Это всё зелье! - Ольга Миклашевская

И я добавила, увидев его удивленное лицо:

— Ничего, я все понимаю. Было бы глупо, если бы ты так заботился обо мне…

— Мы поженимся. В том видении на нас не было связывающих рун, так что это может многое изменить.

— Что?! — От испуга я открыла рот, и капли оранжевой кашицы из тыквенного супа упали мне на блузку.

— Тебе будет двадцать через месяц, — напомнил Лис. — Все будет законно.

— Спасибо, я помню, когда наступает совершеннолетие, умник! Немедленно забери свои слова назад!

— Про законность? — Лис усмехнулся.

— Про свадьбу!

И совершенно униженная, с заляпанной блузкой и порванной на дереве юбкой я вышла из-за стола и направилась в сторону выхода. Одноглазая Перла проводила меня добродушной улыбкой из-за стойки, где она разливала сидр, но я была совсем не в том настроении, чтобы отвечать на любезности даже таким милым людям. Может, именно так и рождаются настоящие злодеи-взрыватели?

Лис нагнал меня почти уже у самого дома, и к тому времени я чувствовала уже больше неловкость, нежели злость.

— Не шути так больше, — пробормотала я, не рискуя поднимать глаз.

Он приобнял меня за плечи. Я подумала, что буду скучать по теплу его тела, когда все закончится. В последнее время я думала об этом все чаще, и это медленно съедало меня изнутри, как какая-то невидимая до поры до времени, но отчаянно прогрессирующая болезнь.

— Мы вернемся к этому вопросу, когда ты успокоишься, — пообещал Лис.

Конечно же, я хотела ответить какой-нибудь колкостью, но, как это часто бывает, мы не всегда успеваем вовремя придумывать красивые ответы.

В воскресенье пошел сильный дождь, и я осталась дома, перечитывая «Общую теорию нумерологии», хотя ручонки так и тянулись полистать справочник по зельям. Но памятуя видение, в котором я очутилась несколько дней назад, это было, по меньшей мере, опасно.

Вечером на ужин должен был прийти Лис. Да, на тот самый занудный ужин, где он должен был официально представиться моим родителям. Даю руку на отсечение, в столице тех, кто придерживается устаревших традиций, считают психами. Мы же сидели в своей крепости как в большой и просторной клетке, и наши традиции законсервировались вместе с нами.

А с утра, когда я спускалась на завтрак, совершенно не чуя беды, я услышала, как ругаются родители. И это было странно, потому что я не помню, чтобы они хоть раз повышали друг на друга голос. Может, это было потому, что мы так мало виделись, хотя жили под одной крышей?

Из всего потока слов я расслышала только знакомое имя. Дара. Так звали мамину младшую сестру, которая в шестнадцать лет сбежала из дома вместе с заезжим эльфом. Обычная история для этих мест, хотя гордиться тут особенно нечем.

Но почему имя моей тети всплыло в этом доме спустя столько лет?

Я затаилась за углом, но было поздно. Голоса стихли.

— Юстина, родная, выходи, — раздался мамин голос. — Мы знаем, что ты здесь.

Ну вот скажите, какая из меня злодейка, если я даже не могу остаться незамеченной собственными родителями?

«Ты ничего не сделала, — повторяла я себе для уверенности. — Ничего».

— У нас сегодня гости, милая, — сказал папа и протянул мне стакан клюквенного морса.

— Я знаю. Лис.

— Нет, Юстина, боюсь, гостей намечается немного больше.

Да, некоторых вещей определенно лучше не знать.

Они приехали как раз к ужину, хотя я до последнего надеялась, что это чей-то глупый розыгрыш, и письмо, которое показали мне родители, было написано вовсе не тетей Дарой. Так как она была замужем за, так называемым, свободным лицом (под которым подразумеваются эльфы, маги и оборотни-дипломаты), то могла спокойно пересекать городские стены, но это не мешало ей последние два десятилетия провести вдалеке от стен Урги. Если честно, я ей немного завидовала. Но только самую капельку.

Она оказалась красивой женщиной — с сияющей кожей и лучезарной улыбкой — в отличие от ее мужа. По теории народностей у меня всегда был высший балл, потому что это действительно плевый предмет, однако не скажу, что я питаю такую уж любовь к нелюдям. Даже если у меня у самой эльфийские корни. Как уже правильно заметил Орон, по ушам этого, по крайней мере, не видно.

Тетя Дара представила его как Валаса, и в нем не было ничего, что девочки представляют себе, когда думают об эльфах. Кожа, похожая на жеваную бумагу, холодный взгляд, чересчур густые брови и здоровенная лысина, окруженная ореолом из редких волосков. Это если не считать типичного атрибута любого уважающего себя эльфа — ушей, кончиками которых можно резать колбасу.

Валас ни с кем не обменялся ни словом. Более того, когда отец протянул ему руку для пожатия, он сделал вид, что ничего не происходит, чем разозлил и смутил отца одновременно. Всегда знала, что эльфы — заносчивые хамы. По сравнению с ними Лис кажется просто несмышленым ребенком.

А вот, кстати, и он.

Я не стала предупреждать его о нежданных родственничках: подумала, что это или следующее воскресенье — мне хотелось покончить с этими формальностями как можно скорее. Тем более что через несколько месяцев моим родителям придется мириться с нашим «неоожиданным» расставанием.

— Тина. — Он слегка кивнул, и так как в коридоре в этот момент больше никого не было, быстро чмокнул меня в губы.

Лис казался таким спокойным, будто о нашествии тети Дары и ее супруга он узнал раньше всех.

— Ты надел костюм, — скривилась я, но Лис только усмехнулся.

Больше всего в этих слишком официальных нарядах меня убивали высокие воротнички, из-за которых казалось, будто их обладатель неделю назад повредил шею и теперь вынужден носить лечебный ошейник. В остальном мне нравились кремовые цвета рубашек и штаны с кожаными вставками. Даже самый официальный костюм в руках личной швеи городского главы становился нарядом по последней моде.

Никогда не помню, чтобы у нас дома было столько народу одновременно. И если Валас сидел за столом и не шевелился (я даже не видела, чтобы он брал что-то из еды; эльфы вообще едят?), то тетя Дара носилась по дому как сумасшедшая, повсюду таская с собой мою маму. Я видела, что ей это не очень-то нравилось, но она пыталась выражать хоть какой-то энтузиазм, чтобы не расстраивать свою сестру. В конце концов, они не виделись столько лет.