Чура - Ольга Богатикова

себя, и, если в этот момент поблизости окажется оборотень, он с легкостью это заметит.

- Деда, - дрогнувшим голосом сказала я, - у мамы тоже был артефакт силы? Такой, как янтари Зои Леонидовны?

Петр Матвеевич удивленно поднял бровь.

- О! - грустно усмехнулся он. – Так это Зойкины цацки разбудили в тебе анатари. Я вчера все думал: как ты вообще об этом узнала?.. А по поводу Иры ничего сказать не могу. Не знаю, Аня. Помню только, что незадолго до своего отъезда она систематически Зойкины пороги обивала. Хотя, быть может, дело здесь было не в янтарях. Зоя к твоей матери, как к дочери относилась. Но судя по тому, что украшения отдала все-таки тебе, передавать непутевой Луковой такое сокровище явно не рискнула.

Эх, жаль, что обо всем этом нельзя расспросить саму Зою Леонидовну! Этой весной старушка умерла…

- Так мама знала, что является анатари?

- Да.

- Но откуда?

- От моего отца, твоего прадеда. Он ей подробно об этом рассказал. Когда чур для тебя готовил.

Дедушка бросил взгляд на висевшего у меня на груди медведя.

- Отец говорил, что для женщин нашей семьи чура становится особенным защитником. Для всех остальных это не более, чем оберег, а для вас – реальный страж. Честно говоря, я не совсем понимаю, как деревянная фигурка может помочь в случае опасности, но раз отец так говорил, значит, рациональное зерно во всем этом есть.

Я улыбнулась. Знал бы ты, дедуля, какой колос рациональности спрятан во всех этих семейных преданиях и суевериях! Однако рассказывать о нем я тебе сейчас не буду, поберегу твое слабое сердце.

Что ж, теперь понятно, почему мама, отправляясь в заграничную поездку, забрала с собой мою старую чуру - своего-то защитника у нее не было. Только был ли от фигурки толк? Ведь ту куколку прадед вырезал для специально для меня. Хотя мне самой, конечно, хотелось бы верить, что Ирина взяла чуру не с каким-то особым смыслом, а просто на память о дочери и родителях…

- Быть анатари – дело очень рискованное. За возможность увеличить свою мощь оборотни пойдут на что угодно: могут осыпать хранителя артефакта золотом и бриллиантами, а могут запереть в подвале и выпускать только во время ритуала силы. Кому как повезет. Вообще, для анатари самое лучшее – держаться от волшебных камней подальше, ведь если их поблизости нет, то от обычного человека его никто никогда не отличит.

Я усмехнулась.

- В моем случае, спрятаться не выйдет. Эти люди уже знают и кто я такая, и какую могу принести пользу. Гипотетически.

- Значит, при общении с ними тебе нужно проявить мудрость и смекалку, - грустно улыбнулся дед. – Больше всего на свете мне хочется, чтобы ты жила спокойной мирной жизнью без всей этой чертовщины. Но, боюсь, теперь ты не сможешь себе этого позволить. Даже побег из страны – не выход. Спрятаться от оборотней очень тяжело, а скитаться по свету, подобно твоей матери, я не пожелал бы даже врагу.

Несколько минут мы молча ели суп. Я глотала ложку за ложкой, совершенно не чувствуя вкуса. Дед, судя по всему тоже.

- Ладно, - Петр Матвеевич доел остатки бульона и передвинул тарелку на край стола. – Теперь рассказывай ты. Про свое знакомство с оборотнями, про гарнитур и нового чудесного начальника.

- А что рассказывать-то? – усмехнулась я. – С оборотнями я познакомилась в музее, гарнитур ты видел сам. Что до нового начальника, то…

- … вы можете познакомиться с ним лично.

Мы с дедушкой вздрогнули и обернулись.

Рядом с нашим столиком стоял Сева.

- Добрый день, - вежливо сказал он нам. – Прошу простить меня за вторжение. Я – Всеволод Репьевский, тот самый человек, о котором вы только что говорили. Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Дедушка настороженно улыбнулся.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - сказал он неожиданному гостю. – Мы будем рады. Верно, Анюта?

В ответ я только махнула рукой. Похоже, у Севы это любимая забава – обедать за чужими столами.

Репьевский сел на соседний стул, однако присоединяться к трапезе не стал – на вопросительный взгляд официантки лишь отрицательно покачал головой.

- Петр Матвеевич, - дедушка протянул ему руку, и Всеволод с чувством ее пожал.

- Приятно познакомиться с мастером живописи, - улыбка Репьевского была по истине очаровательной.

Во взгляде старшего Лукова появился интерес.

- Прошу извинить меня еще раз, - продолжил Сева. – Я случайно услышал окончание вашего разговора. Я так понимаю, вы в курсе того, насколько Анна интересная и значимая девушка?

- В курсе, - кивнул дед.

- О том, кем я являюсь, тоже осведомлены?

- Ну… в общем-то, да.

- В таком случае, буду с вами честен: Аня привлекает меня не только в качестве анатари. Поэтому я бы хотел стать не просто… ммм… деловым партнером для нее, но и другом всей вашей семьи. Понимаю, люди, подобные мне, обычно вызывают недоверие. Однако ни вам, ни Анне меня опасаться не нужно.

Дедушка перевел взгляд на меня. Я лишь пожала плечами.

- Это очень любезно с вашей стороны – предложить свою дружбу, - произнес Петр Матвеевич. – Но мы, старики, люди нетребовательные. Главное, чтобы хорошо было нашей внучке. Все остальное особого значения не имеет.

- В таком случае, за наши взаимоотношения я спокоен, - улыбнулся Всеволод.

Дедушка посмотрел на часы.

- Уже почти 14.00. Тебе пора возвращаться на работу, Анюта.

- Проводить тебя до остановки? – спросила я.

- Нет, я немного прогуляюсь, зайду в магазин. Бабушка просила купить хлеба и молока.

Он встал. Всеволод поднялся вслед за ним.

- Был рад знакомству, - сказал Репьевский.

- Взаимно, - кивнул дедушка.

Они пожали друг другу руки. Петр Матвеевич вручил подошедшей официантке какую-то купюру и неторопливо зашагал к пешеходному переходу.

- Зачем ты вообще сюда пришел? – поинтересовалась я у Всеволода, когда дед отошел от нас на приличное расстояние.

- Искал тебя, - ответил Сева. – Я привез в музей пару интересных вещиц, а мне сказали, что ты ушла обедать с импозантным пожилым мужчиной.

- Что за вещицы?

- Помнишь, я обещал передать Сокровищам и легендам что-нибудь взамен янтарного гарнитура? Вчера немного покопался в кладовке и нашел много всякого старья. Но так как я понятия не имею подойдет оно для экспозиции или нет, решил спросить твоего экспертного мнения.