Тень Эндера - Орсон Скотт Кард

Ахилл правил, опираясь на свою жестокость, готовность убивать. Эти качества в борьбе за выживание ценнее интеллекта, особенно если его обладатель слаб физически и не имеет сильных союзников. Но здесь хулиганы только пихаются и грубят. Взрослые контролируют ситуацию, поэтому жестокость не может побеждать, особенно при назначении командующих. Значит, у интеллекта есть шанс на победу. И значит, Бобу, скорее всего, не придется жить под гнетом глупцов.

Именно этого он и хотел. Почему бы не попытаться поучаствовать в таком деле, пока не появится на сцене нечто еще более важное? Но тогда ему необходимо выяснить, каким образом учителя принимают решения о том, кого назначить командирами. На чем они основываются? Только ли на поведении в классах? Вряд ли. Межзвездный флот должен обладать более умными и ловкими людьми, чем те, кто возглавляет Боевую школу. Тот факт, что в каждом личном компьютере стоит программа с «Игрой воображения», говорит, что они стремятся выяснить различные стороны личности учащихся. Их характеры. Боб в конце концов решил, что для них характер значит больше, нежели интеллект. В гимне выживанию, сложенном Бобом, – знать, думать, выбирать и делать – интеллект относился только к трем первым категориям, а определяющей величиной становился лишь во втором компоненте. И учителя наверняка это учитывают при выборе.

«Может быть, все же придется поиграть в эту игру, – подумал Боб. – Но не сейчас. Посмотрим, что произойдет, если я в нее не стану играть».

И одновременно пришло и другое решение, о возможности которого Боб и не подозревал. Ему надо поговорить с Бонзо Мадридом.

В данный момент Бонзо играл на компьютере. Он явно принадлежал к той категории людей, которые считают все неожиданное оскорблением их достоинства. Для Боба это означало, что для достижения желаемого он не должен обращаться к Бонзо так, как окружающие его подхалимы, восхваляющие даже самые глупые ошибки, которые Бонзо допускал в игре.

Боб подошел к Бонзо как раз в тот момент, когда его персонаж на дисплее погиб в очередной раз.

– Señor Madrid, puedo hablar conozco?[6] – Испанский пришелся кстати, Боб ведь слышал, как говорил на испанском Пабло де Ночес с друзьями-иммигрантами, которые его навещали, и по телефону с родственниками в Валенсии. Использование именно родного языка Бонзо дало тот эффект, на который рассчитывал Боб: Бонзо не смог его проигнорировать.

Он повернулся к Бобу и сверкнул глазами:

– Чего тебе надо, bichinho?[7]

Бразильский сленг был весьма распространен в Боевой школе, и Бонзо не боялся обвинений в недостаточной чистоте своего испанского.

Боб взглянул ему прямо в глаза, хоть тот и был в два раза выше, и сказал:

– Ребята говорят, что я напоминаю им Эндера Виггина, а вы единственный, кто относится к нему без восхищения. Я хочу знать правду.

То, как замолчало все окружение Бонзо, доказывало правильность рассуждений Боба – разговаривать с Бонзо о Виггине было опасно. Опасно, но именно поэтому он так тщательно сформулировал свой вопрос.

– Ты чертовски прав, говоря, что я не восхищаюсь этим вонючим вероломным предателем, но какого дьявола я должен разговаривать о нем с тобой?

– Потому что мне вы не станете лгать, – сказал Боб, хотя ему было предельно ясно: Бонзо солжет, и солжет нагло, чтобы выглядеть героем в истории, которая в реальности наверняка была историей его унижения Эндером. – Если люди и дальше будут сравнивать меня с этим парнем, я должен знать, каков он на самом деле. Я не хочу, чтоб меня отправили на холод только потому, что я тут наделаю ошибок. Вы мне ничего не должны, но когда вы были таким же маленьким, то наверняка тоже нуждались в ком-то, кто сообщил бы вам вещи, которые помогут вам выжить. – Боб не был совсем уверен в своем сленге, но пару знакомых ему слов все же сумел вставить.

Один из мальчишек вмешался, но так, будто Боб сам написал ему роль, а он только вовремя вставил тщательно подготовленную реплику.

– Проваливай, сопляк! У Бонзо Мадрида нет времени менять тебе пеленки.

Боб повернулся к нему и с яростью выкрикнул:

– Я не могу обратиться к учителям – они обманут! Если Бонзо не захочет говорить со мной, то к кому же мне обратиться? К тебе? Да ты штыря от дырки не отличишь!

