У нас уже утро - Александр Чаковский

– Чудное дело, товарищ директор, – усмехнувшись, ответил Весельчаков. – Какой такой опыт? Море – оно море и есть, рыбы в нём на всех хватает. Выходи да бери. Работать надо, а балясы точить не наше дело.

– Вы ерунду говорите, – сказал Доронин. – Вам прекрасно известно, что в этом одинаковом для всех море не все работают одинаково.

– Бывает, – согласился Весельчаков, наклоняя свою красную шею.

– Почему же вам не помочь товарищам?

Весельчаков помолчал.

– Мне тут, говорят, премия причитается, – глядя в сторону, проговорил он. – Так если положено, прошу поскорее выдать.

– Можете идти! – сквозь зубы сказал Доронин. Весельчаков не спеша повернулся и с развальцем пошёл к выходу, оставляя на полу широкие мокрые следы.

На другой день привезли первую партию леса. Её сгрузили у небольшого лесозавода, изготовлявшего тару для рыбы. Один из шофёров передал Доронину записку от Ныркова.

«Рубаем, товарищ майор! Вперёд, на запад!» – прочёл Доронин.

Он улыбнулся. Проходившая мимо Вологдина пристально посмотрела на сваленные бревна, мельком взглянула на Доронина и подошла к нему.

– Тот шкипер, – сказала она, – снова ходил в море и опять вернулся с хорошим уловом.

Доронин сжал кулаки. Что же это, в конце концов, получается? Явный рвач и негодяй оказывается лучшим рыбаком комбината!

– Послушайте, – сказал Доронин, – вы имеете опыт в рыбном деле, объясните мне: что это такое? Почему остальные бригады не могут выполнить план, а этот проходимец умудряется его перевыполнить? В чём тут дело?

Вологдина передёрнула своими острыми плечами.

– Две трети наших рыбаков впервые попали на море, – как бы нехотя ответила она. – А этот сквозь огонь и воду прошёл. Вот в чём тут дело.

И она с насмешливой улыбкой посмотрела на Доронина.

Через два дня состоялась торжественная закладка первого дома. Доронин сказал несколько слов, затем взволнованную, хотя и не очень складную речь произнёс Нырков.

Поздно вечером, когда Доронин, радостно возбуждённый первым успехом, всё ещё сидел у себя в кабинете, на пороге опять появился Весельчаков. На этот раз он был не в робе, а в толстом драповом пальто и кепке.

– Разрешите войти? – спросил он, деликатно кашлянув у двери.

– Входите, – недовольно ответил Доронин; ему сразу стало не по себе.

– На торжестве был, – широко улыбаясь, сказал Весельчаков; он снял кепку и подошёл к столу. – Большое дело затеяли, товарищ директор.

Похвалы этого человека были противны Доронину. Он промолчал.

– Как думаете, – продолжал Весельчаков, – надолго ли строительство затянется?

– Как будем работать, – не поднимая головы, ответил Доронин.

– Скажем, месяц или полтора?

– Меньше.

– Серьёзное дело, – восхищённо повторил Весельчаков, – прямо скажу – политика!

Доронин молчал.

– У меня к вам просьба, товарищ директор, – мягко сказал Весельчаков. – Имею, значит, претензию на первую квартиру.

– Это на каком же основании? – чувствуя, что краснеет, спросил Доронин.

– По договору полагается, – обиженным тоном ответил Весельчаков, – и, с другой стороны, как лучшему стахановцу.

– Вам есть где жить, – сказал Доронин, вставая, – никто не обещал предоставлять вам сразу номер в гостинице. А что касается до лучшего стахановца, то вы им вовсе не являетесь.

– А кто же является? – растерянно спросил Весельчаков.

– Тот, кто не только хорошо работает, но и передаёт свой опыт другим, – стараясь говорить спокойно, ответил Доронин. – А тот, кто сидит на своём опыте, как на сундуке с добром, – не стахановец, а кулак!

В глазах Весельчакова промелькнул испуг. На секунду ему показалось, что он опять допустил какой-то промах, но уже в следующее мгновение глаза его смотрели на Доронина с прежней уверенной наглостью.

– Мы в этих тонкостях не разбираемся, товарищ директор, – лениво произнёс он. – По-нашему, по-рыбацки, тут дело ясное. Кто больше рыбы берет, тому и почёт. Так что прошу учесть. А то найдутся ловкачи, въедут в недостроенный дом, потом их с милицией не выгонишь.

Не дожидаясь ответа, Весельчаков надел кепку и вышел.

Весельчаков выходил в море почти каждый день. С вечера он обычно приходил в диспетчерскую и застывал на пороге, распахнув своё тяжёлое драповое пальто, засунув руки в карманы ватных штанов.

