Чура - Ольга Богатикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Если бы этот ежик мог говорить, он бы долго рассказывать нам о своих приключениях, - улыбнулась я.
- Этот зверь не похож на советскую игрушку, - заметил один из туристов. – Хотя он явно был изготовлен давно.
- Верно, - согласилась я, мягко погладив потертости на плюшевом боку. – Наш зверек появился на свет несколько десятилетий назад в Польше. Причем, не на фабрике игрушек, а в мастерской талантливого пожилого кукольника. У этого человека был небольшой магазин, в котором он продавал свои работы – за очень хорошие деньги. Однако, несмотря на приличную стоимость, его куклы не успевали засидеться на полках – они были такие качественные и красивые, что их тут же раскупали. Конкретно этого ежика приобрела одна хорошая русская женщина - в подарок для своего сынишки. Так ежик совершил свое первое путешествие – из Варшавы в Советский Союз. Вообще, путешествий в жизни этой игрушки было много, ведь семья ее маленького хозяина неоднократно переезжала с места на место. Дело в том, что через несколько месяцев после заграничной поездки мама мальчика серьезно заболела и умерла. Его отец не захотел оставаться в городе, где все напоминало ему о почившей жене, и долго колесил вместе с сыном по стране в поисках нового дома. За это время польский ежик стал для русского ребенка не просто напоминанием о матери, но и настоящим другом и талисманом. Представьте себе, сколько чувств видел этот пушистик – личных, глубоких, сокровенных. Таких, о которых другие люди наверняка даже не догадывались.
Я обвела взглядом притихшую группу.
- Когда мальчику исполнилось девятнадать лет, он переехал из отцовского дома в свой собственный. И мягкий игрушечный ежик стал единственной вещью, которая, помимо книг и одежды, переехала вместе с ним. Впрочем, в новой квартире наш плюшевый герой надолго не задержался – хозяин подарил его другому ребенку - мальчику из бедной многодетной семьи.
- Как? – удивилась невысокая румяная девушка, стоявшая ко мне ближе всех. – Подарил свой талисман? Последний подарок умершей матери?
- Представьте себе, - кивнула я. – Этот юноша считал, что с нуждающимися нужно делиться самым ценным, самым дорогим. Насколько мне известно, помимо ежа, он вручил тем людям неплохую сумму денег – его собственная семья была обеспеченной и могла себе позволить время от времени заниматься благотворительностью. Между тем, спустя двенадцать лет игрушка вернулась к прежнему владельцу. Так вышло, что ребенок, которому она была подарена, вырос, получил неплохое образование и устроился на работу в компанию, принадлежавшую первому хозяину польского пушистика. Возвращая этого красавца, тот юноша сказал: «Ты хотел, чтобы еж принес мне удачу. Теперь у меня ее в избытке. Возьми его обратно, быть может, ты найдешь еще кого-нибудь, кому будет нужен волшебный друг».
Я улыбнулась.
- А что было потом? – тихо спросила румяная девушка.
- Потом эти мужчины стали лучшими друзьями, а ежика подарили нашему музею. И теперь он приносит удачу нам.
Туристы заулыбались в ответ.
Удивительно, как здорово действует на людей эта милая невзыскательная история старой детской игрушки. Едва сей потертый шедевр варшавского кукольника появился в Сокровищах и легендах, как с легкостью затмил прочие экспонаты. По крайней мере, моего зала точно.
Я бросила взгляд в сторону и улыбнулась снова. У окна, отдельно от всех стоял Всеволод Репьевский – тот самый человек, благодаря которому в нашей коллекции появился и этот волшебный еж, и куча других интересных вещей.
Поймав мой взгляд, Сева по-мальчишески подмигнул мне глазом.
А он, похоже, умеет держать свое слово – пообещал, что станет в музее частым гостем, и теперь приезжает сюда не менее двух раз в неделю, да еще с подарками: то привезет изящную статуэтку, то старинный подсвечник, то крошечный медальон… Неделю назад ежа этого приволок. Мы с Люсей из-за него чуть не подрались – уж очень этот плюшевый господин был красив и представителен. Я, к слову, оказалась сильнее и настойчивее, а потому он теперь живет именно в моем зале.
Интересно, откуда Всеволод все это берет? Из личных запасов? Или кинул клич среди сородичей, и теперь местные оборотни передают нам через него свои ненужные вещи?
…Когда я закончила рассказывать истории экспонатов, и экскурсанты, перешептываясь, удалились в зал Кристины Петровны, Сева оторвался от подоконника и неторопливо подошел ко мне.
- У тебя здесь, оказывается, так много занимательного! - заметил он.
- Твоими стараниями, занимательного тут стало гораздо больше, чем раньше, - ответила я. – Сева, это был ведь твой ежик, да? Это тебе привезли его из Польши, и именно ты подарил его мальчику из многодетной семьи.
Репьевский усмехнулся.
- Почему ты так решила?
- Мне Федя рассказал.
Всеволод фыркнул.
- Вот трепло.
- А тот мальчик – это сам Федя, верно? Он когда-то говорил, что у него имеется куча братьев и сестер.
- Верно. Может, он сообщил еще что-нибудь интересное?
Я пожала плечами.
Сообщил, конечно. Вот только тебе, господин оборотень, я об этом рассказывать не стану. Ибо – не зачем. В частности, мне очень подробно и популярно объяснили, значение брачного браслета, который ты любезно примерил на мою руку.
За разъяснениями в директорский кабинет я явилась уже на следующий день после беседы с пресловутыми гопниками. Однако, стоило мне перешагнуть его порог, как Полевой, оторвавшись от изучения каких-то бумаг, вдруг сделал большие глаза и удивленно хлопнул ресницами.
- Вот это да! – присвистнул он. – Анюта, тебя можно поздравить?
- С чем поздравить? – с некоторой подозрительностью уточнила я.
- Не с чем? – тут же сориентировался рыжий. – Ну не с чем, так не с чем. Ты что-то хотела?
- Хотела, - кивнула ему. – Я, Федь, вчера пообщалась с очень странными ребятами. И теперь думаю: быть может, это не они были странными, а просто я чего-то не понимаю? Вот послушай…
Полевой внимательно выслушал рассказ о наглых незнакомцах, затем почти минуту молча рассматривал стену за моей спиной.
- Так значит, ты позволила Репьевскому надеть на тебя браслет, - задумчиво протянул он наконец.
- Да. Это плохо?
- Нет, - покачал головой Федор. – Наоборот. Теперь наши возможные конкуренты трижды
