Под парусом в Антарктиду - Георгий Карпенко

Приятно думать, что эти строки добавят Николаю Литау адреналина в кровь, и я думаю, что за зиму он найдет деньги и подготовится, чтобы летом двинуть АПОСТОЛА АНДРЕЯ за мыс Челюскин и закончить за третий год свою кругосветку. Вообще здесь, в экспедиции, как и в Москве, не хватает дня, чтобы делать дела, которые я намечаю. Нужно вести лодку, следить за матчастью, упреждая поломки, думать над тем, что происходит сейчас, где и куда мы можем вляпаться. Нужно писать и печатать, общаться с командой, да и поспать в конце концов.

Кажется, что «проткнули» встречное течение — меньше шести узлов GPS не показывает. На своей вахте мы с Аркадием прошли 22 мили, Валера с Боцманом— 24. Но усилился южак, яхта легла на курс 220 и резко пошла. Взяли по рифу на гроте и бизани, закрыли люки. Это был последний шквал, пущенный судьбой в лоб «Урании-2». К вечеру ветер стал отходить и докрутил почти до галфвинда. По морю гулял хаос разнонаправленных волн. «Урания-2», почувствовав, что вырывается из бейдевинда, и оставляя за собой широкий след из разбитых в пену волн, летела как из пушки. Рулевые подобрались, ушли в торжественное ощущение происходящего. До Ресифи оставалось 280 миль.

Я не знаю, как у других, но наша экспедиция — это постоянное, мучительное состояние ожидания того, что вот-вот произойдет что-то плохое. Думаю, что Скот и Амундсен пребывали в мандраже не меньше, а вот что им помогало бороться с этим? Наверное, великая цель да характер?

И, как подтверждение этих опасений, вечером у нас произошло большое ЧП. Кто-то вбежал ко мне в каюту: «Гера, быстро!»

Выскакиваю в рубку. Из кают-компании бледный, в крови, весь покрытый каким-то бело-серым налетом, в одних плавках поднимается Боцман. Глаза и без того на выкате, а тут еще больше.

«Ожог! Ожог» — орут. Вывели полуслепого в кокпит, успели подсунуть простынь, положили и быстро, в два баллончика, обдали пеной все тело. Оказывается, он открывал ножом консервную банку и порезал сильно руку, подошел к камбузной мойке, чтобы смыть кровь, но потерял сознание при виде крови и рухнул на камбузную плиту, на которой в десятилитровой кастрюле кипела вермишель, опрокинул на себя кастрюлю. Ожог, начиная с шеи и кончая пятками, по всей спине. Пока читали вслух умную медицинскую книгу, стемнело. Боцману постелили на моей койке, а я перебрался на его, верхнюю.

Выздоровление Боцмана началось с первой минуты после получения им ожогов, и можно было надеяться, что он скоро встанет на ноги.

А утро началось с обрыва шкота и разрыва задней шкаторины стакселя.

Аврал по замене стакселей плавно перешел в аврал по подготовке лодки к приходу в Бразилию. У Боцмана на заднице сплошной пузырь, еще штук пятнадцать пузырей величиной с кулак разбросаны по спине, шее, ногам. Ничего не ест. Заставляем пить. Пьет. Я пытаюсь «добить» статью для «Вокруг света», сижу в углу каюты и набираю на компьютере текст. В метре от меня, с широко расставленными ногами, держась за верхнюю койку, покрытый безобразными волдырями, с кусками сползающей мертвой кожи, обнажающей живую плоть, стоит голый Сашка и тихо постанывает, кряхтит. Он уже успел отлежать на койке живот — свое единственное не задетое кипятком место, но лежать на животе из-за обожженных коленок так же мучительно, стоять ему легче. Я посматриваю на него, а перед глазами встают картины подводного мира на островах Зеленого Мыса, две яхты цыган под палящим солнцем, покачивающихся на зеленых волнах, и пытаютсь из этого что-то «слепить».

Вечером голубым сгустком над горизонтом показалась земля. Всю ночь провели в напряжении, идя вдоль длинной цепочки огней рыбацких лодок, стоящих на переходе глубин с 3000 до 50 метров. На этом резком поднятии материка извечно хорошо ловилась рыба, и на протяжении сорока миль, которые мы шли вдоль берега на юг, цепочка из рыбацких суденышек не прерывалась. С рассветом мы подошли к створу Ресифи и начали заход. Запустили двигатель, один за другим сняли паруса, втянулись в узкую и длинную гавань. И у первой небольшой компании из парусных яхт отдали якорь. Это произошло ровно в 9 часов по Гринвичу. Мы пересекли Атлантику от островов Зеленого Мыса за 15 суток. Через час после отдачи якоря начался отлив. Опустили лот — под кормой три метра в начале отлива, у носа — три с половиной. Заводимся, выбираем якорь, переходим ближе к фарватеру. Собираемся в город.

Глава 7. Южная Америка справа по борту

«В наш век лихой нам нужно так немного,Улыбку друга, ветер над травой.Дай Бог, друзья, нам дальнюю дорогу,Зеленую звезду над головой».Вл. Турьянский

Итак, мы в Бразилии. Накачиваем воздухом надувнушку и чуть ли не все плывем к берегу. Проходим портовые ангары и сразу же попадаем к рынку. Нас окружает толпа продавцов, и каждый из них начинает причитать на непонятном нам языке, приглашая купить что-то у него. Мы блуждаем взглядами по лицам, не отдавая никому предпочтения, нас устраивает эта односторонняя связь, где можно смотреть на этих детей природы и наслаждаться их активной реакцией. Но они не так просты, как это кажется с первого взгляда, и мы, уже подпружиненные толпой голосящих по-своему бразильцев, входим в ряды, на которых горами лежат дары ИХ природы. Это самый настоящий сельскохозяйственный рынок, только вместо картошки, морковки, свеклы и соленых огурцов здесь лежат фрукты Южной Америки. Малую часть всего этого мы могли видеть на российских рынках. Спрашиваем названия, стараемся запомнить и набираем всего понемногу, но нести тяжело. К Ивану постоянно пристают женщины, а нас с Димой будто не видят. Отвезли фрукты на яхту, где Лена осталась готовить праздничный обед, основу которого должны были составить четыре купленных курицы, обилие экзотических фруктов и «гуси» свежего сухого вина. Потом поехали с лодочником за водой на его длинной и легкой лодке. Пока плыли вдоль илистого берега, видели очень черных и очень худых мужчин неопределенного возраста, которые, стоя по колено в воде, ловко забрасывали на глубину сеть, она летела, раскрываясь еще в воздухе, и падала в воду уже растянутой. Рыбак тянул за веревку и вытягивал сеть на берег. Чаще она возвращалась пустой, но иногда в грязи ила подпрыгивала рыбка величиной с детскую ладошку, и рыбак очень радовался этому. Мы набрали в свои канистры 300 литров пресной воды, но на обратном пути деревянная лодка дала течь, и мы чуть не затонули в ста метрах от «Урании-2», когда рядом прошла моторка и волна от нее заполнила нашу лодку. Я схватил банку и начал вычерпывать воду, а черный лодочник, как только появился борт яхты, буквально взвился ввысь и оказался на высоком борту «Урании-2». Тут-то я и вспомнил о местных пиратах, о которых нас предупреждали еще на Канарах.