Час ассасина - Михаил Ежов

машине барона — чёрном бронированном «Левиафане» местного производства на литых шинах и с тонированными узкими, как бойницы, стёклами. Ходили слухи — вернее, создатели данного монстра утверждали в рекламных буклетах, где приводились подробные технические характеристики данной модели — будто «Левиафан» способен легко выдержать прямое попадание РПГ и ещё целого ряда ракет и снарядов. Конечно, это был не танк, но очень хороший броневик, подходящий человеку, опасающемуся серьёзного покушения. Я тоже одно время подумывал взять такой, но решил отдать предпочтение скорости и маневренности.

Если верить собранным людьми Свечкина сведениям, шофёр Лукьянова раз в неделю отгонял машину на одну и ту же мойку, где её заодно осматривали, пылесосили и натирали воском. Заведение принадлежало барону, так что он не опасался, что там в машину установят бомбу. Однако тачку всё равно каждый раз тщательно осматривали и проверяли сканерами на предмет взрывчатки. Как говорится, доверяй, но проверяй. Вот только, помимо бомб, существуют и другие способы превратить вещь, будь то телефонная трубка или автомобиль, в оружие. Поскольку барон никуда не ходил пешком и передвигался исключительно на броневике, я решил начать именно с этого конца, так сказать. «Левиафан» как орудие убийства казался на данный момент наиболее перспективным вариантом.

— У вас есть человек, способный внедриться работником на эту мойку? — спросил я. — Тот, чью связь со мной будет невозможно проследить.

— Если нужно, найдём, Ваша Милость. Хотите поручить ему сделать что-то с «Левиафаном»?

— Именно. Думаю, ему удастся с этим относительно легко справиться.

Свечкин задумчиво постучал тупым концом карандаша по раскрытому блокноту. Затем почесал за ухом.

— Простите, господин барон, вы собираетесь установить в автомобиль бомбу?

Ну, да, что ещё может прийти в голову человеку, далёкому от искусства убивать? Примитивное мышление всегда склоняется к наиболее очевидным решениям. Но успех чаще всего стоит за оригинальным подходом. По крайней мере, когда все прочие уже стали чересчур банальны.

— Нет, Юрий Михайлович, полагаю, бомбу сразу же обнаружат. Тем более, вы сами сказали, что машину всегда осматривают после мойки.

Разведчик кивнул.

— Я просто подумал, вдруг вы пропустили этот момент. Или нашли место, где взрывчатку не найдут. Но туда её быстро и не засунешь, а времени у нашего человека будет немного.

— Очень мало, — согласился я. — Кроме того, тачку проверяют сканерами. Конечно, они не всегда правильно работают, но рисковать нельзя.

— Тогда что вы задумали, господин барон? Если не секрет.

— Яд. Всё банально. Правда, не совсем. Вы сказали, барон всегда ездит на заднем сиденье справа.

— Во всяком случае, он ни разу не поменял расположения за то время, что мы за ним наблюдали. Но это не такой долгий срок.

— Ничего. Люди не склонны отказываться от привычек. Думаю, он и дальше продолжит сидеть с правой стороны. Значит, нужно разместить яд в сиденье, только и всего. Простенькое устройство с пружиной, иглой и пультом дистанционного управления. Мгновенно действующий яд, укол — и дело в шляпе. Вернее, в ягодице.

— А наш человек успеет убраться.

— Именно. Никаких потерь.

— И нежелательных свидетелей, захваченных противником.

Я кивнул.

— Совершенно верно, Юрий Михайлович. Ноль улик, ноль доказательств. Кто бы что ни подозревал — это его проблемы. Но не думаю, что последний сын барона станет искать виновных и мстить. Он должен радоваться, что я расчистил ему дорогу к титулу и власти. И потом, что ещё нужно, чтобы человек понял: меня лучше оставить в покое. В общем, лучше ему вести себя смирно и тихо горевать по папаше с соблюдением приличий. Уверен, он так и поступит.

— Все будут знать, что барона убили, подозревать станут вас, но ни одного доказательства не будет, — понимающе кивнул Свечкин. — Если вы хотите придать этому убийству характер показательной акции, то это идеальный вариант.

