Давай сыграем в любовь (СИ) - "firststone"

— Заткнись, Агата! Я ничего такого не говорила? — она вздергивает нос и отворачиваться от меня, но нервно крутит кольцо на пальце.

— Ты нет, а твои эмоции тебя выдают.

От моего нахального тона, девушка цокает и выдаёт:

— Я прописала ему фингал, думаю тут не до большой любви.

— Моя дорогая, может своим ударом ты пробилась в его сердце, — уворачиваюсь от скомканной салфетки, что летит в меня с сопровождением явного русского мата, который заставляет меня звонко рассмеяться и заразить своим смехом Еву.

***

Выглядываю из-за угла и вижу идущую в этот коридор Скай, которая печатает что-то в телефоне и совершенно не обращает ни на что внимание. Мысленно просчитываю время, как она подойдёт и вскакиваю с громким криком.

— Бу!

— Твою мать! — слишком громкий, не свойственный для Евы, бас врезается мне в уши, заставляя замереть.

Александр прожигает меня злым взглядом, настолько злым, что я чувствую два сквозных отверстия у себя на лбу.

Если вы обнаружите мой труп, то я хочу, чтобы меня кремировали и развеяли где-нибудь на Бали, потому что находиться после смерти в каком-то закрытом ящике я не намерена. Также я не люблю большое количество людей, поэтому оплакивайте как-нибудь отдельно и подальше от меня. Что-то мы отвлеклись…

— В мой кабинет, живо! — рычит швед, вынуждая сжаться до атома, и широкими шагами направляется к месту моего распятия.

Поднимаю глаза и вижу Скай, что уперлась рукой в стену и беззвучно, до слез смеётся, краснеет от того, что пытается сдержаться.

— Агата! — кричит швед, а мне не остаётся ничего, кроме как показать подруге фак и скрыться под уже слышный всем ее смех.

Отомстила за утро называется…

Мысленно читаю молитвы, восхваляя чаепитие в пять вечера и поклоняюсь Биг Бэну, что все ещё стоит.

— Это беспредел, Агата, — Нильсен зло кидает папку на стол, от чего ручки в стакане гремят, а парочка скатывается на пол, как и я сама, кажется. — То, что ты себе позволяешь, это уже ни в какие рамки.

— Простите.

— Не перебивай! — прикрикивает швед, а мои колени начинают дрожать. Вообще, когда я сюда шла, то надеялась, что мои колени будут дрожать от другого. — Я так хочу тебя уволить и избавиться от твоих вечных выходок! Будешь отрабатывать, понятно? — виновато смотрю на Александра в надежде, что сейчас все обойдётся и он расплавится под моим взглядом. Расплавится же? — Останешься сегодня после работы проверять отчёты, раз сейчас тебе заняться нечем.

— Да ладно, мы что в школе? — возмущаю я, совершенно не контролирую свой язык, даже в такой ситуации. — Может вы мне ещё фильм про правильное поведение покажете? — складываю руки на груди с вызовом смотря на начальника, глаз которого кажется начинает дергаться.

— Покажу, Агата, — спокойно произносит он через пару секунд, огибает стол и подходит ко мне вплотную, прижимаясь грудью к моей спине, шепча на ухо: — Покажу, что делают с маленькими непослушными девочками, — господи, я что в раю? Сердце бешено стучит, а в горле пересыхает. Чувствую его тёплое дыхание на виске и парфюм, что отдаёт шалфеем и кедром, так подходя моему начальнику. — А теперь за работу!

Вздрагиваю от крика и резкого голоса, бросив беглый взгляд злого Нильсена, и вылетаю из кабинета, переводя дыхание и все ещё ощущая спиной его тепло.

***

— Иди в задницу, Ева, — я зло втыкаю вилку в свой обед, от чего подруга морщится, будто на его месте я представляю ее или Нильсен.

Хотя почему будто?

— Да ладно тебе, зато больше времени проведёте вместе, — отпив немного кофе, сладко произносит Ева.

— Оо, конечно, прям представлю, как он резко сбрасывает со стола все стопки бумаг, забираясь на него и на четвереньках ползёт ко мне, сидящей на стуле, — я делаю голос максимально театральным, словно читать сказку. — А потом наклоняется и шепчет, — прижимаю руки к груди. — Дорогая Агата, я влюблён в тебя по уши, мое сердце принадлежит лишь тебе, поэтому можешь смело разбивать его и уходить с работы, как ты и мечтала.

