Свето-Тень - Карина Вран

— Их попросту стерли? — так рушился фундамент моей теории, обнуляя результаты поиска и затраченные усилия, не говоря уже о нервах.

— Если бы.

(Тут возродилась надежда!)

— Записи перемещены в Т-архив, от тальрем — несуществующий. Уж извини, входа туда у меня нет.

Возродилась, чтобы сразу иссякнуть…

— А у кого есть? — скорее, от отчаяния, чем из расчета, спросила я.

— У Императора. Что может являться ключом, я без понятия.

Я задумалась. Добраться до Консула, испросить у Брендона лично? Заманчивая идея, но до столицы Империи еще сутки полета, а разобраться (так взывало все мое существо) требовалось немедля.

Словно в ответ на мои терзания, вспыхнуло воспоминание, точно кадр, выпавший из фильма: мы сидели в пещере, устланной опавшей листвой, разгоралось утро, ветер холодил лицо… «Перед тем, как впервые надеть Звезду, хозяин должен внести в нее элемент ДНК — в твоем случае я проделал это за тебя»…

— Ана! — почти выкрикнула я. — Ключ — Звезда!

Стена не отвечала долго, я сидела, как на иголках, пальцы самовольно отстукивали невнятный ритм по краю постели. Верна ли моя догадка? Не выдала ли я желаемое за действительное, слишком уж простым казалось решение заключить ключ к таинственному архиву в знак принадлежности к правящему Дому, пусть и снабженному дополнительными функциями вроде поискового устройства?

— Подробнее, Ирина, — отозвалась-таки Ана, когда я уж было совсем извелась.

— Элемент ДНК в Звезде может быть ключом. Если я ошибаюсь, мы ведь ничего не теряем?

И тишина была мне ответом… На этот раз я не стала нервничать, предоставив подруге анализ моей гипотезы, ведь ее кибернетический «котелок» варил всяко лучше моего.

— Версия вполне правдоподобна, — поразмыслив, заключила Ана. — Будем испытывать.

Я просияла, обуявший меня дух авантюризма настаивал на действиях.

— Сними ремень, — начала наставлять меня незаменимая помощница. — Положи Звезду лицевой стороной на любую горизонтальную поверхность.

Я не замедлила выполнить инструкции, и, нетерпеливо ерзая, уставилась на тумбу с возложенной Звездой, ожидая продолжения.

— Теперь сиди и жди. Не хочу светиться. Я подготовлю корабль к автономной работе, чтобы потом в спящем режиме вломиться в т-архив, надеюсь, так будет сложнее отследить вторжение. Я скопирую файлы и отключу большую часть систем, таким образом мы похороним сведения о владельце ДНК, открывшего архив, а если повезет, то и вообще все следы посещения.

Сложив ручки на коленях, я принялась изображать послушную девочку, ожидая вынесения вердикта. Примерно через полчаса каюта погрузилась в темень, отрубилось тусклое верхнее освещение. И тогда я уразумела, что наша с Аной безумная затея удалась. Чудо-компьютер не стал бы перезагружаться, если б не попал в тальрем-архив — место, которого нет.

На третьем же отрывке я обнаружила ожидаемое: расстрел флотом криогов корабля-разведчика и сходного с Террой мира. Только это была не Земля, у несчастной распыленной планетки было три естественных спутника.

Криоги не уничтожали Терру. Скорее всего, флот Оплота даже не подлетал к ней, у криогов были задачи поважнее безжизненных небесных тел. Это сделали люди. Тот самый единственный кораблик, последний часовой на страже покоя колыбели цивилизации, стал ее же палачом. Он летел с заведомо ложной записью, которую впоследствии расшифровали спасатели и воссоздали столь же ложную картину.

Нетрудно было сообразить, кто стоял за грандиозным представлением — великий Гектор Атир, сплотивший человечество. Победа над криогами была необходимостью, несмотря на недовольство отдельных миров расходами на военную кампанию. Нужен был стимул, искра, способная запалить фитиль. Искрою стала смерть Терры, транслируемая на каждую колонизированную людьми планету, в каждый дом…

— Ана, разбуди меня за час до Консула, — пролепетала я, распластавшись по ложу, раздавленная гнетом многотонного знания. Истина не всегда несет добро и свет. Иногда она выжигает тебя изнутри, опустошая до такой степени, что не остается места даже для гнева.

ЧАСТЬ III. Эшти (Тень)

День… а черт его знает, какой…

Зеленоватый туман меж зубчатых скал… Ущелье, наполненное рекой из тумана… Обрыв. Я — на самом краю, с раскинутыми руками, словно птица, готовящаяся к полету в зеленом тумане, к невидимому дну ущелья… Ветер. Он хлещет мне в лицо, развевает волосы, готовый подхватить хрупкую фигурку с жалкими ручонками, возомнившими себя крыльями… Подхватить, чтобы низвергнуть в бездну.

