Царское наследство - Мария Жукова-Гладкова

– Разведетесь, женитесь на мне на годик, потом снова можете хоть на предыдущей жене, хоть на очередной молодухе.

– Я вообще-то холост, – подал голос с переднего сиденья Бодряну.

– Это предложение руки и сердца? – уточнила Клавдия Степановна.

– Это деловое предложение, – отозвался Бодряну. – Как и у вас к Борису Сигизмундовичу. Вы же не будете утверждать, что влюбились в него заочно по фотографии? Если вы мне представите веские аргументы, я с вами хоть завтра под венец прогуляюсь. Бонни возьмем в свидетельницы. И Семена.

– У нас с иностранцами так быстро не женят, – заметила Клавдия Степановна. – И вообще только в двух местах в городе. Вот в США, я слышала, все можно за один день оформить, правда, не во всех штатах. Но у меня визы нет. И туда сложно получить.

– За деньги в России делают все, что угодно, – встрял Доброчинский. – В принципе, если надо, я могу быстро развестись. Я – гражданин России. Жена – гражданка России. Хотя у нас есть несовершеннолетний ребенок. Но самая большая проблема состоит в том, что мне нужно как можно скорее покинуть пределы России и не засвечиваться здесь. Я вообще жалею, что согласился на эту авантюру.

И он посмотрел на меня. Но я на самом деле и предположить не могла, что так получится! И где же коллекция?

– Зачем вас выкрал Суравейкин? – спросила я. – Налет – его рук дело?

– У меня перед ним должок. Старый. Еще с девяностых годов. Но дело в том, что он меня не выкрадывал. Он меня перекупил.

– У кого? – воскликнули мы все хором.

Доброчинский развел руками.

– Значит, налет на кортеж организовывал не он? – задумчиво произнес Бодряну. – И у кого же тогда коллекция?

– Я сам хотел бы это знать, – хмыкнул Доброчинский.

– Но это явно знает Суравейкин, – заметила Клавдия Степановна.

– Не факт, – сказала я. – Смотря как он покупал Бориса Сигизмундовича. Может, на подпольном аукционе. Раньше предметами искусства и ювелирными украшениями торговали с не очень чистой историей, теперь гражданами. Брат Бориса Сигизмундовича – большой специалист по подпольным аукционам.

– Но он бы не стал торговать мной! – взревел олигарх-диссидент.

– Вы на сто процентов в этом уверены? – повернулся с переднего места пассажира Бодряну.

Доброчинский закрыл рот.

– Что вам говорил Суравейкин? – уточнила я.

– Требовал акции, которые я у него увел.

– И все?

– Упущенную прибыль. Оплату морального ущерба. Говорил, что просто так не отпустит. Не зря же он на меня столько денег угрохал.

– Что вы помните про налет? – спросила я. – Вас посадили в машину. Что было дальше – до вашего заключения в подвале?

– Не знаю. Мне в лицо ткнули какой-то мерзко пахнущей тряпкой. Очнулся в подвале. Потом туда пришел Суравейкин и объяснил ситуацию.

«Значит, он мог тебя и не перекупать, – подумала я. – Сказать можно что угодно. Да и ты можешь говорить что угодно, но знать правду».

Хотя теперь я считала, что Борис Сигизмундович – пострадавшая сторона. Однако нельзя было исключать варианта, что налет организовал Доброчинский, а потом его каким-то образом прихватил Суравейкин. Коллекция к этому времени была уже спрятана, и Суравейкин требовал ее у Доброчинского в обмен на освобождение.

– Но все-таки надо бы поговорить с Суравейкиным… – задумчиво произнесла Клавдия Степановна. – Он может знать, у кого коллекция.

– Я считаю, что коллекцию искать бессмысленно, – заявил Доброчинский. – Кстати, а где мои ведра? Их тоже забрали?

Я пояснила, что они у Сигизмунда Сигизмундовича, который наотрез отказался отдавать их государству.

– И правильно сделал. Обратно увезу.

– А сможете? – спросила я. – У вас же, как я поняла, у самого проблемы с выездом.

– Я на вас, Бонни, доверенность оформлю. В Англии. Кстати, если придумаете, как мне выехать из России без проблем, и обеспечите мне этот выезд, я вас интервью и фактурой обеспечу на год вперед. Отдельную колонку сможете в «Зарубежном репортере» открыть.

– Я не понимаю, почему у вас должны возникнуть проблемы с выездом. Ведь была же достигнута договоренность на самом высшем уровне. Я могу выступить свидетельницей и…

– Бонни, я же не выполнил поставленное условие! Я же должен был обеспечить доставку коллекции в целости и сохранности! А ее у меня украли! Если бы ее потом из Эрмитажа вынесли, меня бы это не волновало. Но ее сперли, пока я еще не передал ее музейным работникам. И ведь полстраны, если не три четверти, явно решили, что это я организовал налет. Но самое обидное, что это не я, и даже не представляю, где она находится! И кто налет организовал! Не знаю! И мне здесь оставаться нельзя, потому что меня в подвал может засадить не один Суравейкин! Я думал, что государство защиту обеспечит, а теперь фиг оно мне что-то обеспечит, кроме кормежки на казенный счет на северах. И еще тут полно всяких Суравейкиных!