— Ну, кажется, ты перегибаешь, — смеётся подруга. — Но я готова поставить сотню, что он что-то к тебе чувствует, ты только посмотри на своё поведение, — фыркаю от ее фразы. Какое ещё поведение? — Я бы давно тебя уволила, честно, — заключает Ева, оперевшись подбородком в ладони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не знаю, он вообще непробиваемый, какая-то стена кирпичная и то быстрей бы сдалась.

От этой мысли даже грустно, может его просто не привлекают такие, как я? Может, ему нужны только ангелы Виктории сикрет, а не обычные девушки, что не сходят с обложек и не кичатся своей идеальностью. Ему нужна под стать ему: спокойная, красивая и тупая, иначе, если она будет умнее, он просто взорвется.

— Послушай, прошло всего две недели, если он правда отрицает какие-либо чувства, то доходить до него будет слишком долго.

Я прикусываю губу, соглашаясь со словами Евы.

— Ладно, в любом случае, самое главное не привязаться к нему самой. Иначе это будет полным провалом.

Невольно вспоминаю свой сон и вчерашнюю ночь, когда перед глазами стоял швед, и трясу головой, ссылаясь на простую усталость. Потому что это слишком глупо, нельзя, просто нельзя себе такое позволить. Я затеяла это не для того, чтобы страдать самой, а для того, чтобы показать человеку, какого это влюбиться и не менять девчонок, как перчатки.

***

Время действительно эфемерно, когда занимаешься какой-то ерундой, да, я считаю, что проверка отчётов действительно ерунда, потому что сегодня пятница и нормальные люди уже давно покинули офис.

Удобнее устраиваюсь на кожаном диванчике, что стоит у Нильсена в кабинете и поворачиваю голову к окну, за котором уже начинает проявляться оранжевая полоска заката.

Держись, Агата, ещё чуть-чуть.

— Я скоро вернусь, — говорит Александр, отвлекая меня от созерцания видами, и выходит из кабинета.

Расслабляюсь, откидываясь на спинку и широко зеваю. В голове сразу проскакивает мысль, способная помочь моей спине, поэтому скидываю кеды и ложусь на диванчик, подложив под голову маленькую подушку.

— Чуть полежу, Нильсен даже и не заметит, — зевая, успокаиваю себя и закрываю глаза.

***

Не помню, чтобы моя кровать и ортопедическая подушка стали резко таким неудобными, поэтому лениво раскрываю глаза, потянувшись, ощущая скованность в движениях.

Надо же, уснула в одежде.

Присев, слышу несвойственной для моей кровати скрип, прям как от кожаных диванов. Например, дивана моего начальника, что стоит у него в кабинете и за которым я сидела несколько часов подряд.

—Бляяяять!

Резко вскакиваю на ноги, больно ударяясь о журнальный столик, который даже не видно из-за темноты в помещение. Представляю, что я чертова кошка и пытаюсь рассмотреть хоть что-то, опираясь на лунный свет.

— Аллилуйя! — прикрикиваю в потолок, когда нащупала свой телефон.

Быстро включаю фонарик, осматриваюсь и понимаю, что я тут одна, этот индюк ушёл и оставил меня, даже не разбудив.

Если бы рядом со мной стояла шкала ненависти, то сейчас она привесила бы максимальное своё значение.

— Что б тебя, Нильсен, альпаки передавили, — зло кидаю, когда в очередной раз не могу дозвониться до своего босса, потому что дверь оказалась тоже заперта.

Он просто запер меня тут и ушёл…

Плюхаюсь обратно на диван, понимая, что выберусь из этого дерьма еще не скоро. Мне просто интересно, кому я перешла дорогу, что в жизни у меня появился Нильсен? И нет, не нужно сейчас мне указывать на то, что к нему я пришла сама, мне достаточно напомнить вам, о его вечных мельканиях перед глазами во время учебы.

Кажется, эта ситуация является краем его поведения и отношения ко мне, как можно запереть человека и уйти? Так ещё и свет не включается, что достаточно странно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В понедельник на его столе будет лежать мое заявление об увольнении, хватит, поиграли. Даже обидно как-то… Я же не врежу ему.Ну только если случайно, когда моя удача в очередной раз отворачивается от меня и вертит своим упругим задом перед лицом.