Специальный приз - Александр Ампелонов

17

Назавтра нас с самого утра преследовали неприятности. Кто-то случайно или нарочно испортил колонку, воткнув ее вместо усилителя в обыкновенную электрическую розетку. Вдобавок в самом конце «Огонька», когда весь класс играл в «ручеек», Игорек умудрился уронить на пол микрофон.

На зоологии мы делали письменную работу на тему «Скелет и кровообращение собаки». На доске висел цветной плакат — дворняжка в разрезе. Наша задача заключалась в том, чтобы, глядя на эту схему и пользуясь учебником, изложить письменно все, что мы знаем о собачьих внутренностях.

Ботаник, как обычно, накручивал на палец ус и циркулировал по классу, время от времени поглядывая на нашу компанию. Я никак не мог прочесть по его лицу: знает он про микрофон или нет.

— Не заметил, — угадав мои мысли, шепнул Игорек.

Микрофон на следующий день после «Огонька» мы передали долговязому. Как следует он проверил только один, который был цел и невредим, а на второй взглянул мельком и вмятины не заметил, но…

Лишь только прозвенел звонок, Юрик схватил портфель и как сумасшедший выскочил в коридор.

— Наливайко! — строго окликнул его ботаник.

Юрик остановился, ожидая новых указаний. Ребята потихоньку шевелились, складывая учебники и тетрадки в сумки и портфели.

— Артистов попрошу остаться, — громко сказал Евгений Васильевич.

По классу пролетел смешок. Мы подошли к кафедре. Саня опустил голову, Игорек улыбался, надеясь, по-видимому, задобрить ботаника.

— Что случилось с микрофоном? — спросил ботаник.

— Понимаете, Евгений Васильевич, мы не виноваты, — пустился в объяснения Игорек.

— Я, по-моему, не спрашиваю, кто виноват, — сказал ботаник.

— Мы оставили инструменты в кабинете географии, — объяснил я. — А ночью туда кто-то залез.

— «Кто-то», «что-то»… — поморщился ботаник. — Я распорядился дать микрофоны вам, под вашу ответственность. К тому же, если уж так случилось, надо было честно признаться.

— Мы купим новый микрофон, — твердо сказал Саня.

Ботаник махнул рукой. Он не верил, что мы способны на такой подвиг.

На следующий день после геометрии наш ансамбль в полном составе вызвали к директору. В кабинет нас привела классная. В маленькой комнате, где стучала на машинке секретарша, мы причесались и проследовали гуськом в обитую дерматином дверь, за которой я не был ни разу в жизни.

Директор сидела за столом и что-то писала. Мы построились в шеренгу возле окна. Маргарита Ивановна устроилась на кончике стула, поглядывая придирчиво на нас и уважительно — на директрису.

Директор отложила писание и пододвинула к себе толстую папку, в которой лежал какой-то список.

— Наливайко! — прочла она первую фамилию.

— Здесь, — отозвался Юрик.

Директриса стала читать список дальше. У нее были седые волосы и приятное загорелое лицо. Моей фамилии в списке почему-то не оказалось. Я решил, что это не так уж плохо, и промолчал, но Маргарита Ивановна тут же исправила ошибку.

— Вы пропустили Нечаева, — сказала она, заглянув через стол в список.

— Здесь, — уныло отозвался я.

— Я пригласила вас, — заговорила директор, подняв взгляд от бумаги, — чтобы серьезно поговорить о вашей успеваемости. Вот, например, Ярославцев.

Вслед за фамилией последовали Санины отметки: в отличие от прошлой четверти это были в основном четверки с тройками.

— Безрадостная картина у Наливайко и Чижова. Заметно ухудшилась успеваемость у Нечаева. Мне кажется, что здесь отрицательную роль играет ваш оркестр.

— Ансамбль, — обиженно поправил Юрик.

— Меня, откровенно говоря, удивляет ваше увлечение, — продолжала директриса. — Мне кажется, что к музыке оно не имеет никакого отношения.

— Как не имеет? — воскликнул я и осекся: спорить в такой ситуации означало погубить ансамбль бесповоротно и окончательно.

— Репертуар у них, Анна Зиновьевна, в общем, не плохой, — неожиданно поддержала нас классная. — В основном советские песни.

— Достаточно того, что вы испортили микрофон.

— Мы новый купим, — сказал Игорек. — Для нас самое главное — усилитель для голоса. Он все равно без дела в актовом зале стоит.

— В актовом зале вам делать нечего.

— Тогда мы его в наш кабинет брать будем, — предложил Игорек.

— Нет, это невозможно. Я очень жалею, что о репетициях в кабинете географии я узнала только сегодня.

