Если б я был султан - Золотина

или даже в машине», – Тимур был явно чем-то озадачен и тон его голоса не подлежал обсуждению. Я послушно опустилась на ближайший камень у еле тлеющего огонька.

«Подожду тут, если можно», – и я покорно взглянула на мужчин. Оба одновременно и даже как-то похоже кивнули головами, не зговариваясь развернулись и направились в надвигающуюся темноту.

Ждать пришлось долговато. Благо ключи от машины были у меня в сумочке. Я переместилась в автомобиль. Было грустно и одиноко. А еще неожиданно скучно. Мне подумалось, что ничего страшного не произойдет, если я погуляю вокруг машины. Недалеко, так, чтобы видеть авто. Мне повезло, машина была высокой, поэтому видно ее было из дали. Значит прогуляться я смогла немного дальше, чем планировала. Быстро темнело. Хорошо, что я взяла из машины переносной фонарь, плюс природный огонь на камнях хоть немного, но освещал мне путь. Сколько по времени я гуляла сложно было сказать. Мысли об убийствах не давали мне покоя. Я оглянулась на автомобиль – крыша с багажником еще видна. Это хорошо. Я присела на камень у огонька. В голове все было перепутано, и плюс огромное количество дополнительной информации добавило еще больше хаоса. Мне определенно надо разобраться во всем. Разложить по полочкам или хотя бы найти критерии, по которым можно было бы все узнанное потом отсортировать. Мне нужна бумага и карандаш. Я порылась в сумочке в поисках карандаша или ручки на худой конец. Точно, абсолютно точно знала, что карандаш в сумочке есть, но он предательски прятался от меня. Я вытряхнула в психах содержимое сумки на камни и на самом дне нашла карандаш. Все – как всегда. Забрасывая все содержимое обратно в сумку, я поняла, что не могу уместить все это богатство. Но как?! Только что оно все лежало в сумке и еще место оставалось, а теперь не вмещается – то расческа на камнях остается, то тетрадь. Стоп. Какая еще тетрадь. У меня никогда не было тетради в сумке. Маленький блокнотик – да, блокнотик для эскизов – тоже да, но тетрадь, да еще такая толстая… нет. Не мое. Тю, а чье тогда? Если она у меня в сумке до того не лежала, значит я ее тут, на камнях подобрала. Тетрадь явно выступала для кого-то в роли дневника. Судя по всему, это была девушка – на страницаз записей она жаловалась бумаге на своего парня, на его самовлюбленное поведение, будто бы не она девица, а он. Я, без ложной скромности, пролестала дневник по диагонали. На последних страницах меня обдало жаром – там были рисунки, скорее даже эскизы. Один из них был точной зарисовкой образа жертвы из нашей серии – одежда, украшения… в уголке был изобажен Атлас…

Как же идентифицировать владельца. Я заметила, что чем дольше живу с Серегой, тем чаще и больше использую в своей обыденной речи всякие полицейские термины., заменяю ими обычные слова. Неужели я превращаюсь … да ни в кого я не превращаюсь! Это я просто пытаюсь себя отвель от грустных мыслей о погибшей девушк, а точнее мой многострадальный мозгпытается уберечь мою ранимую психику от беды. Но, как не прикрывайся от действительности, туда все-равно придется вернуться. Взяв себя в руки, я принялась анализировать. Итак, владелец этого дневника – девушка. То, что она причастна к серии – очевидно по записям и рисункам (одним из последних был рисунок одного из мест горы Химеры, то есть она – владелица дневника – тут была и рисовала. Неужели она банально потеряла тетрадь? Или это было продуманное действие? Я осмотрела камни, где нашла тетрадь. Ее точно прятали. Два камня были близко расположены один возле другого, между ними была ращелина, пригодная для тайника. Один из камней имел небольшое нависание, и благодаря этому тетрадь была защищена природной крышей от дождя, если он пойдет. На дне ращелины лежали ручка и карандаш. Достать их будет не легко, надо будет звать ребят из группы. Я озадаченно повертела головой – не хотелось оставлять это место без присмотра, но и позвать на помощь кого-то из своих очень надо было. Ну, вот хоть разорвись! Ну, почему… почему, когда не особо то и надо, то возле меня обязательно кто-то возникает, а вот когда нуждаешься в помощи, то хоть охрипни от крика – поблизости никого не окажется. О! А что это я, как тот Мойша из анекдота – надо бы хоть билет лотерейный купить, прежде, чем у Бога миллион просить помочь выиграть. Так и я – еще ни разу не крикнула в призыве на помощь, зато уже все вокруг виноваты. Улыбнувшись вредности своего характера, я набрала побольше воздуха в легкие и приготовилась дурниной заорать, как за спиной раздался приятный баритон.

«Вы нуждаетесь в помощи? Не бойтесь, чем я могу Вам помочь?», – сбоку от меня стоял молодой человек приятной наружности в одежде работника спасательной горной команды. Парень не был местным, даже если его назвать альбиносом и подумать, что человек просто идеально сумел выучить русский язык. Молодой человек действительно был голубоглазый со светлой почти идеально белой шевелюрой. Говорил он с ярко выраженным акцентом – то ли московским, то ли подмосковным, не скажу точно, но его протяжная «а» говорила сама за себя. Видать я несколько долго разглядывала парня, так как он сам решил предложить вариант ответа на свой же вопрос.

«Вы потерялись на горе и Вам нужна помощь спасателя? Или Вы потерялись в жизни и Вам нужен спасатель Вашей заблудшей души?», – на глупую шутку слова мужчины были бы похожи, если бы он хотя бы уголком губ улыбнулся, хотя бы глазами… Но его лицо было как камень, который окружал нас вокруг. Так как воздух в легкие у меня был уже набран – я же все-таки готовилась к спасательному крику еще до пояления странного спасателя, то у меня было два варианта развития событий. Первый, тонкой струйкой выпустить воздух через рот (простите за каламбур очередной) и в этой ситуации хотелось бы сделать это беззвучно, а не как сдувающийся праздничный шарик. Второй, более практичный. Заорать во все горло с призывом о помощи. А чё добру то пропадать? Воздух набран, фраза продумана… Стоп, фраза. Что орать то? Банальное спасите-помогите? Но видать и тут мой мозг решил спасти мой организм в целом, ну, надоело старику-мозгу моя дилема «орать или не орать», а если орать, то что… «Серегааааа! Иди сюдаааа! ПОМОГИТЕЕЕЕ!»

Бедный спасатель, чуть не стал еще