Провокатор - Вячеслав Шалыгин

Поблагодарит, как сегодня, прикоснувшись пальцами к лицу агента.

Гюрза поймал себя на том, что желает этого прикосновения гораздо больше, чем продвижения по карьерной лестнице. Минутная слабость, понятное дело, но какая сладкая!

«Может, осталась еще душа, не вся выгорела? – Гюрза усмехнулся. – Вряд ли. Не место этой субстанции в организме будущего серпиенса первого уровня».

5. Москва, штаб Сопротивления в Измайлово, август 2014 г

В отличие от вчерашнего, новое утро получилось нервным и суетливым. Началось с того, что Грин проспал, не услышав будильника, продолжилось категорическим отказом чайника кипятить воду – лампочка горела, а процесс не шел, затем случились какие–то перебои со связью, и Филипп не смог дозвониться Вике. В другое время на все это можно было наплевать и забыть, но сегодня мелкие неприятности серьезно выбивали из колеи. Почему именно сегодня? Филипп и сам не понимал. То ли дело было в каком–то смутном предчувствии, то ли в нервном напряжении, которое возникло после вчерашнего покушения и теперь цепко удерживало Грина в нездоровом тонусе.

Продолжились сбои программы, когда Грин был уже на пороге кабинета начальника Особого отдела. Дверь в кабинет была заперта, и на стук никто не ответил. А между тем, несмотря на цейтнот, Грин явился вовремя. Только–только пробило девять.

Филипп постоял у запертой двери пару минут, повертел головой в поисках кого–нибудь, кто сможет ему объяснить, что происходит, и вдруг обнаружил, что никому до него нет дела. Все вокруг куда–то страшно спешили. При этом практически у всех на лицах отражались довольно смешанные чувства. Вроде бы деловая озабоченность, но в то же время радость. Подобные гримасы обычно приклеиваются к лицам людей тридцать первого декабря, когда надо докупить подарки, продукты или вовсе елку, а потом еще успеть в парикмахерскую, сделать дома уборку и приготовить праздничный ужин, но предвкушение праздника превращает эти заботы в удовольствие. Слегка нервное, и все–таки удовольствие.

Так и сейчас, люди вокруг спешили по делам, переговариваясь возбужденным шепотом или отпуская реплики чуть громче и с непременным смешком вдогонку: «Как дела, ножи наточил?», «А то!», «Готов к труду и обороне?», «Готов к атаке!». И так далее. Грин наблюдал за всем этим шоу со стороны и терялся в догадках. Большие маневры намечаются, что ли? Или праздник какой–то? Фил взглянул на часы. В маленьком окошке правее заветной для большинства мужчин надписи «Омега» вырисовывались две двойки. Двадцать второе августа. Раньше вроде бы никаких праздников в этот день не отмечалось. Может, ночные охотники какую–нибудь шишку завалили? Самого московского наместника Августа Тода, например, или вообще Магнуса?

Более–менее прояснил ситуацию юный боец комендантского отряда, вынырнувший из текущего по коридору потока особистов. Он представился посыльным от генерала Алексеева, вручил пропуск в штаб и предложил Грину срочно следовать за ним.

– Срочно? – Грин кивком указал на спешащих офицеров. – Что за суета?

– Есть повод, – многозначительно подмигнув, ответил боец. – Товарищ генерал вам объяснит, я думаю.

– Думаешь? – Грин усмехнулся, как бы дополняя свой вопрос мысленным: «А умеешь?»

– Так точно, дядя. Обучен лучшими собаководами. Дать адресок?

«Зубастость» и сообразительность молодого бойца Грину понравились. Но прикалываться над взрослым дядей Фил разрешал только родным племянникам, а не самозваным юмористам. Грин похлопал по карманам и отыскал в одном шоколадный батончик. На протянутый Грином презент боец посмотрел, как на поднятый кверху средний палец. Лицо у него сначала перекосилось, а потом по нему пошли красные пятна.

– Расслабься, племянничек, возьми. – Грин сунул шоколадку бойцу в руку.

Пацан окончательно покраснел и спрятал взятку в карман.

– День «Д» назначили, – севшим голосом поведал юноша. – Только вы никому, ладно?

– Все, как погляжу, и без меня это знают. И на какое число?

– На завтра вроде бы.

– Что?! – Грин вытаращился на парнишку удивленно, как черный на белого посреди ночного Гарлема. – Ничего не путаешь?

– Сам слышал.

– Тогда бегом, племяш, пока не опоздали! – Грин потрусил по главному коридору впереди посыльного.

