КОРДИЦЕПС, или Больно все умные - Benedict_SC

сколько раз меня перезагружало, а значит, не уследили, сколько я успел сделать в промежутке от Е до нынешнего момента. Больше имён — это больше моих беспамятных воплощений, творящих невесть что. Меньше имён — меньше версий меня, но каждая продержалась дольше. Много букв — это много провалов, то есть я сейчас слабее. Мало букв — я сильнее. Что из этого я хочу им внушить?

Если я сильнее, то и угроза от меня серьёзнее. Меня будут опасаться, утаивать полезные сведения, обращать на меня больше внимания. Если же я слабее, то я относительно безобиден. Меня будут недооценивать, игнорировать и ненароком сливать информацию, «зная», что я всё равно не сумею ей воспользоваться. Хоть мне это и не нравилось, выбор очеви...

Нет. Стоп. У меня же только одна попытка. Если я скажу «Т» и мне поверят, то они сделают себе пометку и сочтут, что отныне под любым из будущих имён я буду слаб. Хуже того: я потом не смогу «отмотаться» назад, не вызвав подозрений. Если я выберу «Т», а потом меня перезагрузит, и я почему-то решу назваться «К» — несоответствие сразу заметят. Даже если я потом скажу «правду» и признаюсь, что меня зовут П, они поймут, что в какой-то момент я соврал. Я не хотел усложнять самому себе будущую жизнь. Воплощениям от А до Н и без того оказалось сложно добиться успеха.

Пауза слишком затянулась. Охранник уже начал что-то подозревать.

— Я просто спрашиваю. Тут нет никакого подвоха, просто скажи... как тебя зовут? — Придётся думать быстрее.

Надо выбрать одну из предыдущих букв. Но которую? «Ж» — слишком подозрительно. Они не знают, сколько раз меня перезагружало — вероятно, меня на продолжительное время оставили без присмотра. Если я заявлю, что только что переключился с Е на Ж, а в промежутке ничего не происходило — они задумаются, как такое вообще возможно.

Чтобы не вызывать подозрений, я промотал ещё пару букв.

— Так и быть. Меня зовут Л, — ответил я.

Мои подозрения про ИНП-индекс подтвердились — охранник ответил по рации:

— ИНП 12, алфавитный.

— Принято. Уровень безопасный, «Три П» не повторяем. Отведи Л на завтрак в пятое отделение. На пробу. 5 и Гелий допущены, — донеслось из рации.

Я мигом отполз назад и прислонился к стойке. Ему велели «отвести меня на завтрак» — наверняка это условный код. Что значит «на пробу»? Что за пять, что за гелий? Мне жутко не нравилось быть в полном неведении.

Охранник постоял немного, а потом повесил автомат за спину — на ремешок, которого я прежде не замечал. Потом он пошёл на меня. Я лихорадочно осмотрелся в поисках оружия... Шест! Я нырнул к шесту, перекатился на спину и замахнулся на охранника.

— Эй. Идём.

С ним?! Он издевается? С чего он взял, что я хоть куда-нибудь с ним пойду? Я попятился, потратив драгоценные секунды на то, чтобы разогнуть стержень и увеличить его дальнобойность. Подняться на ноги я не успел — пришлось скользить, и в спину впивались осколки стекла. Впрочем, больничную рубашку они не проткнули.

Когда мне удалось встать, солдат уже почти меня настиг. Издав боевой клич, я сделал выпад шестом. Я не дам ему...

Вдруг меня шатнуло вперёд — он рванул за карниз, и вот мы уже стоим лицом к лицу. Внезапно он обхватил меня руками за пояс, и не успел я дёрнуться, как уже висел вверх ногами. Он поднял меня с пола и крепко прижал к груди.

— Господи... да успокойся, никто не... — Я пнул его. Охранник неосмотрительно подставил мне голову — и теперь поплатится за свою ошибку.

Он и поплатился. Сказал: «Ай». А потом ещё несколько раз говорил «ай», пока я его пинал. Когда ж он меня отпустит?! Почему даже не дрогнет под шквалом ударов?

Руки у меня остались свободными, но хвататься было не за что. Ноги, ботинки... карман, застёгнутый на липучку. Я потянулся к нему и попробовал вытащить содержимое, но как только до ушей охранника донёсся хруст липучки, одна из державших меня за пояс рук разжалась и скрутила мне кисть. Я попробовал вырваться, но ему вполне хватало и второй руки, чтобы крепко меня держать. Потом он сменил хватку и прижал мне сразу обе руки к бокам. Оставалось только безрезультатно пинать его по голове.

— Эй. Да хватит уже. Ничего я тебе не сделаю, — сказал он. Так я ему и поверил на слово, когда жизнь на кону! Я попробовал зайти чуть иначе — пнул в шею. Он дёрнулся, а потом... дотянулся до моей ноги и стиснул между головой и плечом, зажав одними только мышцами шеи. Сколько ж у него сил-то?!

Быть может, подумалось мне, дело пошло бы легче, если б я имел реальный боевой опыт. Или вообще... хотя бы зарядку делал.

Хотя если б голыми руками меня было не взять, он мог попросту наставить на меня ствол. Возможно, выигрышного хода здесь и не было. Или я просто не мог до него додуматься — кровь прилила к голове, и мысли расплывались.

Держа меня вверх ногами, он вразвалку прошёл всю палату и свободной рукой открыл дверь.

Глава 14: Глава He

Я шла за доктором Пареком по коридору. С нами вели ещё кого-то по имени 5. Доктор Парек ввёл её в курс дела как раз перед тем, как меня разбудить. Пять — это такая же пациентка, как и я. Её оберегает святой Шелхарт. Меня тоже. Всё проще некуда.

Нам было сказано, что пора завтракать. Поскольку это наш первый завтрак, нас отправят на другой этаж больницы. Дальше мы будем есть с другими пациентами из нашего отделения, но не сегодня. Ведь святой Шелхарт изрёк, что в первый раз надо поесть с людьми, которые никогда нас больше не увидят. Мне показалось, что это очень разумно, хоть я и не поняла, почему. Просто я верила в его мудрость. После несчастного случая я забыла всех, но святого Шелхарта помнила ещё с тех времён.

5 была не столь сговорчива. Всё допытывалась, зачем такое правило, хотя доктор Парек уже сказал, что так решил святой Шелхарт. Доктор стал объяснять, что святой Шелхарт хочет проверить, как мы будем ладить с другими пациентами. Вместо того, чтоб молча повиноваться, 5 снова спросила, зачем. Меня это раздражало, но я не стала ничего говорить.

Когда мы прошли уже половину коридора, из палаты 412 раздался вопль. Изнутри