Глазомер! Быстрота! Натиск! - Андрей Владимирович Булычев

– Шевелятся в последнее время турки, вылазку за вылазкой предпринимают, – проворчал капитан Кулгунин, следуя во главе роты. – Вы, господа, на стороже всегда будьте, – кивнул он полуротным командирам. – А ты, Федор, не чурайся к советам опытных унтеров прислушиваться. И все эти полковые пехотные замашки в гноблении солдат лучше бы выбрось. Это тебе не болванчики в строевых плутонгах, которые без окрика да команды капрала и шага сами не сделают. Тут стрелки-егеря, которые привыкли прежде головой думать и принимать самостоятельно решения в бою. А ты им палкой, вон, грозишь. Не принято так у нас. Уже ведь второй месяц как с Полоцкого пехотного к нам сюда перешел. Свыкнуться бы уже с порядками пора. Колокольцева, вон, мелкими придирками замучил, тот даже руки опустил, в рядовые опять просится.

– Понял я, Олег Николаевич. Учту, – ответил, поморщившись, подпоручик. – Ну а чего они? Караульную службу спустя рукава несут. Рвения в исполнении приказов никакого нет. Мундиры оборвались, а штопаны абы как. Слабинку солдату тоже никак нельзя давать, а то потом ни дела, ни послушания с него не будет. Это как в поместье: с крестьянина перестанешь со всей строгостью спрашивать, так он и барщину спустя рукава будет отрабатывать, ни дохода, а одни лишь крамольные пересуды начнутся.

– Ну смотри сам, подпоручик, – махнул рукой капитан. – Тебе полурота в командование отдана. Ладно, подходим уже, – кивнул он на вал, около которого суетились солдаты артиллерийской батареи.

Грязные, закопченные люди снимали с трех телег бочонки с порохом, какие-то кули и корзины с ядрами. Тут же, закинув ношу за спину, они шли цепочкой к насыпи. А наверху у пушек копошились другие. «Бам! Бам! Бам!» – периодически били в сторону крепости орудия. Изредка доносился ответный выстрел, и ядро било в землю или проносилось над головами.

– Эй, копченые, как повоевали? Сколько нонче пороху впустую сожгли? – с издевкой крикнул егозистый Демьян. – Ни одного пожара чевой-то у ворога сегодня не видать!

– Иди, иди давай дальше, балабол, – махнул рукой усатый фейерверкер. – Посмотрим, как ты тут навоюешь. Хорошо вам, вольным стрелкам, в легкую балакать.

– Первая полурота, ваша диспозиция – от лимана и до батареи, – расставлял личный состав капитан. – Андрей Сергеевич, вы там уже стояли, местность перед собой знаете. Утром вас солдаты четвертой роты поменяют.

– Ясно, Олег Николаевич, – кивнул подпоручик. – За мной, братцы! – и повел пять десятков за собой на левый фланг.

– Подпоручик Белов, а это, стало быть, ваш участок прямо перед батареей и на шесть сотен шагов правее, – махнул рукой командир роты. – Меняете здесь вторую, и потом уже глядите в оба глаза, Федор Семенович. Непростой здесь участок, косая балочка близко проходит. Вроде как кавалерии неприятельской не дает она быстро развернуться, но зато и пехоте подобраться к нам скрытно по ней можно. Так что постоянный пригляд здесь нужен.

– Олег Николаевич, я, пожалуй, с полуротой Белова тут останусь, – предложил младший Милорадович. – Огляжусь, потом караулы у обеих проверю.

– Ну, как знаешь, Радован, – пожал плечами Кулгунин. – Я в любом случае после полуночи и сам сюда прибуду. Ладно, выдвигайтесь, вон уже вторая рота обратно с поля выходит.

Разбившись на пары и тройки, егеря пристроились в выкопанных за эти недели окопчиках, за развалинами стоявших тут когда-то домов, в высохших балках и руслах ручьев. Погода стояла ясная, только что недавно был обед, и разморенным на солнцепеке солдатам было жарко.

– Много не пей, не пей, я говорю, Гераська! – прикрикнул капрал. – Ну чего ты булькаешь-то дурень, фляга-то ведь не бездонная, а нам еще до полуночи стоять. У товарищей будешь воду канючить? Коли совсем жарко, так влил в рот пару глотков, подержал ее там мененько, а уже потом и заглатывай.

– Так пить же шибко хочется, Евлампий Архипович, – пожаловался молодой солдатик. – Просто удержу никакого нет. А так с водицей хоть немного легче становится.

– У тебя на лбу чего? – спросил его ветеран.

– Так каски козырек, – пожал непонимающе плечами рядовой.

– Дурак ты, Герасим, – фыркнул капрал. – На лбу у тебя испарина. Вона, я и отседова ее хорошо вижу. А это что значит? А значит это то, что лишняя влага, которую ты в себя из фляги загоняешь, вот с этой самой испариной как раз обратно и выходит. Так что толку-то в себя на жаре ее вливать, ежели она все одно обратно наружу уйдет? Ты лучше перетерпи немного, свыкнись, рот прополощи, ну или голову полей немного и шею протри. Все лучше будет, чем вот так ее глохтать безмерно.

Сидящие по соседству егеря прислушивались к разговору. Капрал у них был служакой бывалым, десятый год он уже волчий хвост на головном уборе носил. И его знал по отчеству даже сам командир батальона. Так что рассуждения Архиповича заслуживали полного внимания. Отделение из четвертого плутонга перекрывало выезд из сухой балки. Прошло пока что два часа дежурства, и все было спокойно. Привычно бухали из-за спины с ретраншемента русские орудия, изредка им отвечали с предкрепостного вала османские.

– Подпоручик, подпоручик, братцы, идет! – глухо крикнул сидящий на бугорке наблюдатель. Егеря подобрались, отряхнули с мундира и сапог пыль и застыли с каменными лицами.

Белов остановился с недовольным лицом перед Герасимом и оглядел его с ног до головы.

– Не солдат, а чучело! – наконец бросил он. – Морда вся грязная, в каких-то подтеках. Мундир, небось, уже неделю не чищен, на гренадной сумке дыра на месте шва. Того и гляди из нее ручной снаряд выкатится. А у этого вообще погон истрепался, – кивнул он на соседа молодого егеря. – Сапоги аж белые от пыли. Мундир весь мятый. Даром что на каске волчий хвост, а выглядит как рекрут после палок. Непорядок в отделении, капрал, – посмотрел он на Зуева. – Будем с вами потом строевой в расположении заниматься. Надобно подтянуть солдат, а то, небось, уже и забыли, кто они такие на самом деле есть.

– Есть, ваше благородие, строевой заняться! – вытянулся по стойке смирно капрал.

– Внимание! – вдруг выкрикнул наблюдатель. – Вижу какое-то шевеление в балке. От османских укреплений пыль поднялась, и гуще всего она прямо у входа в нее клубится!

Солдаты подобрались и, стиснув ружейные ремни на груди, напряженно смотрели на господина офицера. «Ну же, командуйте, ваше благородие!» – словно бы говорил весь их вид. Белов же словно бы впал в ступор, не предпринимая вообще никаких действий.

– Ту-урки! – опять выкрикнул наблюдатель и разрядил свое ружье в ту сторону, откуда медленно, преодолевая неровности, выкатывался первый конный десяток.

– Отделение, к бою! – рявкнул капрал. –