На диком острове - Элизабет Мид-Смит

Белл рассмеялась. Она опустилась на четвереньки, подползла к яме, наклонилась над ее краем и окликнула Фердинанда.

– Как хорошо! – весело ответил он, и хотя мальчик храбрился изо всех сил, голос звучал слабо. – Я здесь! И так рад, что вы, наконец, пришли. Бросайте веревку!

Белл размотала веревку, закрепила на одном конце камень и спустила в яму. Веревка была толстой и, конечно, когда-то могла выдержать огромный вес. Но девочка не знала, сколько лет она пролежала на старом корабле и в каком теперь состоянии, поэтому беспокоилась, выдержит ли канат вес брата. Ее охватил такой ужас, что, казалось, сердце стучит уже в горле.

Но ничего не поделаешь, надо пробовать. Фердинанд взял конец крепкой веревки, обвязал ее вокруг пояса и скомандовал, чтобы дети потихоньку тянули его наверх. Сам он, помогая себе руками и ногами, медленно двигался наверх, пока, наконец, не выбрался из ямы.

Когда вся четверка вновь оказалась вместе, начались восторги и радостные крики, жаркие поцелуи и крепкие объятья.

– А теперь скорей домой, завтракать! – объявил Фердинанд. – Не думаю, что я раньше знал, что такое голод. О, каким удовольствием будет стакан молока от миссис Нанни!

И дети сразу же отправились домой. Из-за множества пережитых тяжелых испытаний и невероятного количества впечатлений они совсем забыли о новом обитателе Белого Замка. Когда они дошли до того места, где накануне младшие встретили Белл, Тони вдруг все это припомнил. Фердинанд внимательно и мрачно слушал его рассказ и уже собирался что-то спросить, как вдруг слова застыли на его губах. Он замер, не в состоянии дышать от удивления. Придя в себя, он схватил сестру за руку:

– Смотри, Белл, смотри! Тони! Рэйчел! Смотрите! Это сон? Или мы в Англии?

Трава перед Белым Замком была свежей, сладкой и зеленой. Вероятно, она оказалась превосходным завтраком, потому что на ней спокойно и невозмутимо паслась симпатичная серовато-коричневая корова.

– Без сомнения, это чудовище прошлой ночи, – сказал Фердинанд, когда немного успокоился. – Эта корова выглядит вполне домашней, как будто перенеслась сюда из Англии. Ах ты, моя красотка олдернейской породы[11], мы позаботимся о тебе, причем не теряя времени. Манго, к ноге! Тони, крепко держи Манго, даже если он будет кусаться. Наша Олдернея удерет, если он бросится на нее. Белл, принеси из дома тонкую веревку, она висит возле очага. Я брошу лассо и поймаю эту хорошенькую миссис без особых хлопот.

За словами Ферни последовала всеобщая суматоха. Тони поднял Манго и отнес его в сарай к миссис Нанни, где тот непрестанно сердито лаял. Белл принесла веревку, и Фердинанд быстро и умело соорудил лассо. Твердым шагом он подошел близко к Олдернее. Она не стала прерывать своего занятия – так же спокойно ела. Мальчик бросил лассо, которое легло на рога коровы. Она испугалась, подняла голову, собралась бежать, потом удивленно посмотрела на Фердинанда, еще постояла, подумала, посмотрела на мальчика безразличным взглядом, опустила голову и продолжила завтрак.

– Послушайте, да она настолько домашняя, насколько это вообще возможно! – Рэйчел подбежала к корове, приплясывая от восторга. – Кто бы мог предположить, что монстр вчерашней ночи превратится в такую прелесть. Ох, какое же очаровательное животное!

– Я думаю, это действительно олдернейская порода, – сказала Белл. – Но как она могла сюда попасть, Ферни?

– Не знаю, – засмеялся мальчик, – но обязательно серьезно подумаю над этим, когда ты дашь мне ее молока на завтрак.

Глава XX

«Веселая Энн»

Завтрак в это утро был самым веселым и радостным за все время пребывания детей на острове. Такого прекрасного завтрака у них еще не случалось. Они снова все вместе, вместе – какое это счастье! Дети были голодны, и вкусная еда, которую Белл смогла приготовить, быстро исчезала со стола. К тому же им хотелось очень о многом поговорить, ведь приключилось столько ужасного, удивительного и, в конце концов, счастливого за последние несколько дней, что требовалось поделиться друг с другом впечатлениями и все обсудить.

Когда большинство тем было исчерпано, разговор вернулся к корове олдернейской породы, миссис Олдерней. Как это домашнее животное оказалось на необитаемом острове? Как оно сюда попало?

– Я уверена, что она олдернейская, – сказала Белл, – я хорошо знаю отличительные признаки этой породы. Но как она добралась до острова Белого Пера?