– У которых к вам счеты с девяностых годов, – добавила Клавдия Степановна.

– Вот именно, – со вздохом признал Борис Сигизмундович.

Тут мы как раз подъехали к дому Клавдии Степановны, Семен приготовился провожать их с Доброчинским. Я обещала заехать завтра, когда высплюсь. Бодряну заявил, что тоже встретится с Борисом Сигизмундовичем, чтобы обговорить условия оплаты своих трудов. Известный маг никогда не занимался благотворительностью, правда, Доброчинскому наведением порчи не грозил, поскольку прекрасно понимал, с кем имеет дело.

Доброчинский задумался на мгновение, потом попросил прямо назвать сумму, так как не видит необходимости скрывать ее от меня и Клавдии Степановны. Зачем откладывать до завтра? Он сегодня отдаст распоряжение перевести ее на счет Бодряну. У потомка графа Дракулы были заготовлены все реквизиты – и он протянул листок Борису Сигизмундовичу. Доброчинский спросил, может ли он обратиться к Бодряну за помощью, если она ему потребуется. Тот любезно разрешил и заявил, что, если потребуется, обеспечит помощь и, так сказать, с магическим оформлением. На некоторых клиентов очень хорошо действует.

Потом ушли все, кроме нас с Бодряну.

– Я думаю за ним проследить, – заявил Бодряну. – Человека сюда пришлю. Пусть присматривает за квартирой. Раз предложил заплатить сегодня, значит, планирует сбежать завтра. Или сегодня ночью.

– Вы считаете, что Клавдия Степановна его из квартиры выпустит?

– Ну, мало ли что может случиться… Кстати, зачем ей за него замуж?

– Она зациклена на этом. Наверное, для статуса. То есть она считает, что для ее статуса и для статуса дочери на выданье нужно побывать замужем за олигархом, пусть и опальным. Ну и на приданое дочери, наверное, деньжат получить. Или особнячок какой-нибудь за пределами России. Опять же тогда можно претендовать на более высокопоставленного зятя. Может, еще и славы хочется. Если она выйдет за Бориса Сигизмундовича, эту новость будут освещать все газеты, журналы, радиостанции и телеканалы в России и многие за рубежом. Тут и дочь заодно можно будет пристроить. Ее фото в газетах помещать рядом с мамочкиным. Женихи табуном повалят.

Бодряну хмыкнул.

Вернулся Семен, отвез меня до машины, на которой я ездила по Петербургу, и мы с Бодряну расстались, как всегда, довольные друг другом.

Глава 22

На следующий день, когда я приехала к Клавдии Степановне, она как раз кормила Доброчинского завтраком. Он не сбежал. Или только пока?

– Как давно домашней кашки не ел! Просто вкус из детства. У меня мама точно так же манку варила.

И олигарх-диссидент с блаженством на лице облизал ложку.

– Бонни, мы тут спорим, сбривать Борису усы или нет. Я считаю, что нужно попробовать отрастить. Ты посмотри, как они ему идут.

Борис Сигизмундович побрился, но верхнюю губу не трогал. Как понимаю, Клавдия Степановна не дала.

В ответ на вопрос я пожала плечами. Мне, признаться, было все равно.

– Я где-то слышал, что историю Великобритании можно проследить по усам, – заявил Доброчинский. – В каждый период истории была своя мода. Это правда?

Я кивнула. Это на самом деле так, и мой дедушка по старинным портретам может определить, к какому периоду относится работа. Но я не такой знаток в этом деле, знаю только, что английская «история усов» заканчивается в 1916 году, когда король издал указ, позволяющий военнослужащим брить верхнюю губу (до этого усы были обязательными). Есть несколько версий появления этого указа. Самая распространенная – это проблемы с растительностью на лице у наследника престола, который по английским законам обязательно должен послужить в армии (и никакие отмазки не принимаются!).

Но также знаю, что усы могут сильно изменить внешность. Возможно, это сослужит хорошую службу Доброчинскому. Или граждане России начнут гадать, почему он вдруг решил отрастить усы, а не прикидывать, какую новую пакость готовит олигарх-диссидент.

Клавдия Степановна посмотрела на меня и спросила, какие у нас с ней на сегодня планы. Борис хотел просто отдохнуть. Глядя на него, я подумала, что в подвале у Суравейкина было бы неплохо посидеть Юрочке. Лишний вес сошел бы очень быстро. Может, посоветовать продюсеру?