Диспетчер показывал ему бланк прогноза. Если ожидавшийся шторм не превышал пяти баллов, Весельчаков, усмехаясь, возвращал бланк диспетчеру и молча уходил. На шторм силою до пяти баллов он не обращал внимания.

Если же диспетчер обещал шторм, превышающий пять баллов, Весельчаков недоверчиво кривил губы:

– Ух ты… Шесть баллов… Много ты знаешь!

Он шёл на пирс и подолгу простаивал там, высматривая что-то. После этого он обычно направлялся к Вологдиной.

– Выписывай отходную, – говорил Весельчаков. – Пойду в море.

– Куда ты пойдёшь? Шторм будет, – возражала Вологдина.

– У моря погоды не ждут, – стоял на своём Весельчаков, – может, ты богатая, а мне работа нужна.

Он уходил в море и, что самое главное, почти всегда возвращался с уловом.

Весельчаков подобрал себе команду из пожилых угрюмых и нелюдимых рыбаков. Доронин как-то попробовал подступиться к ним, но так и не добился ни одного внятного слова.

Между тем известность Весельчакова росла с каждым днём. Когда его сейнер возвращался в штормовую погоду, на пирсе собиралась толпа.

Однажды ночью позвонил Костюков.

– У тебя там какой-то морской ас появился, – сказал он Доронину, – что же ты его в секрете держишь? На днях выходит первый номер районной газеты. Я к тебе журналистов пришлю.

– Чтоб он провалился, этот ас! – пробормотал в ответ Доронин. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что Весельчаков оказался хорошим рыбаком.

Наконец он сказал Вологдиной:

– На вашем месте я пошёл бы вместе с этим типом в море и посмотрел бы, как он там колдует.

Вологдина ответила, что Весельчаков наотрез отказывается взять на борт кого бы то ни было, кроме своей команды. Он ссылается на то, что ходит в штормовые погоды и не может подвергать опасности лишних людей.

Доронин сейчас же вызвал к себе Весельчакова.

– Самоуправством занимаетесь? – резко сказал он, как только тот появился на пороге.

– Это я-то? – как ни в чём не бывало спросил Весельчаков.

– Да, вы! – уже не сдерживая себя, закричал Доронин. – Разлагаете людей! Зашибаете деньги, в то время как ваши товарищи не могут взять рыбу и сидят без заработков. Ростовщиком, что ли, хотите стать?

Весельчаков пожал плечами.

– Пустое говорите, товарищ директор, – спокойно сказал он. – Рыба, она для всех доступная. А уменье и при ловле блох требуется.

– Почему не взяли на борт Вологдину?

– Не могу в такую погоду за женщину отвечать,

– Она начальник лова.

– Название-то, верно, мужское. А только если на бабу брюки надеть, она все равно бабой останется. – Весельчаков прищурил глаз и усмехнулся. – Не могу грех на душу брать. Техника безопасности не позволяет.

– Хорошо, – решительно сказал Доронин. – Вы завтра идёте в море?

– Наше дело рыбацкое, чего ж на берегу сидеть?

– Я пойду с вами.

– Вы? – удивлённо переспросил Весельчаков; он пристально посмотрел на Доронина и широко, во весь рот, улыбнулся. Вот это – другое дело! Вы – пожалуйста. Разве я могу против директора возражать?

Весельчаков ушёл, а Доронин сразу понял, что напрасно погорячился. Даже наблюдая за работой Весельчакова в море, он вряд ли сумеет определить то, что составляло силу этого человека и систематически обеспечивало ему успех. Но, с другой стороны, Доронин не мог больше терпеть, чтобы этот рвач и проходимец на его глазах завоёвывал репутацию лучшего стахановца.

Он сказал Вологдиной:

– Пойду в море с Весельчаковым.

– Вы?! – удивилась Вологдина.

– Да, я, – резко ответил Доронин.

– Что же, – спокойно сказала Вологдина, – попробуйте.

С утра ветра не было. «Повезло», – подумал Доронин.

Он пришёл на пирс в толстом брезентовом плаще, надетом поверх пальто. Откуда-то тянуло запахом йода, на берегу лежали тёмно-зелёные волнистые плети морской капусты.

Море было относительно спокойно. Белесая полоса тумана закрывала горизонт. Волны лениво катились к берегу.

Весельчаковский сейнер стоял у внутренней стенки ковша. Короткая тень от мачты неподвижно лежала на палубе. Доронин по каменной стене прошёл к сейнеру. На корме рыбаки укладывали сети. При виде Доронина Весельчаков высунулся из окна рулевой рубки и крикнул:

– Ждём, ждём, товарищ директор!

Доронин перескочил через фальшборт и очутился на палубе.

– Прикажете отчаливать? – с подчёркнутой вежливостью спросил Весельчаков.

– Действуйте, – сказал Доронин, делая вид, что не замечает его иронии.