– Я знаю! – воскликнул Тони. – Когда Белый Корабль потерпел крушение, она оказалась в воде и доплыла до берега.

– Это была ее прабабушка, – поправил его Фердинанд, – иначе и не может быть. Она еще совсем молодая корова, а та олдернейская корова, которая могла бы очутиться здесь после крушения Белого Корабля, была бы сейчас совсем древней. Интересно, много ли таких коров на острове? Стоит поискать. Если нам предстоит жить здесь долго, еще несколько коров очень пригодились бы.

Дети погрустнели от этих слов. Неожиданно заговорила Рэйчел:

– Как бы долго нам ни пришлось жить здесь, пусть это будут даже годы, я никогда больше не буду гадкой. Никогда!

Она покраснела, подбежала к Фердинанду, обняла его и расплакалась. Старший мальчик добродушно поглаживал ее по плечу:

– Ты сыграла с нами злую шутку, Рэйчел, – Фердинанд говорил самым серьезным тоном, который всегда действовал на маленькую девочку. – Господь был так добр, позволив нам всем снова быть вместе. Я уверен, что ты попросишь Его научить тебя не роптать и не жаловаться на нашу теперешнюю жизнь, да и на все, что выпадет тебе пережить в будущем.

– Да, Ферни, конечно. Я постараюсь, я научусь, непременно. Когда мы с Тони скользили вниз с этого жуткого холма, я обещала Господу, что никогда больше не буду гадкой, – говоря это, девочка дрожала, и старший кузен снова успокаивающе и ласково погладил ее.

– Постарайся сдержать слово, данное Богу, Рэйчел. И давайте больше не обсуждать этот ужасный день, хорошо, что он прошел. Выйду, еще раз взгляну на Олдернею. Белл, ты готова ее подоить?

– Думаю, да. Она кажется такой ласковой.

– Пошли, посмотрим, как ты справишься. Если она останется с нами, надо расширить наш сарай, а это нелегкая задача в сезон дождей.

– Нам еще Замок надо чинить, – вздохнула Белл. – Миссис Олдерней столько всего переломала. Бедная наша посуда! Скоро мы все будем есть и пить из одной миски.

– Ты не должна жаловаться, Изабелл, – Тони произнес это так потешно, укоризненно и успокаивающе одновременно, что все рассмеялись.

– Не буду! – пообещала Белл и поцеловала Тони. – И вообще, вам нужно меня хвалить, а не ругать. Я почти героиня, потому что собираюсь в первый раз в жизни доить дикую корову!

Корова, однако, показала, что ее можно называть какой угодно, но только не дикой. После краткого (скорее, минутного) сопротивления она охотно покорилась нежным прикосновениям Белл, и это окончательно убедило детей, что их новая миссис олдернейской породы.

– У нашей коровы могут быть подружки на острове. Когда закончится сезон дождей, нужно будет обследовать весь остров и постараться их найти, – предложил Фердинанд.

– Кажется, дожди уже кончились, – неожиданно сказала Рэйчел, – смотрите, как ясно и тепло.

– Несколько хороших дней вполне возможны, и надо их не упустить, ведь у нас много неотложных дел, – сказал Фердинанд.

Дети под предводительством Белл дружно принялись наводить порядок в доме, устраняя последствия погрома, учиненного миссис Олдерней, а Фердинанд воспользовался ясными днями и расширил сарай для коровы – кстати, в эти дни она с удовольствием паслась на лужайке возле Белого Замка, привязанная веревкой.

Но хороших дней было немного, погода в очередной раз испортилась. Неожиданно разразился шторм, очень похожий на тот, который дети пережили в ночь, когда поселились на старом корабле. Как и в прошлый раз, шторм начался ночью, и бедные маленькие скитальцы сидели тесной группкой в своем доме, со страхом ожидая результатов буйства стихии. Однако их положение на этот раз было намного лучше. Во-первых, море и валы воды не могли достичь их жилья. Во-вторых, Фердинанд очень правильно решил использовать живые деревья как опорные столбы, и хотя дом стонал, скрипел и шатался – ни единая доска не упала со стен и ни одна капля не просочилась через накрытую просмоленной парусиной крышу.

Наутро лужайка перед домом была залита водой, и Фердинанд сказал, что вот теперь-то всерьез начался сезон дождей.

Обычно дождливая погода не приносит большой радости. Но все же в привычной домашней обстановке люди могут разжечь камин, задернуть шторы, достать плед, удобно устроиться с хорошей книжкой, вязанием или какой-либо игрой – и с удобствами переждать ненастье.

Однако дождливая погода дома, в Англии, и сезон дождей на маленьком тропическом острове – это совершенно разные вещи, и Фердинанд был прав, когда говорил, что эту пору они должны встретить во всеоружии.