Ануш для искушения - Виталий Вир

Джэй шепнул, обращаясь ко мне, чтобы никто не заметил:

– Это обычная реакция на появление в их стане нового человека.

Я же расценила их взгляды иначе. Мне казалось, они выражают и опаску, и в то же время почтение ко мне.

А вот Джэя встречали тепло и дружелюбно. Перед тем как приехать сюда с намерением поселиться на полгода, он побывал в селении не раз. Потому Джэю и, как я поняла, мне предложили поселиться в одном из жилищ на выбор. Но мы привезли с собой палатку и намеревались разбить ее, заполнив всем необходимым для дальнейшей работы Джея. В последующем, конечно, он мечтал проводить время непосредственно внутри семьи и оставаться на ночлег, но пока я находилась с ним, Джэй планировал обустроить место работы, а остальное – со временем. Из деликатности он пока ничего не объяснял, и мы последовали к предлагаемому жилью.

Отдаленная община «в труднодоступном месте» оказалась очень маленькой: пара десятков отдельных семей. Они расположились около большого колодца, где протекала жизнь. У них было два типа жилья, сильно различавшихся меж собой. Стены одного типа – плетневые, и кровлей тут служили пальмовые листья. А стены другого жилища сделаны из вертикально поставленных досок, и крышей являлась оцинкованная жесть.

Каждое строение возведено на невысокой платформе и… округлое по форме. На меня нахлынули воспоминания о круглом помещении развалин храма. Настроение испортилось, что никак, естественно, не вязалось с улыбкой на лице. Тревожные воспоминания усилились, когда мы зашли внутрь: в жилище отсутствовали окна. Пожалуй, более мне ничто внутри не напоминало о круглом пространстве разваленного храма. Пол состоял из утрамбованной земли и кое-где был покрыт слоем извести. Помещение, где живет вся семья, разделялось на две части: одна служила кухней, а другая – спальней. Что сразу бросилось в глаза, так это большой настил, служивший для хранения различных предметов или маисовых початков.

Для сна майя использовали кровать, сделанную из досок. На ней находилась циновка, а укрыться можно было одеялом-сарапе. Мебель дополнялась корзинами, деревянными ящиками, баулами для хранения одежды, парой небольших стульев, и еще плетенкой-чаролой, служащей для хранения продуктов и подвешенной к кровле. Ко всему прочему нам указали на большое корыто, где мы могли стирать белье.

Каждый дом имел несколько хозяйственных построек, таких как курятник, свинарник, загон для скота, амбар. А еще поселение держало пасеку, и они сожалели, что пришло то время, когда пчелинные семьи начали покидать ульи. По их словам, через несколько лет пчел не останется вовсе.

После осмотра Джэй поблагодарил местное население за предложение поселиться нам в этом жилище и разъяснил о необходимости разместиться в палатке. Объяснения я понимала и по его жестам (в том числе указывающим на привезенную палатку), и прикладыванию руки к сердцу, и по радостному лицу.

Согласившись с ним, майя куда-то нас пригласили.

– Мы идем на церемонию. Четырехмесячного ребенка ритуально нарекут именем, – пояснил мне Джэй, ведя меня за руку.

Далее, как бы он ни успокаивал меня, я совершенно точно чувствовала отношение майя ко мне. Майя очень настороженно обходились со мной в общении, и выглядело это так, как если бы кого-то не прогоняли и одновременно, побаиваясь, уважали.

Местные жители собрались у большого колодца – центра селения. Мы выбрали место и присели на бревно.

На середину большого круга, образованного местным населением, вынесли младенца, это была девочка, и ее положили на одеяло-сарапе. Она вела себя тихо и только рассматривала всех, кто ее окружал, покачивая головкой из стороны в сторону. Из одеяния на ней был небольшой шарик на голове, удерживаемый веревочкой.

Джэй комментировал происходящее. Он говорил тихо в непосредственной близости от уха. Помимо слов, я улавливала его дыхание. В эти моменты на теле проступали мурашки, и мне приходилось сдерживать себя от избытка чувств к нему.

У племени майя с раннего детства родители заботятся не только о том, чтобы ребенок не пострадал физически, но и чтобы он, как говорят майя, «не потерял душу». Они считают, что в этом им может помочь магия. С этой целью майя прикрепляют ребенку восковой шарик к голове. С этой же целью через три-четыре месяца после рождения ребенка устраивается церемония, когда его нарекают именем и «представляют» святому, считавшемуся его покровителем.

После прохождения церемонии «представления» святому младенцу предстояло пройти особую церемонию, когда его первый раз посадят на бедро матери. До сих пор местные женщины носят ребенка, привязывая его шалью к бедру. Это необходимо, чтобы руки матери оставались свободными для работы.

После того как девочку привязали к матери, у меня появился повод для умиления. Ей показывали предметы, которыми она будет пользоваться в жизни: ножницы, иголки и метате. А если бы это был мальчик, Джэй сказал, что ему показали бы мачете, топор и, чему я удивилась, карандаш.

Я вспомнила своих родителей. Маму, как всегда хлопотавшую в большей мере по дому, и требовательного папу. Их усилия тоже сводились к тому, чтобы я в конечном итоге «не потеряла душу» в круговороте Взрослой Жизни. Помимо бытовых навыков, от родителей я получила и духовное воспитание, каждые выходные я посещала церковь. И ничто не могло бы послужить поводом, чтобы не ходить на службу, включая болезнь: если, конечно, она не приковывает тебя к постели. Но за все восемнадцать лет со мной такого не случалось.

Я представила, как мама прижимает меня к себе, и мы разговариваем без серьезных ноток в голосе. Как это можно видеть сейчас, когда мама умиленно разговаривает с девочкой, находясь в близком контакте с ней, а малышка непосредственно чувствует ее тепло.

Джэй вернул меня из воспоминаний, спросив, понравилось ли мне. Он судил по тому, как я обворожительно смотрела, а улыбка не сходила с моего лица. После упоминания о родителях он понимающе взял меня за руку.

По окончании церемонии мы занялись обустройством палатки. До этого я не подозревала, что палатки бывают двойные, утепленные и с кодовым замком. Теперь, при закрытом замке, не зная кода, внутрь не попасть, конечно, если палатку не разрезать.

Быстро темнело, в то время как мы готовились ко сну. Джэй предложил мне занимать мою половину палатки и вызвался сам посетить встречавшего нас индейца: он просил зайти к нему вечером. Я согласилась. После чего быстро оказалась в спальном мешке.

Джэй отсутствовал недолго и не заставил себя ждать.

– Ты еще не уснула? – спросил он, находясь за перегородкой и располагаясь на своей половине.