В штабном отсеке суеты было не меньше, чем в тоннелях и коридорах базы, но здесь всеобщая ажитация выглядела солидней. Серьезные и сосредоточенные генералы, полковники и чины помельче сновали по кабинетам с ворохами бумаг в руках и папками под мышкой, не перешептываясь и не позволяя себе никаких возбужденных реплик. Впрочем, это не снимало висящего в воздухе напряжения, от которого буквально шевелились волосы на затылке. Грину все это крайне не нравилось, но кричать с порога «Опомнитесь!» он не собирался. Он собирался крикнуть это, когда войдет в кабинет Алексеева.

Генерал, похоже, угадал намерения Грина, поскольку, едва Фил ворвался в кабинет, Алексеев поднял руку, призывая гостя к молчанию.

– Знаю, что скажешь! – пробасил Алексеев. – Сядь, отдышись. Бежал, что ли?

– Летел. – Грин утер лоб. – Что происходит, товарищ генерал, какой к черту день «Д»?!

– Кто рассказал? – генерал сдвинул брови. – Вот болтуны! Находки для шпионов. Ладно, раз уж ты в курсе, мне меньше пояснять. Объявлена полная боевая готовность. Ты, между прочим, к этому делу тоже руку приложил.

– Чертовщина какая–то! – возмутился Грин. – Я прикладывал руку, чтобы никакого дня «Д» не было! По крайней мере, в ближайшее время!

– Прекрати чертыхаться! – Алексеев несильно хлопнул ладонью по столу. – И звук убавь, я не глухой.

– Вы же согласились, что план никуда не годится, поскольку серпиенсы в курсе всех наших замыслов. – Грин чуть понизил голос, но почти сразу снова киксанул: – Это же самоубийство, начинать операцию по засвеченному плану!

– Меня ты, допустим, почти убедил, но это наше с тобой частное дело. Остальные верить в твою теорию не обязаны. Где обещанные доказательства?

– Здесь! – Грин вынул из кармана «флэшку». – И на записях камер слежения в «Глубинном». Вы знаете, что там произошло?

– А что там произошло? – удивился генерал.

– Вы не в курсе?! – Грин вытаращился на генерала. – Ночью. Вам не докладывали?

– Нет. В утренней сводке все как обычно, на территории базы и рабочих бункеров происшествий не зафиксировано. А что там было, пожар, что ли?

– Какой пожар?! Там стрельба была! Двоих охранников завалили! Чуть меня не продырявили! Едва ушел. Вы серьезно не в курсе?

– Нет. – Алексеев покачал головой. – Разберусь. Кто стрелял?

– Откуда я знаю? Какие–то типы из «Маски–шоу». Мне пришлось по запасной штольне выбираться. Вы у караула спросите. Или у особистов. Я потом полночи у них в обезьяннике просидел.

– Даже так? – Алексеев потянулся было к интеркому, но передумал. – Позже. Не до того сейчас, уж извини.

– Я понимаю, что не до того. – Грин кивнул. – Только вы все равно задумайтесь. Если это были люди шпиона, который выдал змеевикам наш план, значит, я на верном пути! Значит, крот боится, что мне поверят!

– Это значит, – Алексеев тоже повысил голос, – что шпион орудует не один, а с командой и что сидит он в штабе, раз в курсе всех дел, в том числе и наших с тобой. Больше ничего это не значит, понял?!

– До чего вы все упрямые, «крупнорогатые»! – раздосадованно воскликнул Грин. – Да разуйте вы глаза! Все ведь очевидно! Серпиенсы разводят нас, как кроликов! Чтобы день «Д» случился прямо сейчас, им гораздо выгоднее, чем нам. Вот почему они и подталкивают нас к началу операции! Кто принял решение начать операцию досрочно?

– Ты остыл бы, теоретик, – недовольно предложил генерал. – А то договоришься сейчас до цугундера. Ты соображаешь, что несешь? По–твоему получается, крот – это кто–то из главного командования?

– Получается! – в запале крикнул Грин.

– Может, я? – Алексеев спросил это без всякой иронии, скорее с угрозой.

– Может, и… – Грин осекся. – Нет, не вы. Вами он прикрывается.

– Все, закончили песни с плясками. – Алексеев встал. – Доказательств ты так и не предоставил, покушение к делу отнести не могу, еще непонятно, было ли вообще это покушение, а если было, то на кого, может, ты тут вовсе ни при чем, а выкладки твои теоретические штаб не убедили и не убедят, уж поверь. Есть еще вопросы?

– Где можно застрелиться?

– В сортире. Дневальным все равно каждый день его драить. Свободен, Грин. Если передумаешь стреляться, шагай в боевую часть, получи предписание и двигай на пост. Кажется, тебя в статистическую группу определили. Не помню точно. Будешь потери считать и советы давать, куда пополнение перебросить. Ты ведь любишь давать советы?

Грин не ответил. Он встал, весь пунцовый, и, громко топая, направился к выходу. Почему–то ему вспомнилась сцена с мальчишкой–посыльным.

«На каждого взрослого дядю найдется дядя еще взрослей. И необязательно с шоколадкой в кармане».