Голубые молнии - Александр Кулешов

— Ну говори же. — Таня сгорала от любопытства. Любопытство было, как она считала, главным ее недостатком. Она с ним боролась, но пока безуспешно.

— Слушай, у меня в роте есть солдат. Солдат — во! — Копылов воткнул в воздух большой палец. — И спортсмен, и шофер, и певец, и в дуду игрец... Отличный парень. Но, — он сделал многозначительную паузу, — испугался прыгать с парашютом!

— Ну да? — удивилась Таня.

— Испугался, так гони его в шею. Что ж это за десантник? — заметил Васнецов.

— Вот, видела? Видела? — Копылов устремил в сторону друга обвинительный перст. — Не прыгнул — гони в шею! Не поразил мишень — на губу. Не прыгнул через коня — в трибунал. У гвардии старшего лейтенанта Васнецова проблем нет. Все просто, все ясно...

— Погоди, что дальше-то? — перебила Таня.

Но тут заговорил Васнецов:

— Одного не пойму, сейчас редко встретишь у нас новичков, у кого в гражданке не было прыжков, а уж в твоей роте тем более. Значит, и этот прыгал. Почему ж теперь испугался?

— Представь себе, не прыгал!

— Так зачем брал?

— А затем, что у него много других качеств. Ну не прыгал. Прыжкам-то легче научить, чем, например, английской грамматике.

— Как видишь, нет.

— Не вижу. Не вижу, представь. Было время, в ВДВ приходили ребята — они и в кино-то не видели, как прыгают. Научились, Ничего. И этот прыгнет.

— Ну хорошо, а при чем тут я? — нетерпеливо вмешалась Таня.

— А вот при чем. Парень — красавец. Думаю, в гражданке привык, что все девицы от него без ума. Наверняка в этом направлении у него гипертрофированное самолюбие. И у меня возникла идея...

— Знаю, — перебила Таня, — сажаешь меня с ним в самолет, он влюбляется, ради меня готов и без парашюта в пропасть. А с парашютом тем более. Прием, замечу, не новый. Мне девчонки на сборах рассказывали, что у них тоже так делали.

— Ладно, — Копылов нахмурился, — я ж не говорю, что велосипед изобрел. Тем лучше, коли прием проверенный. Но в принципе — согласна? Я скажу ему, что у всех в роте два обязательных прыжка уже есть. Остался он один. Есть возможность прыгнуть со спортсменами. Мол, никого не будет. Он да я, да пара человек из сборной. Наверняка обрадуется. В случае чего никто не узнает, ребят не будет. Ну, понятно?

— Что ж, я — пожалуйста. — Таня пожала плечами. — Странно, конечно, чтоб такой парень, каким ты его описываешь, и боялся. Но бывает, наверное. Словом, скажи, когда и что.

— Действительно странно, — заметил Васнецов, — отборная рота — и вдруг отказчик. У меня небось побольше не имевших прыжков, и все, как один, прыгнули. А у тебя...

— Парень сложный... — раздумчиво произнес. Копылов. — Понимаешь, с одной стороны, богатырь, прямо создан десантником, с другой — маменькин сынок, ей-богу, машина своя, родители что могли делали, чтоб его от армии избавить.

— Ничего себе десантник! — фыркнул Васнецов.

— А что, упрощенец ты! Все тебе готовое подавай. А воспитывать кто будет?

— Ну хватит, пора спать, ребята. — Таня помахала рукой. — А насчет парня — пожалуйста, когда надо, дай знать. Как, кстати, его фамилия-то?

— Да фамилия ничего, — усмехнулся Копылов, — журчащая фамилия — Ручьев. Ручьев Анатолий.

— Как? — Таня медленно сошла со ступенек крыльца, вернулась к Копылову. — Как ты сказал?

— Ручьев, сказал, что, плохая фамилия?

— Да нет, — задумчиво пробормотала Таня, — фамилия как фамилия. Ну пока. — И она медленно поднялась по ступенькам и исчезла за обитой дерматином дверью.

Офицеры неторопливо направились домой, продолжая разговаривать.

— А по-моему, даже красивая фамилия, — сказал Копылов, — и вообще отличный солдат должен получиться. Ему бы только вот прыгнуть.

— Ты скажи, Володя, — полюбопытствовал Васнецов, — зачем тебе это нужно? Поверь, я не меньше твоего пекусь о роте. Но вот появился отказчик. Чего ты будешь на него время тратить? Лучше это время использовать на другое, ну там на повышение боевого мастерства и так далее. Представь, будет смотр, учение, а у тебя боец не прыгнет. Это же ЧП.

— ЧП. Но я считаю, если у меня появился солдат-отказчик, а я его не заставлю прыгнуть, это тоже ЧП, да, пожалуй, почище. Зато уж если прыгнет, то будь здоров станет боец! Мы, конечно, все работаем с ним. Замполит уже с ребятами из его отделения говорил. Педеэсчиков подключили. Словом, главную работу проводим. Но в крайнем случае этот номер с Таней, по-моему, должен получиться.

— Не прыгнет, так грош цена твоему, как его — Ручьеву. А знаешь, я начинаю вспоминать эту фамилию. Не тот ли это, которого я однажды за тобой посылал, когда по части дежурил? Мать тебе звонила. А?

— Тот.

— Ну, друг мой, это ж не солдат. Разгильдяй. Недисциплинированный, нерадивый...

— Поехал! Нет у тебя, Коля, милосердия к людям. Не дай бог, кто у тебя в черненьких окажется, потом год будет до беленького отмываться.

— А что? Не отрицаю. Если кто мое доверие обманул, я сто раз проверю, пока опять ему доверять начну. Ты не забывай, Владимир, в любой час мы с этими ребятами можем в боевых условиях оказаться. И я желаю уже сегодня знать, на кого в какой степени могу рассчитывать.

— Правильно! И я желаю знать. Только, видишь ли, ты вот, образцовый командир, хочешь быть уверенным в солдатах своей роты. В СОЛДАТАХ! А я в Иванове, Сидорове, Ручьеве, в людях, которые эту роту составляют. В ЛЮДЯХ, а не просто в солдатах. Это, брат, не одно и то же.

— Армия — это солдаты. Между прочим, я и о моральном состоянии своих подчиненных забочусь. Отлично понимаю, если невеста написала солдату, что полюбила другого, такой солдат может подвести. Приму меры. Окружу вниманием...

— Да нет, Коля, ты не понимаешь. — Копылов безнадежно махпул рукой. — Ты окружишь вниманием СОЛДАТА, потому что он может подвести. А кто его невеста, почему бросила, как он это переживает, тебе ведь все равно. Если убедишься, что солдат не подведет, — порядок. На остальное наплевать. А меня не солдат, меня ИВАНОВ интересует. Понимаешь? Человек. Я этой невесте напишу. Выясню. Буду того Иванова убеждать, что не стоит эта невеста того, чтоб по ней плакать, или, наоборот, стоит и надо за нее бороться. Помогу. Словом, буду в душу лезть.

— И думаешь, так лучше? В сто душ все равно не залезешь. Одну-то до конца не изучишь. У каждого свои стремления, мечты, недовольства, привычки, желания, У каждого родители, девушки, друзья. Что ж, я должен все это знать, изучать, во всем копаться? Да тут по офицеру на каждого солдата надо, и то но справятся. А вот одну сторону человека я должен знать досконально. Это — какой он боец, каким себя покажет в бою. Как стреляет, бегает, прыгает с парашютом, преодолевает препятствия. Дисциплинирован ли, инициативен ли, как соображает, труслив или нет — словом, каков боец.