Париж.ru - Елена Арсеньева

На третьем этаже Мирослав оглянулся. Шведов был бледен.

– Что с вами?

– Голова закружилась...

Да, лестница слишком крутая, слишком, так сказать, винтовая. Пришлось сделать привал.

– Да я ничего, – пробормотал Шведов. – Это так, с непривычки. Очень уж много впечатлений. Пошли, что же я вас задерживаю.

На самом деле Мирослав и сам был не прочь перевести дух и слегка одуматься. Давно надо было этим заняться, между прочим. Во-первых, дома у Николь может никого не оказаться. Во-вторых... во-вторых, как бы не вышло у него совершенно то же, что и у Александра Андреевича Чацкого: «Спешил, летел, дрожал – вот счастье, думал, близко!» Что ждало бедолагу потом, общеизвестно. Не пришлось бы и Мирославу Понизовскому восклицать: «Сюда я больше не ездок! Карету мне, карету!»

Да, не исключено, что его ждет большая позоруха. Но теперь уже обратной дороги нет. Печально, что свидетелем возможного скандала окажется этот растерянный мальчонка. Да уж ладно, Шведову выбирать не из чего: либо оскандалившийся помощник, либо никакого!

Подбадривая себя таким нехитрым и не самым веселым балагурством, Мирослав поднялся на четвертый этаж, оглянулся на пыхтящего Шведова, сделал глубокий вдох, повернулся к двери, уже занося руку к звонку, – и вдруг заметил, что дверь приоткрыта. Ну слава богу, значит, дома кто-то есть!

– Пардон? – Мирослав несколько раз стукнул в дверь. – Мадам Брюн? Мсье?.. Пардон? Пюиж антрэ?[12]

Никто не отзывался, и какое-то время царила полная тишина, как вдруг до Мирослава долетел сдавленный стон, перешедший в какое-то мычание, а потом дробный перестук. Было такое ощущение, что кто-то изо всех сил бьет ногами по полу.

Забыв о церемониях, необходимых в этом дворянском гнезде, Мирослав рванулся вперед и влетел в квартиру. Влетел – и остановился на пороге столовой, онемев, оглохнув и ослепнув при виде царящего вокруг разгрома.

Гнездо оказалось разорено, да еще как! До основания!

Картины сорваны со стен, стулья перевернуты, обивка из лионского шелка распорота, фарфор перебит, серебро раскидано по всей комнате. Мирослав тихо, горестно вскрикнул, увидав разбитыми часы, которые всегда приводили его в восторг, потому что пастушка казалась ему слегка похожей на Николь. Теперь от часов осталось только белое мраморное крошево и выломанный циферблат, слишком тяжелый и прочный, чтобы погнуться. Фигурные стрелки, правда, замерли в полной неподвижности: часы остановились от удара.

Боже мой! Кто это сделал?! Зачем?! И где Николь?

Услышав шаги за спиной, Мирослав резко обернулся, но это был Шведов, который пробежал мимо него в дальний угол. Только сейчас Мирослав заметил, что там кто-то лежит, придавленный перевернутым тяжелым креслом. Видны были только длинные стройные, очень загорелые ноги, которые судорожно молотили по воздуху, да слышалось то же сдавленное мычание.

Николь?! Мирослав кинулся вперед и помог слабосильному Шведову сдвинуть кресло.

Ох нет, это не она. Слава тебе, господи! Это какая-то смуглая девушка, похожая на арабку. Огромные глаза мечутся из стороны в сторону, руки стянуты за спиной, а рот заклеен пластырем. Это она мычит. Небось замычишь тут!

Шведов уже осторожно отклеивал пластырь от ее рта. Мирослав принялся распутывать ее руки, мельком обратив внимание, что разметавшиеся по плечам волосы девушки покрашены в платиново-блондинистый цвет. В сочетании со смуглой кожей это казалось странным и даже пугающим. Как будто парик надела.

С силой втянув в себя воздух, девушка сначала закашлялась, а потом резко выдохнула – и разразилась такой скороговоркой, что даже Мирослав, свободно говоривший и прекрасно понимавший по-французски, в первое мгновение ничего не понял, ну а Шведов и вовсе отпрянул испуганно.

– Наконец-то! – выкрикивала девушка. – Наконец-то вы появились! Но вы опоздали! Николь увезли!

Мирослав покачнулся. До сей поры он цеплялся за надежду, что с Николь, несмотря на царящий вокруг разгром, все будет в порядке. Только теперь до него дошло, сколь призрачна и наивна была эта надежда.

– Кто увез? Куда?!

– Какие-то двое. – Она села и лихорадочно принялась стаскивать с рук остатки пластыря. Ее так трясло, что каблучки на босоножках издавали мелкий перестук по полу. Красивые смуглые ноги дрожали, и короткая узкая юбка сползала все ниже и ниже, открывая все больше и больше жизненного пространства. Вскоре всем заинтересованным лицам стало известно, что девушка носит черные стринги.

Другое дело, что ни Мирослава, ни, похоже, Шведова это нисколько не интересовало. Мирослав не сводил глаз с лица девушки, словно пытался вытянуть взглядом из нее информацию, а Шведов ошалело озирался по сторонам, и непонятно было, чем он больше ошеломлен: роскошью обстановки, размером причиненного ей ущерба или причудами собственной участи, которая без предварительного перехода перенесла его из одной криминальной ситуации в другую. Кроме того, он не понимал ни одного слова и мог реагировать только на эмоции.

– Кто вы? – наконец спросил Мирослав, когда девушка поднялась.

– Меня зовут Флоранс, я подруга Николь, – сказала девушка. Она вскинула свои точеные руки, выпятив красивую грудь, и принялась собирать в жгут растрепанные соломенные волосы. – Я как раз пришла к ней, когда ворвались они...

Она поднялась на ноги, но сразу покачнулась. Мирослав подхватил ее, помог удержаться. Непонятно было, побледнело ее лицо или нет, таким смуглым оно было, однако пухлые губы, на которых почти не осталось лиловой помады (в основном вся она отпечаталась на пластыре), жалобно дрожали.

– Принесите воды, – пробормотала Флоранс. – Воды!

При этом она крепко держала Мирослава за руку, а стоило ему дернуться по направлению к кухне, вцепилась еще крепче, словно боялась хоть на мгновение остаться одна.

– Слушайте, там кухня, – повернулся Мирослав к Шведову. – Принесите водички, пожалуйста.

Шведов убежал в указанном направлении и вскоре вернулся с чашкой воды.

Девушка сделала несколько глотков и выронила чашку из дрожащей руки. Количество осколков на полу увеличилось. Вдобавок там теперь оказалась лужица разлившейся воды.

– Полиция! – воскликнул в это время Шведов. – Что же мы тут стоим? Надо скорей заявить в полицию!

Он кричал, разумеется, по-русски, но слово «полиция» Флоранс поняла и без перевода и так энергично замотала головой, что только что уложенные волосы снова рассыпались. Она опять принялась собирать их, опять были выставлены локти и грудь, и Мирослав, как ни был потрясен и ошеломлен, не мог не заметить рассчитанную, кошачью грацию движений Флоранс.

– Да вы что, с ума сошли?! – вскричала девушка. – Они сказали, чтобы мы ни в коем случае не обращались в полицию. Иначе никогда не увидим Николь. Но если вы исполните их условия, они не причинят ей вреда. Вы должны ждать, ждать их звонка, понимаете? Они изложат вам все условия.