Давай сыграем в любовь (СИ) - "firststone"

— Ну наконец-то, — разглаживаю невидимые складки на своих темных широких джинсах и поднимаюсь с дивана, когда слышу повороты ключа. — Знаете, что?! — начинаю я, громко и четко, с расстановкой, выплескивая всю свою злость на шведа. — Вы самый настоящий индюк, а ещё…

Прерываюсь, когда в лицо ударяет свет от фонарика, а после в кабинете становится светло, вынуждая мое сердце запрыгнуть куда-то в горло.

На фоне страха вновь быстро набираю Нильсену, но пистолет, что держит меня на мушке и злой огромный полицейский, со своими товарищами, прожигающий меня злым взглядом, заставляет интуитивно поднять руки вверх.

— Взять ее, — кивает на меня крупный мужчина с густой бородой, а два молоденьких офицера направляются ко мне.

— Эй, это ещё зачем? — пячусь назад от них, но они хватают меня под руки, вынуждая начать выбиваться. — Пустите, эй! Да вы знаете кто я!

— Знаем, та, кто пробралась на частную территорию.

— Чего?! — продолжая брыкаться, дёргая ногами и руками, пока эти кабаны тащат меня к выходу из кабинета. — Поставьте, живо! Я здесь работаю, изверги, пустите! — они запихивают меня в лифт, продолжая крепко держать за руки, от чего на них явно останутся синяки.

— Босс, можно ее пристрелить?

— Чего?! У меня есть право на звонок и адвоката, пустите живо!

— Ещё хранить молчание, — шипит мне в лицо их главный, от чего невольно съёживаюсь от страха. — Все ваши слова могут быть использованы против вас. Поэтому свой пыл будете на суде показывать.

На каком ещё суде?

От безысходности расслаблюсь в руках этих громил, уже представляю, как тётушка сушит сухари и передаёт мне ножовку в батоне хлеба.

Эти амбалы кое-как запихивают мое тело в полицейскую машину и даже защёлкивают наручники на запястьях.

Да уж, я, конечно, люблю ролевые игры, но эта зашла слишком далеко.

***

Многие современные блоггеры часто советуют уделить внимание себе и вселенной, разговаривая и настраивая внутренний диалог. Что могу я сказать по этому поводу? За несколько часов сидя за решеткой, в отделении полиции, на жёсткой лавке, от которой мои ягодицы стали плоскими, ответа на мои вопросы получить не удалось, ни то, что у вселенной, даже у работающих здесь.

Прожигаю взглядом серую стену напротив, думая о том, не пора ли начать оставлять черточки угольком, что будут показывать дни, проведённые в заключение. Даже представляю, как будет грустить Ева, когда узнаёт, о моей судимости и будет одна ходить в бары и клубы. А как же моя коллекция винных пробок? Она же и вовсе запылиться, если меня не будет дома. А кактус? Он и так поливается раз в месяц, а тут…

Я не могу остаться здесь! У меня слишком много забот и вещей, которые ждут меня дома! Надеюсь, адвокат тетушки вытащит меня из этого дерьма и посадит Нильсена!

— Харрис, на выход! — прикрикивает тот бородатый мужчина, что притащил меня сюда, и открывает решётку, выпуская на волю.

— Наконец-то, надеюсь вам стыдно, — фыркаю я и выхожу в коридор отделения полиции, ощущая запах свободы.

С окончанием срока меня, господа.

Вижу Нильсена, что как ни в чем не бывало сидит на стуле, закинув ногу на ногу и что-то листает в телефоне. Внутри что-то щёлкает и я, как чертова гарпия, налетаю на него, выкрикивая ругательства.

— У вас совесть вообще есть! — голос переходит на визг, а швед морщится от децибелов, что врезаются в него.

— Не кричи, чего ты сразу.

— Чего я?! Вы шутите, какого черта вообще?

— Угомонись, Агата! — прикрикивает Нильсен, а я от злости начинаю непозволительно стучать кулаками по его груди, пока тот пытается отмахнуться и поймать мои руки, полностью игнорируя голоса полицейских, указывающие нам прекратить.

— Вы оставили меня там! Как я могу быть спокойна? — брыкаюсь теперь в его сильных руках, пока его лицо от злости покрывается красными пятнами, а на лбу пульсирует венка.