— Хочу. Итак, Юрий Михайлович, с вас надёжный человек, который устроится на мойку. С меня — яд и устройство. Постарайтесь не затягивать. Я не желаю разгребать и оплачивать последствия ещё одной диверсии. Чем быстрее барон умрёт, тем лучше и дешевле выйдет. Кстати, вам удалось узнать, где он взял Пешковых, чтобы создать иллюзию, под прикрытием которой его войска добрались до моего завода?

— Увы, господин барон. Пока нет. Кажется, этот секрет барон хранит особенно тщательно.

— Но он должен вернуть Пешковых. Вы же сможете узнать, кому?

— Когда он это сделает — безусловно.

Отпустив Свечкина, я прошёлся по кабинету. Внутри чувствовалось раздражение, которое следовало погасить прежде, чем приступить к следующему делу. Какого чёрта Лукьянов тянет с передачей⁈ Наверняка тот, кто одолжил ему Пешковых, рассчитывает получить столь ценных магов назад. Даже если они живут у кого-то из родственников барона. Выходит, Пешковы нужны, чтобы провернуть ещё одну диверсию. А может, и не одну. Нужно поторопиться с убийством назойливого аристократа. И обязательно выяснить, кто раздобыл себе Пешковых.

Придя к такому выводу, я остановился перед окном и сделал непродолжительную дыхательную гимнастику. Почувствовав, что успокоился, сел за стол, положил перед собой лист гербовой бумаги, взял ручку и вывел с правой стороны, стараясь писать как можно разборчивей:

'Уважаемый господин Дымин, мы с вами знакомы, но довольно поверхностно, и всё же, я пишу вам, чтобы сообщить, что располагаю важными для вас сведениями, которыми желал бы поделиться — за разумную плату, само собой.

Искренне ваш,

барон шестой Скуратов, Николай Семёнович'

Число, подпись, печать — чтобы не было сомнений, откуда пришла корреспонденция. Сложив листок, я сунул его в конверт, надписал, указав адрес дома, где проживал в Белом секторе аль-гуль, и вызвал слугу. Поручив ему отправить письмо как можно быстрее, я, наконец, испытал подобие удовлетворения и с почти чистой совестью отправился перекусить. На ужин повар обещал приготовить жареные пельмешки с паприкой и сыром, которые я с самого утра мечтал попробовать.

Глава 33

Шувалов позвонил около восьми. Я взял трубку в кабинете, где просматривал поданные на подпись документы.

— Николай, есть дело. Довольно срочное. Не против, если я приеду?

— Сейчас? — удивился я, взглянув на большие часы, вырезанные из дуба в виде биг-бэна. — Всё настолько срочно?

— У тебя дела?

— Нет, просто немного неожиданно. Зачем вам трудиться? Я мог бы сам к вам завтра заглянуть.

Мне хотелось проверить, насколько серьёзное дело. Если князь откажется от моего предложения и припрётся сам, значит, есть, из-за чего напрячься.

— Лучше я к тебе и сегодня, — помолчав, выбрал Шувалов.

О, черт…

— Хорошо, Пётр Дмитриевич. Жду.

Хоть бы намекнул, о чём речь пойдёт. Хотя, может, разговор не телефонный. Защита от прослушки — дело хорошее, но на всякую гайку с хитрой резьбой, как говорится. Спрашивать я не стал, чтобы не показаться нетерпеливым. Лучше оставаться спокойным — и внешне, и внутренне. И всё же, я слегка нервничал, дожидаясь визита князя. Даже не представляю, что могло заставить его в такой час сорваться ко мне.

Наконец, кортеж прибыл. Мы с Шуваловым расположились в малом кабинете. Слуга подал кофе с булочками. Князь жестом отказался от угощения, но с удовольствием сделал пару глотков из маленькой фарфоровой чашки с зелёным вензелем «С».

— Наверное, я тебя напрасно всполошил, — проговорил он, взглянув на меня, и поставил чашку на блюдце. — Ничего страшного не случилось, но решить вопрос нужно быстро. У тебя ведь живут две девочки из рода Пешковых?

— Есть такое, — согласился я. — И отлично себя чувствуют.

— Не сомневаюсь. Вот только Комитет по устройству дворянских сирот волнуется. Видишь ли, в его обязанности входит заботиться о детях аристократов, оставшихся без родителей.

— Я отлично за ними присматриваю. Они в полной безопасности.

Неужели кто-то нацелился отобрать у меня малышек⁈ Ну, нет, шиш! Такими ценными кадрами, важными для рода, не бросаются.

— Уверен, что так