Ануш для искушения - Виталий Вир

Джэй смолк и, вздыхая, добавил:

– Мы можем только наблюдать за этим в наши дни.

– Почему об этом вы не сказали мне заранее?

Прежде чем ответить, Джэй помедлил.

– Извини меня, Ануш.

– Господи, Джэй, я не это хотела сказать. Я… Я сама не знаю, что мне теперь делать и как вести себя дальше?

Джэй продолжал молчать, а пауза для меня становилась настолько невыносима, что я начала говорить обо всем, приходившем в голову:

– И правильно, Джэй, ты не можешь говорить об этом ни сейчас, ни потом. Я не очень высокая, чтобы подходить для тебя. У меня ужасный нос. Я слишком стеснительна. Я слишком эмоциональна, но при этом не могу говорить комплименты или ласковые слова. Из-за этого моя подружка считает меня ледышкой. Хотя ласковые слова всегда есть в душе, но они будут оставаться со мной. И вообще, даже я не люблю себя, потому что я – эгоистка. Хоть и звучит странно: как можно себя не любить и одновременно быть эгоисткой. Но это так! Порой я не могу обнять даже маму, хотя знаю наверняка, что ей это нужно. Просто я почему-то думаю – а вдруг это не так? И ей совсем это не нужно, и тогда всё будет выглядеть нелепо и глупо. Я знаю, что многое можно исправить, но мне сложно это сделать, потому… Потому что я такая, как говорила о себе выше…

Я закрыла лицо руками и расплакалась.

– Иди ко мне… Глупенькая ледышка.

Расстраиваясь и плача, я не сразу поняла, о чем сказал Джэй. Когда я убрала руки с глаз, на прежнем месте его не было. Я кинулась к нему: шмыгая носом, засеменила ногами, перебирая ступеньки. Их было так много, а ноги так долго делали одно и то же движение, что на миг показалось, я никогда не окажусь внизу. Выбежав на площадку, я успела протянуть к нему руки, как он схватил меня, крепко прижал к себе и прокружился со мной. Мы остановились, он поставил меня на ноги и, одной рукой за спину прижимая меня к себе, другой удерживал мою голову на своей груди. Я слушала, как бешено колотится его сердце, и точно знала, что давно подарила ему свое, и теперь его сердце бьется для нас двоих.

Джэй поцеловал меня в макушку и сказал:

– Пока не спрашивай меня ни о чем. Дай мне, пожалуйста, время.

Под его теплой ладонью я часто-часто закивала головой.

По дороге домой я испытала облегчение. Джэй повел себя прекрасно. Он не говорил ничего, что могло бы во мне вызвать смущение. Сначала Джэй размышлял о разном, обыденном, потом мы вспоминали случаи из детства, и когда он пожелал мне спокойной ночи, я шла к палатке, будучи самой счастливой на свете. Я шла и благодарила Господа за то, что именно я повстречала его, и при этом Он дал мне надежду.

Утром я проснулась с тревожными мыслями. Душа испытывала беспокойство. Мы находились в изоляции от мира, и я не знала, что там происходит. То, что творилось со мной в последние дни, особенно вчера в Чичен-Ице, отныне не позволяло мне относиться к этому как к простой мистике. Не уверенная до конца, руководил ли кто-то вчера действиями Джэя, я точно знала, что это звенья одной цепи. И не тревожиться по поводу выпущенного наружу Чувства Сгущенной Вражды далее я не могла. Я помнила, о чем говорилось в манускрипте – процесс уже никто и ничто не остановит, но не волноваться мне казалось невозможным: я являлась непосредственной причиной, позволившей вырваться замыслам абсолютной власти сил тьмы наружу.

Прошедшей ночью мне приснился сон – в точности то, что случилось со мною вчера: недвижимой я зависаю в кромешной тьме, светлый образ Оперенного Змея передо мной, свирепость ветра вокруг меня и безумие происходящего за моей спиной – громогласный гул ненависти с короткими выпадами в саблезубом оскале обезображенных чудовищных голов. Но на этот раз я изредка улавливала стоны, плач и мольбу о помощи.

Как и вчера, после ужаса у меня совершенно не болела голова. Наоборот, она была ясной и светлой. Теперь я понимала – там я бываю той силой, которая способна возглавить армию тьмы, что находится за моей спиной. Армию, которая, и я это чувствовала, с каждым разом, как я нахожусь рядом с ними, набирает мощь в численности своих рядов по всей планете.

Джэя я нашла в хорошем расположении духа и еще раз отметила, что ему можно отдать должное. Он вел себя непринужденно, и мне не пришлось испытывать неловкость и тем более оправдываться взглядом за вчерашнее. Но все же мне удавалось подмечать, что он не забыл о разговоре, который состоялся, когда мы стояли в разных храмах. При этом я помнила главное – он попросил время. И мне этого было достаточно.

Наконец-то Джэй порадовал меня с утра. Он сказал, что ему позволили взять меня в помощники для его переезда в общину майя. В отдаленном окраинном районе, куда труднее проникает современная цивилизация, в общине проживают предки майя с традиционными для них нормами жизни. Наша экспедиция подходила к концу, и ему необходимо было перевести туда его имущество для ведения дальнейшей работы. Но тут же Джэй сильно расстроил меня. Когда вся наша экспедиция вернется в Англию, в отдельной общине ему предстоит прожить полгода. Там он планирует собрать материал о традициях и обычаях майя. Таким путем уже исследованы несколько общин майя.

В последние десятилетия многие ученые, особенно те, кто готовит диссертации, часто проживают в отдаленных общинах, где собирают сведения об уникальных обычаях и традициях. В результате чего появилось много книг, изобилующих подробностями, а собранные сведения оказались весьма полезными для восполнения пробелов в наших представлениях о погибшей цивилизации майя.

Меня же это не радовало. Вернее, за исследования майя я порадовалась, а из-за полугодичной поездки Джэя я очень расстроилась. Но тут мне ничего нельзя было поделать, и мы подъезжали со всем его имуществом к «его» общине.

До поездки в Мексику я ничего не знала о майя. Конечно, я о них слышала, но не более того. Меня увлекали другие, не менее интересные направления в археологии, коих очень много. Но волею судьбы мне суждено было с головой окунуться в наследие погибшей цивилизации майя. И теперь, подъезжая, я чувствовала, что в общине меня ожидают некоторые ответы на вопросы о том, что происходит, в том числе и непосредственно со мной.

В общине нам предстояло пробыть пару-тройку дней. Джэю необходимо было обустроиться и более близко познакомиться с общиной, чтобы затем со спокойной душой вернуться сюда на полгода, когда вся наша экспедиция на днях покинет этот прекрасный, утопающий в зелени, полуостров Юкатан.

Когда Джэй остановил машину, пикап обступили местные жители: мужчины, женщины, включая стариков и детей. Джэй вышел первым. К нему подошел индеец в годах, и они, мягко улыбаясь, поприветствовали Друг друга. Джэй заговорил с ним на испанском языке. После чего обратился ко мне, чтобы я вышла и он смог представить меня им. Я могла сказать точно, что у собравшихся радости поубавилось: они кого-то узнали во мне.