— Ты готова?

Раскатистый голос сзади заставляет меня обернуться. Скрипят мелкие камешки под ногами. Несколько срывается вниз, устремляясь в жадный зев ущелья…

Рядом со мной никого нет.

— Ты готова?

Вновь вопрошает мой невидимый собеседник.

— К чему?! — выкрикиваю я, не скрывая вызова в голосе.

Смех. Кажется, смеются сами скалы, и ветер, разгоняя клочья тумана, разносит этот смех по окрестностям…

— Не смешно! — мой голос не утратил наглости. Пока — не утратил. — К чему я должна быть готова?!

Смех обрывается. Резко, точно отключили динамики. Скалы погружаются в тишину. Ненадолго.

— Ты готова убить дитя?

Я опешила.

— Ты псих?! — других слов у меня не находится.

— Ни в коей мере. Я — предначертание. Подойди.

Я делаю несколько шагов вперед на негнущихся ногах. Там, где только что ничего не было, кроме голого камня, высится фигура, окутанная черным плащом и зеленым туманом. Понимаю, что он все время был здесь, просто я его не замечала.

— Правильно, — кивает фигура в плаще. На голове его — капюшон. Лица нет. Под капюшоном клубится зеленый туман. — Я всегда на грани видимого. Ведь я — предначертание.

Он говорит так, будто эта бессмыслица объясняет все. В том числе и зазубренный нож в его правой руке. Рука вполне человеческая.

Он замечает, что я не свожу глаз с его странного оружия, и протягивает его мне.

— Он твой.

Прикосновение металла холодит мою ладонь. Я разжимаю пальцы, но клинок не падает, словно намертво слитый с моей плотью…

— Единожды коснувшись, от него нельзя отказаться.

— Но я не хотела! — кричу в ветер…

Он не утруждает себя ответом. Вместо этого несколько театрально взмахивает рукой — колышутся складки материи, до того недвижные, несмотря на порывы ветра — и указывает на неровный каменный стол, возникающий из тумана.

Нет, не стол.

Алтарь.

К алтарю прикован обнаженный ребенок. Мальчик лет десяти.

— Убей его!

Дитя открывает голубые глаза.

Разумеется, я узнала его. И, что бы ни нес призрак в плаще, не собиралась я причинять боль Тоду.

— Леди Калли? — жалобно позвал брат моей названной сестры.

— Все будет хорошо, малыш.

В удар я вложила всю свою силу. Нож, распоров черный плащ, только выпустил на свободу немного тумана. Призрак снова засмеялся.

— Ты не можешь убить меня. Я — всего лишь предначертание.

— Будь ты проклят! — ору от безысходности.

— Ты должна убить его.

— Но я люблю его! Он брат…

Он обрывает меня жестом.

— Знаю. Именно потому, что любишь. Убей его.

Надрывный плач Тода…

— Леди Калли!

Я опускаюсь перед им на колени, вытирая слезы свободной от оружия рукой. Наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

Он впивается зубами в мою шею.

Дни с какого-то по какой-то. Они не поддавались нумерации.

Пробуждение не из приятных. Бывают, деточка, и просто сны…

Образы тумана и бездны уже посещали мои сновидения. Пожалуй, без примеси полу-библейских мотивов…

Болела шея. Невольно потянулась пальцами в поисках укуса… Его, конечно же, нет. Просто сны…

Я побрела к охладителю. В нем хранилась пища, предусмотрительно расфасованная по тюбикам. В какой раз я сюда брела? Сколько я уже здесь?..

Время быстро потеряло точку отсчета. После первого приступа безумия, пожалуй… Я вздрогнула. Недостойные это воспоминания. Но достойно ли запирать человека просто так, ничего ему не объясняя?!

Глубокий вдох. Надо успокоиться. Биться об стены бессмысленно. Это ты уже пробовала. Во второй приступ…

Сколько я здесь?!

Край бездны. Сегодня здесь, пожалуй, темнее. И прохладнее. Странно, разве сны включают в себя возможность зябнуть?..

Словно в насмешку над рассудительным анализом столь непостоянных материй, как сны, клацают зубы.

Озноб.

Тишина.

— Эй! — рвет тишь мой хрипловатый оклик. — Ты здесь?!

Разошедшиеся края тишины сшиваются сами собой. Эха нет. Я здесь одна.

Нетерпеливо пинаю камень у самого края обрыва.