Его Уязвимость - Анна Гур

что хоть в обморок падай! Я еще даже не осознала!

– Слишком шоколадно не бывает. В чем подвох, Кнопка?

– Ну, есть условие…

Присвистывает и плюхается на диван, закинув ногу на колено, разваливается вальяжно и кривит губы в ошеломительно порочной улыбке разгильдяя.

– А вот тут явно начинается самое интересное, да, Елецкая?

Удерживаюсь, чтобы не поморщиться. Брат проницателен, хитер и вообще еще та заноза…

– У Каца есть стандартный договор, свод правил. Один из пунктиков у магната в том, что его помощник должен работать двадцать четыре на семь. Скорее всего, я буду все время его сопровождать, учитывая, что языка он не знает, эта позиция становится незаменимой...

Присвистывает.

– Рабство вроде давно отменили, нет?!

– Прекрати ерничать! У Димитрия зарплата высокая предусмотрена для этой позиции, надеюсь, он останется в нашей глуши хоть на пару месяцев, тогда, считай, пару лет мы не будем ни в чем нуждаться. А еще…  в мой контракт входит также подпункт о проживании в его особняке.

Стоит этой фразе слететь с губ, брат сдвигает широкие брови, сжимает кулаки.

Я все сказала. Замолкаю.

По лицу Федора ничего не понять, он сверлит меня взглядом.

– Я так понимаю, что эту хрень ты уже подписала, так?!

Спрашивает сухо, пробегается по мне взглядом внимательно и цепко. Сейчас мне совсем не кажется, что я старшая, доминирует он. Брат всегда заместо мужчины в доме. Младшенький, но с характером.

– Да.

– Таким людям не отказывают, так, Елецкая?!

– Федь, это работа и для меня большая удача… – опять повторяю, убеждая брата в правильности своего выбора.

Ради него я на все пойду. Федя даже не подозревает, какие ножи заточены против нас, да и если открыть все, никогда не примет от меня того, на что я соглашаюсь. Зная его, дров наломает, как пить дать.

А что может один безродный парень против людей, на стороне которых власть и деньги?!

Да будь он хоть сто раз гением, шансов нет…

– Это мое решение, Федор. Меня никто ни к чему не принуждает. Руководитель попался эксцентричный, но у миллиардеров свои критерии ведения дел.

Поверь мне, Федь. Не спрашивай ни о чем. Не нужно… я сама толком ничего не знаю, просто предчувствую, что попала в мясорубку и ножи уже пришли в действие…

Внутренне кричу и, видимо, мое обращение доходит, потому что брат хлопает ладонями по коленям.

– Лады, только ты одна не поедешь, – кивает строго, – вместе будем. Черт его знает, какие там заскоки. Пригляжу, чтобы он не сильно на тебя зарился.

Голос брата настолько уверенный, что я начинаю смеяться, как ненормальная, громко и до слез. Нервы ни к черту и облегчение от того, что Федьку даже уламывать не пришлось, чтобы он со мной ехал, накатывает. Так хоть какой-то контроль над его буйной натурой есть.

– Скажешь тоже, ты хоть понимаешь, с кем мы дело имеем?! Ты слишком льстишь моей скромной персоне, Елецкий!

Молчит мгновение, не улыбается в ответ.

– Дурында ты, Катька, вроде и умная, а такая наивная. Ты мужикам нравишься. Есть в тебе то, что цепляет.

Разжимает кулаки и челку со лба откидывает, махнув головой.

–  С тобой поеду, пусть видит миллиардер твой, что за тебя есть кому вступиться и дружбана своего из штанов не выпускает.

– Федя!

– Че, Кать?! Считаешь, что недостаточно хороша и тебе не захотят присунуть?

– Что ты говоришь?! Как выражаешься?!

– Лекции оставь свои, училка. Немного глаза тебе на жизнь открою. Ты охренительная. Все в тебе. Добрая, красивая. И да… фигура у тебя под вот этой вот фигней все равно видна.

Тыкает указательным пальцем в мое платье, а я повышаю голос, не справляюсь с эмоциями, лицо горит:

– Ты про что?!

– Я про то, что этот Димитрий Кац мужик, по нему видно, а такие все замечают. И на тебя, систер, у нормального мужика естественная реакция – завалить.

– Этот разговор в никуда.  Не его уровень я, Федь. Там такие рядом ошиваются, – улыбаюсь, а самой почему-то плохо, вспоминаю фотки Димитрия с женщинами. Ухоженные, элегантные, красивые дылды!

Модели, черт возьми, а не Кнопки, вроде меня.

– Я его не интересую!

Пожимает плечами.

– Ну, возможно, ты и права, систер, только я тебе как пацан говорю, может, и привык твой босс фуа-гра жрать с утра до ночи, но у нас, кобелей, плохая природа. Иногда тянет на простое, тепленькое…

– Ты балбес, Елецкий! Циничная язва!

Подмигивает и лыбится, бровь с пирсингом приподнимает.

– Поживем – увидим. Кстати, о тепленьком… пожрать дай. Не поджимай губки. И не надувайся, иначе лопнешь. Я базар фильтровать все равно не буду.  

– Волшебное слово скажи, – отвечаю, уперев руки в бока.

– Дуй на кухню, систер, я черт знает сколько сидел за компом, не жрал, не спал, что ты там наготовила?

Сдуваюсь, теряя боевой запал, замечаю и усталость в темных глазах, и синяки под ними.

– Суп есть, вчерашний.

– Давай свое вчерашнее и помни – задирать тебя и мозг выносить только мне позволено.

Глава 18

Грею брату еду, сервирую стол, а сама есть не могу, ни крошки в горло не лезет. Иду в комнату, достаю чемодан, принимаюсь собираться.

Вещей у меня не так чтобы много. Беру то, что необходимо. Сама же, пока все складываю и укладываю, включаю старенький телевизор, чтобы отвлечься.

– Господин Кац, почему же вы все-таки обратили внимание на Сибирь? Почему не Европа, а завод в России?

Торможу, услышав знакомую фамилию, и во все глаза смотрю на экран.

Значит, интервью той блондинке Димитрий все же дал. На мгновение присаживаюсь на кровать, рассматриваю мужчину, беседующего с той самой журналисткой.

– Я бизнесмен. Для меня нет границ. Увидел перспективы развития, а также было желание заняться разработками на моей исторической родине.

Его голос, манера общения, взгляд и чуть приподнятый подбородок показывают, что бизнесмен уверен в своих решениях. 

А я просто смотрю на него, где-то даже любуюсь. Димитрий завораживает, привлекает, я и мое тело откликаемся. Кожу, где он касался, начинает покалывать, и я прикусываю губу, делаю себе больно, чтобы очнуться от наваждения.

Его зеленые глаза гипнотизируют. Опять вижу в нем опасную ядовитую тварь, способную выслеживать жертву и нападать стремительно, окольцовывать и душить. 

Почему у меня тело дрожит? Зачем эти бабочки в животе?