывать вас. Всё равно она скоро уедет и в дальнейшем будет лишь вспоминать об этой случайной встрече. Вадим, скорее всего, и вовсе не сохранит о ней каких-либо воспоминаний. Да и зачем, если подумать.

[1]большое спасибо (нем.)

Глава V. Крёстная фея.

Дни покатились своим чередом. Инна от скуки ошлифовала холл. Вадим лишь раз заикнулся о том, что этого делать не следует. Его остановила сестра:

— Ей даже поговорить не с кем. Она совсем—совсем одна. Ты разве не видишь, что ей эта работа в радость? Тебе же только лучше. Делает она всё хорошо, думаю, даже лучше, чем ты сам. Давай просто не будем брать с нее денег за квартиру.

Брат пытался настоять