Предел безнаказанности - Евгений Константинов

Вот и о том, что случилось, Антоха решил никому не рассказывать. А случилось нечто ужасное.

Отца не стало. Нельзя сказать, что Антоха его очень любил, но отец есть отец. Поэтому, догадавшись, что от Ивана Дурандина, с которым вечером он встретился перед самым сном, на утро остались всего лишь кости, потрясенный Антоха посчитал виновной в случившемся его сожительницу Ангелину. Не обращая внимания на состояние женщины, больше всего похожее на помешательство, он волоком вытащил ее из комнаты, затолкал в подпол и там закрыл, предварительно забрав отцовский неприкосновенный запас – литровую бутылку самогона.

И сразу стал этот самогон пить. Пил, не закусывая и ни о чем не думая. Вспоминая, что иногда и отец, приходя домой в скверном настроении, так же глушил водку до тех пор, пока не отключался, роняя голову на стол. Антоха отключился по-другому. Но прежде, безмерно опьяневший, он долго блевал и в сенях, из которых не успел доползти до двери, и потом – на кухне, где так и уснул – щекой в собственной блевотине.

Сны он запоминал редко. Возможно, потому что были они какими-то тусклыми, не интересными. Но приснившееся в тот раз не запомнить было невозможно. А снилось ему одно и тоже много-много раз. Он чистил ножом парализованную током щуку. Чистил, как положено – начиная с хвоста и до головы, сначала один бок, затем другой, затем – рыбье брюхо. И тут вдруг видел, что нож скребет не щуку, а живот его родного отца. Скребет, немилосердно сдирая кожу вместе с пластами мяса. Затем он острием ножа протыкает щучий живот и распарывает его до головы. И у Ивана Дурандина так же распарывается живот до самого горла, и из жуткой раны вываливаются окровавленные кишки. Затем он насаживал тушку щуки на прутик и приспосабливал жариться ее над костром. И в то же время тело отца начинало обугливаться. Сон начинал прокручиваться по новой, когда Антоха уже готов был впиться зубами в поджарившийся деликатес…

Разбудили его какие-то невнятные крики. За окном рассветало, а он чувствовал себя так плохо, как никогда в жизни. А крики все не прекращались. Едва не околевшая за ночь Ангелина, без сопротивлений вылезла из подпола и позволила Антохе привязать свои руки к спинке той самой кровати, на которой так и валялись полуобглоданные человеческие череп и кости. Ему было плевать на ее состояние и ощущения. Он хотел лишь узнать, как именно погиб отец.

Сначала он ее не бил, только спрашивал. Затем, не добившись хотя бы одного вразумительного ответа, заехал кулаком по носу. Парень он был крепкий, драться в школе доводилось частенько. Из разбитого носа Ангелины хлынула кровища, которую она не могла вытереть. Антоха принес из сеней полведра колодезной воды и выплеснул женщине в лицо. И тогда она, то и дело, хлюпая носом, заговорила:

– Мы проснулись, как всегда, по будильнику, и я пошла, приготовить твоему отцу завтрак. Когда вернулась, твой отец собирался вставать, но вдруг его словно ударило током. Иван весь задергался, заизгибался, словно почувствовал сильную боль. Я старалась чем-то помочь, укрыла его одеялом. Ему немного полегчало, он продолжал вздрагивать, но дышать стал ровней. А потом…

– Что? Что?!

– Он сбросил одеяло. Нет! Оно само с него слетело, а у Ивана начала сдираться кожа…

– Ты врешь, стерва! – Антоха занес кулак: – Как такое может быть?

– Я не знаю! – закричала Ангелина. – Его кожа собиралась по всему телу такими… лоскутами, потом отрывалась вместе с мясом и кровью и летела во все стороны. А потом у него вспоролся живот от низу и до горла… и наружу вывалились все внутренности!!!

– А-А-А!!! – Антоха, не удержавшись, ударил женщину по скуле. Еще раз и еще.

Ангелина повалилась на бок. Антоха навис над ней, чтобы продолжить избиение, но она вновь заговорила:

– А потом Иван начал весь как будто бы поджариваться… А потом от него стали отделяться куски и исчезать…

В сознании у Антохи помутнело, и он грохнулся на пол…

Очнулся парень от пинков в бок.

– Пить. Я хочу пить. Дай мне пить… – бормотала Ангелина, продолжая вяло пинать его ногой. Глаза ее были закрыты, лицо измазано запекшейся кровью, кажется, она бредила.

Сначала он с жадностью напился сам, потом принес воды женщине. Хотел продолжить расспросы, но передумал. Не давала покоя одна навязчивая мысль, и он решил ее проверить, то есть, поймать в Раевском озере еще одну щуку и попытаться узнать, есть ли хоть доля правды в его страшных догадках.

Увы, вновь применить электроудочку в тот раз было не суждено, – на боку резиновой лодки обнаружилась приличных размеров дырища, видимо, Антоха по неосторожности пропорол ее в лесу сучком. Дыру, конечно, можно было залатать, для этого дома имелись клей и необходимые причиндалы, но рыбаку не терпелось исполнить свою задумку, и он вспомнил о других рыболовных снастях, что хранились у них в сарае: сеточных экранах и удочках.

Удочки у Дурандиных были разные, в том числе и две живцовые, то есть, приспособленные специально для ловли щуки по открытой воде. И живца специально ловить было не надо – несколько некрупных ротанчиков плавали в большой металлической бочке с дождевой водой, которая стояла у крыльца. Антоха выловил сачком для бабочек четырех рыбешек, опустил их в ведро с водой и, прихватив снасти, отправился на озеро.

Личного опыта ловли на летние живцовые удочки у Антохи не было, но он пару раз наблюдал, как отец снаряжает эту, в общем-то, нехитрую рыбацкую снасть, и даже однажды видел, как тот поймал в Богачевском озере на живца крупного, под килограмм окуня. Больше подобного успеха не повторилось, наверное, поэтому в летней живцовой удочке Антоха разочаровался, предпочитая ловить на простейшую бамбуковую поплавочку ту рыбу, которая клевала: окуньков, плотвичку, пескарей, карасиков. Сегодня ему, во что бы то ни стало, надо было поймать щуку, и он больше надеялся на экраны.

И все равно, первым делом взялся за удочки. Поддел одинарным крючком ротана под спинку, выставил поплавок примерно на такое расстояние, чтобы живец гулял вполводы и забросил снасть. Отойдя по берегу метров на пятнадцать, проделал ту же операцию со второй удочкой. После чего пошел расставлять экраны.

Антоха все делал автоматически, мысли крутились не вокруг рыбалки, в голове неизменно всплывали картины разбросанных по кровати костей и черепа, окровавленного лица Ангелины, в ушах звучали ее слова о том, как умирал его отец. В нормальной жизни такого просто не могло случиться. Может быть, он продолжает спать, или у него такие затяжные галлюцинации?

Обходя озеро, он по очереди забросил в воду на веревках четыре экрана в самых, по его мнению, щучьих местах. Присел отдохнуть и тут увидел у противоположного берега поплавок одной из своих удочек, который вел себя как-то странно – то скрывался под водой, то выскакивал на поверхность. Сообразив, что это подводный хищник схватил живца, Антоха во весь дух помчался вокруг озера, моля, чтобы щука не перекусила леску.