— А почему тогда девятиклассники играют? Им и зал и инструменты… как на блюдечке. Чем мы хуже их? — не удержавшись, спросил я.

— Это школьный оркестр, — сухо отпарировала директриса. — Когда его нынешний состав кончит школу, на этих инструментах будете играть вы, а пока вам не мешало бы привести в порядок прически…

Маргарита Ивановна быстро поднялась со стула и подошла поближе к нам.

— Леня! — ахнула она, взяв меня за мою «гриву». — Ты же обещал мне подстричься!

Я понял, что на этот раз парикмахерской уже не избежать.

— Ну объясните, зачем вам длинные волосы? — всплеснула руками классная.

— Для красоты, — сообщил Игорек.

— Красота — прежде всего аккуратность! — строго заметила директриса. — Согласно школьному уставу волосы не должны доставать до воротника.

— Даю вам два дня на парикмахерскую! — сказала Маргарита Ивановна.

— А с репетициями придется подождать, — подвела итог директриса. — Прежде всего надо подтянуть дисциплину и успеваемость.

18

И полетели дни, недели. Каждый день мы ходили на почту зарабатывать деньги на аппаратуру, не зная толком, пригодится ли она нам когда-нибудь или нет. Репетировать нам по-прежнему было негде.

Однажды после уроков к нам подошел Гарик Фомин, маленький веснушчатый тип из параллельного класса.

— Эй, «Визит», когда у вас репетиция?

— Никогда. Нам репетировать негде, — мрачно сообщил Игорек. — В школе директор запрещает, а дома — родители.

— А мы теперь в клубе играем. Три раза в неделю. Лафа! И инструменты там настоящие — не то что у вас.

— Врешь! — воскликнул Игорек. Ему, как и всем нам, новость показалась невероятной.

Мы знали, что Гарик пытается сделать в своем классе такой же ансамбль, как у нас, что у него есть настоящая тарелка на подставке из старой лыжной палки, и вдруг репетиции, клуб…

— Не хотите — не верьте, — Гарик пожал плечами, стараясь показать, что его меньше всего на свете волнует, как мы относимся к его ансамблю.

— А что вы играете? «Чижик-пыжик»? — усмехнулся Игорек.

— Что надо, то и играем. Когда нам экзамен устроили, мы шесть вещей играли — побольше некоторых…

— Не бойся. Если бы мы туда пошли, нас бы вперед вас взяли, — Игорек махнул рукой.

Гарик покраснел. Нахальство Игорька начинало его злить. Мне стало казаться, что Гарик говорит правду, хотя второго такого выдумщика и вруна не сыскать во всем городе. В прошлом году он преспокойненько встал возле физкультурного зала и сорвал у десятиклассников урок физкультуры, объявив, что физрук заболел, в то время как тот, с журналом наедине, без толку ждал учеников в спортзале.

— А к вам на репетицию можно прийти? — осторожно спросил я, пытаясь уяснить, врет Гарик про клуб или нет.

— Пожалуйста, — ни капельки не смутившись, согласился Гарик. — Если вы хотите, можете заниматься там вместе с нами. Мы — в одни дни, а вы — в другие.

— И нас возьмут? — вдруг загорелся Игорек. Теперь и он вдруг поверил, что Гарик говорит правду.

— Возьмут. Только сперва прослушают…

— Что, попробуем? — сказал Саня.

— А когда? — спросил Юрик. Эта идея и ему пришлась по душе.

— Наверное, в воскресенье. Приезжайте в десять на «Павелецкую», я договорюсь, — предложил Гарик. Его зеленые хитренькие глазки бегали быстро-быстро, как ртуть. Тут, конечно же, ничего не стоило заподозрить подвох, но мы уже видели себя на сцене с настоящими электрогитарами в руках.

19

В воскресенье, как и было условлено, мы поехали на «Павелецкую». Весна стремительно наступала. Незаметно пропали лужи, высох и асфальт, возле домов откуда-то появилось множество легковых машин.

Ехали мы с пустыми руками, взяли только медиаторы. Это означало, что в клубе нам предстоит без всякой подготовки играть на незнакомых гитарах. От одной мысли об этом по спине бегали мурашки. Но отступать было уже поздно: вместе с нами были девчонки: Альбина, две Ольги и еще одна особа — Петрова, присутствие которой означало, что в РИТОЛО произошел окончательный раскол. Я был против того, чтобы приглашать девчонок, но Саня сказал, что, если не взять свидетелей, никто и никогда не поверит, что мы играли на настоящих инструментах.

На место встречи мы прибыли точно в назначенный срок. Вернее, без пяти пять. Гарика и его дружков нигде не было видно.