— Это ты не можешь провести и дня без приключений, еще и вынуждаешь меня учавствовать во всем этом! — кричит и злится, но я не промах, шлю такие же молнии из глаз на него.

— Хватит, — твердо говорит офицер, что подошел к нам. — Иначе мне придется вас задержать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Все из-за вас, примите это, вы не такой идеальный, каким кажитесь и тоже можете облажаться! — пытаюсь вырваться из хватки Нильсена, что стала еще сильнее, но при этом съеживаюсь от твердости его голоса.

— Ах, извините, это же ты у нас мисс-идеальность, способная собрать все проблемы на свою задницу!

Хватаю ртом воздух, возмущаясь от его высказывания и пытаюсь вновь на него накинуться, игнорируя все вокруг и выкрикиваю ругательства, что явно не должны вылетать изо рта леди.

— Все с меня хватит! — рычит полицейский, растаскивая нас в разные стороны.

***

Идея с угольком для записи дней, проведенных за решеткой, остается все еще актуальной, потому что лавочка, на которой я сидела, даже и остыть не успела, как вновь пришлось меня встречать. Могу с уверенностью сказать, что уже привыкла к серости данного помещения и небольшого количества паутины в углу, быть может даже обрету нового знакомого и выдрессирую его.

Поворачиваю голову в сторону соседней камеры, где наматывает круги Нильсен в своем идеальном костюме и со своей идеальной прической, словно час назад его не скручивали несколько полицейских за достаточно буйный нрав.

— Вы хоть знаете, кто я? — уже который раз пытается докричаться до офицеров, мужчина. — Мой адвокат прикроет всю вашу контору, а вы до самой смерти не найдете себе ни одной работы!

Тяжело вздыхаю и с жалостью смотрю на Нильсена, что со злостью пинает камушек в стену своей камеры.

— Тут бесполезно кричать, — спокойно проговариваю я, первый раз заговорив с Нильсеном, после нашего задержания.

Он смотрит на меня немигающим взглядом, словно совершенно забыл обо мне.

— Вы присядьте, а то меня уже укачивает от вашего хождения, — лениво проговариваю.

— Ну уж нет, ты хоть знаешь сколько тут сидело? — он морщится, брезгливо посмотрев на скамейку.

Закатываю глаза, от поведения Александра и чуть еложу, откидывая голову назад, ударяясь затылком об стену, тихо айкнув, услышав смешок шведа.

— Береги голову, Агата, вдруг там мозги, — самодовольно улыбается и сверкает на меня глазами, заставляя вскочить и подойти к решетке, что разделяет наши камеры.

— Знаете, что, мистер Нильсен? — Александр сам подходит ближе ко мне с вызовом смотря. — Мы тут из-за вас, а вы ещё и издеваетесь надо мной!

— О, из-за меня? — нависает швед. — А не ты ли на меня набросилась?

— А не вы ли меня закрыли? — хватаюсь за решётку руками, прожигая взглядом лицо мужчины.

— А не ты ли уснула так сильно, что я даже растолкать тебя не смог? — он вторит моим движениями и тоже обвивает пальцами прутья, приближаясь к моему лицу.

— А может это потому что вы меня оставили после работы? — не замечаю, как голос начинает повышаться, а руки крепче сжимают железо.

И почему он меня так выводит?

— О, может это потому что кто-то без дела шатается по офису и ни черта не делает?

—Харрис, Нильсен, на выход.

Показываю шведу язык, когда он отворачивается, глядя на полицейского, что открывает нас.

Вылетаю в коридор, в попытке избавиться от Александра и вижу Еву, что подскакивает с кресла.

— Какого черта, Харрис? — спрашивает Скай, смотря мне за плечо, где Нильсен здоровается со своим другом.

— Спроси у того, кто закрывает людей в охраняемом офисе, — оборачиваюсь на Александра, который также громко начинает говорить с Сэмом.

— Да или же у той, что не может спокойно дождаться, а не начинать дёргать ручки.

Мы вновь начинаем подходить друг к другу, брызгаясь ядом, начиная ссорится, сбивая дыхания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Знаете, что?!

— Удиви меня, — он складывает руки на груди, с вызовом смотря на меня.

— В понедельник не ждите меня, я увольняюсь, — самодовольно хмыкаю, вздёргивая подбородок.

— Попробуй, — шипит швед, нависнув коршуном.