Этот подлипала как две капли воды походил на Сержанта, и тактика Боба сработала. Все засмеялись над парнишкой, который хотел его оттереть, и даже сам Бонзо расхохотался, а потом положил руку на плечо Боба:

– Я расскажу тебе, что знаю, малыш. Да и вообще, пришло время, чтобы кто-то захотел услышать правду об этой прямой кишке на двух ножках. – А мальчику, на которого огрызнулся Боб, Бонзо сказал: – А ты доиграй за меня – самому тебе до этого уровня в жизни не добраться.

Боб с трудом мог поверить, что командующий армией может сказать такую обидную бессмыслицу одному из своих солдат, но мальчик подавил гнев, усмехнулся и сказал:

– Ладно, Бонзо, – после чего вернулся к игре, как ему было приказано. Законченный подхалим.

Бонзо подвел Боба к той самой вентиляционной решетке, где тот застрял несколько часов назад. Боб на нее даже не глянул.

– Так вот, слушай, что я скажу тебе об Эндере. Он всегда нацелен на то, чтобы победить кого-нибудь. Не просто выиграть, нет, он должен обязательно втоптать соперника в грязь, иначе не получит удовольствия. Для него не существует правил. Ты отдаешь ему простой приказ, он ведет себя так, будто готов повиноваться, но если он увидит ход, благодаря которому будет выглядеть красивее, причем для этого только и надо, что нарушить приказ, то… Все, что я могу сказать: мне жалко командующего, в чью армию он попадет.

– А он был в Саламандрах?

Бонзо побагровел:

– Он носил форму наших цветов, его имя стояло в моем списке. Но он так и не стал Саламандрой. В ту минуту, когда я его увидел, я понял – от него нечего ждать, кроме неприятностей. Чего стоил один его наглый взгляд, будто он полагал, что вся Боевая школа построена лишь для его променадов и пижонства. Я такого терпеть не стал. Я объявил о желании обменять его сразу же после его появления у нас и отказал в праве на тренировки. Я знал, что он изучит нашу систему ведения боя, перенесет ее в другую армию и использует все, чему у меня научился, чтобы нанести нам ущерб. Я же не дурак!

По своему опыту Боб знал, что подобные изречения всегда произносятся для того, чтобы скрыть собственную неправоту.

– Значит, он никогда не подчинялся приказам?

– Больше того. Он со слезами жаловался на меня учителям, что я не допускаю его до тренировок, хотя те прекрасно знали, что я уже подал рапорт с просьбой о переводе Виггина. Однако он скулил до тех пор, пока они не позволили ему ходить в Боевой зал в свободное время и тренироваться там в одиночестве. А потом стал таскать туда малышню из числа тех новичков, которые прибыли вместе с ним в челноке, а потом и ребят из других армий, и они держали себя с ним так, будто он их командующий, подчинялись его распоряжениям. Ну мы, конечно, начали по этому поводу ссать кипятком. Но учителя всегда давали этому подхалиму все, чего он хотел, так что, когда мы, командиры, потребовали, чтобы они запретили нашим солдатам тренироваться с ним, они просто сказали: «Свободное время – оно и есть свободное». А ведь тут все является частью Игры, sabe?[8] Все! Но они разрешали ему жульничать, и каждый разгильдяй-солдат из армий, каждый засранец-малек стал ходить к Эндеру и практиковаться в свободное время, и армейская структура начала себя компрометировать, sabe? Ты планируешь свою стратегию для Игры, но ты не уверен, а не выдали ли эти планы твои собственные солдаты в ту же минуту, когда они слетели с твоих губ, sabe?

Sabe, sabe, sabe… Бобу хотелось бросить ему: «Si, yo se?»[9] – но Бонзо нельзя было выводить из себя. А кроме того, все это было страшно интересно. Боб получил очень ясное представление о том, как эта военная Игра формировала жизнь Боевой школы. Она давала учителям не только возможность видеть, как ребята учатся командовать, но и как они относятся к некоторым никуда не годным командующим вроде Бонзо. Ясное дело, тот решил сделать Эндера козлом отпущения в своей армии, но Эндер не согласился на эту роль. Этот Эндер Виггин, видимо, понял, что Игрой манипулируют взрослые, и использовал их, чтобы получить разрешение тренироваться в Боевом зале. Он даже не стал просить, чтобы они пресекли нападки Бонзо на него самого. Он настаивал лишь на том, чтобы ему предоставили другую возможность тренироваться. Умница. Учителям это понравилось, и Бонзо не смог противиться решению учителей.

Или все же смог?

– И как же вы поступили?

– Как мы собираемся поступить? Я сыт всем этим по горло. Если учителя не желают вступиться, то кто-то должен взять дело в свои руки, а? – Бонзо злобно оскалился. – Так что я на твоем месте держался бы подальше от тренировок Виггина в свободное время.