Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис - Збигнев Бжезинский

За время предвыборной гонки и президентства Барак Обама произнес несколько проникновенных речей. Он обращался напрямую к европейцам, жителям Ближнего Востока, мусульманам и азиатам, упоминая о том, как неизбежно изменится отношение Америки к их проблемам. В частности, его пражское и каирское выступления вселяли миру надежду относительно перспектив американской внешней политики. Международные опросы общественного мнения показали почти мгновенный рост Америки в глазах мировой общественности благодаря образу и речам президента Обамы. Однако американский народ пока не услышал от него прямого обращения, посвященного меняющейся роли Америки в мире и тем последствиям и требованиям, которые влекут за собой перемены.

Трагедия 11 сентября 2001 года кардинально изменила собственные представления Америки о своей глобальной задаче. Играя на массовом незнании народом мировой истории и географии, средства массовой информации в погоне за прибылью нагнетали панику, воспользовавшись которой демагоги из правительства Буша повели страну в восьмилетний крестовый поход. «Война с террором» стала синонимом внешней политики, и Штаты почти не заботились о том, чтобы выстроить стратегию, учитывающую долгосрочные интересы страны в складывающейся геополитической картине. Вследствие этого Америка оказалась не готова к вставшим перед ней проблемам XXI века.

Америка и её руководство должны заново оценить стратегическую обстановку, чтобы начать внутреннее и внешнее обновление страны, нацеленное на возрождение её глобальной роли. В данной главе обозначаются требования, предъявляемые складывающейся геополитической средой, и излагается в общих чертах направление своевременных действий для внешней политики США.

Как непосредственная внешнеполитическая угроза глобальному положению Америки, так и угроза глобальной геополитической стабильности в более отдаленном будущем исходят от евразийского континента. Источником непосредственной угрозы служит регион, расположенный между Суэцким каналом, китайской провинцией Синьцзян, постсоветской кавказской границей России и новыми центральноазиатскими государствами. Угроза глобальной стабильности в долгосрочной перспективе проистекает из незавершённого и поэтому непредсказуемого смещения центра глобальных сил с Запада на Восток (или из Европы в Азию, а возможно, и из Америки в Китай).

Америка оказалась сильнее любого другого государства вовлечена в ряд конфликтов с Евразией. Достаточно сказать, что региональные силы, попадающие под непосредственное воздействие происходящего на этой взрывоопасной территории — в частности Индия, Россия и Китай, — предпочли устраниться от прямого участия в натужных (а зачастую и неадекватных) попытках Америки помешать региону увязнуть в назревающих этнических и религиозных конфликтах.

В конечном итоге любое конструктивное разрешение афганского вопроса требует внутриполитического соглашения между правительством в Кабуле и соперничающими группировками в рамках внешней региональной структуры, где главные соседи Афганистана будут прежде всего сами способствовать формированию стабильности в стране. Как утверждалось выше, продолжительное военное присутствие преимущественно американских войск в Афганистане не поможет справиться с афганской трагедией, вызванной ещё советским вторжением, и вряд ли обеспечит стабильность в регионе. Точно так же региональные проблемы, связанные с Ираном, не помогут решить ни американские, ни израильские удары по строящимся в Иране ядерным объектам. Подобные действия только подольют масла воинственного фундаментализма в огонь национальных чувств иранцев, разжигая продолжительный конфликт с разрушительными последствиями для нескольких пока ещё прозападных режимов на Ближнем Востоке. Поэтому в перспективе Иран также нужно включать в процесс регионального урегулирования.

Как бы то ни было, Штатам пока ещё по силам сдерживать ядерный Иран. В прошлом Америке удавалось успешно предотвратить применение ядерного вооружения Советским Союзом и Китаем (несмотря на вспышки крайней воинственности обеих стран) и в конце концов создать благоприятные условия для американо-российских и американо-китайских взаимоотношений. Кроме того, Америка может отгородиться ядерным щитом от всего Ближнего Востока, в случае если появление у Ирана ядерного оружия станет очевидным. Поэтому если Иран не урегулирует взаимоотношения с мировым сообществом, предоставив весомые доказательства, что его ядерная программа не содержит тайного направления по разработке ядерного оружия, Штатам придётся публично заявить, что любая попытка Ирана воздействовать угрозами или силой на своих ближневосточных соседей будет расцениваться как выступление против самих Штатов.

В этой связи, если станет ясно, что Иран действительно приближается к вступлению в ядерный клуб, Америке стоит поискать поддержки и у других ядерных держав, чтобы с помощью совместной резолюции ООН разоружить Иран — в случае необходимости принудительно. Однако, подчеркиваем, подобная инициатива должна быть совместной, с участием России и Китая в том числе. Америка может и сама обеспечить ядерное прикрытие для этого региона, однако она не должна ввязываться в односторонние (либо совместные лишь с Израилем) военные действия против Ирана, поскольку тогда она увязнет в более масштабном, но снова единоличном и губительном для нее самой конфликте.

Не меньшую роль в урегулировании афганского и иранского вопроса играет участие Америки в конструктивном разрешении палестино-израильского конфликта. Этот конфликт отравляет атмосферу Ближнего Востока, провоцирует мусульманский экстремизм и напрямую подрывает государственные интересы Америки. Урегулирование вопроса послужит гигантским шагом к налаживанию стабильности на Ближнем Востоке. В случае неудачи пострадают американские интересы в этом регионе, а судьба Израиля во враждебном окружении станет непредсказуемой.

Три этих взаимосвязанных вопроса остаются — в силу мгновенности своего потенциального воздействия — наиболее животрепещущими пунктами геополитической повестки дня для Америки. Однако далеко идущие изменения в расстановке мировых сил требуют от Америки (оставим пока в стороне существующий кризис) вырабатывать долгосрочное стратегическое видение более стабильной и основанной на сотрудничестве геополитики в Евразии. На этом этапе только Америка способна обеспечить требуемое трансконтинентальное равновесие, без которого зреющие на этом огромном и уже политически активизирующемся пространстве конфликты могут разгореться не на шутку. Европа, к сожалению, не видит дальше своего носа, Россия оглядывается в прошлое, Китай смотрит в собственное будущее, а Индия, с завистью, — на Китай.

Подобная долгосрочная геостратегическая инициатива должна быть направлена на Евразию в целом. Благодаря сочетанию конкурентоспособных геополитических мотиваций, политической мощи и экономического динамизма этот огромный континент попадает в самую гущу мировых событий[17]. У Америки (после того как в 1991 году она осталась единственной в мире супердержавой) имелась уникальная возможность сыграть активную роль в развитии международной архитектуры Евразии с целью заполнить вакуум, образовавшийся после исчезновения господствовавшего на континенте китайско-советского блока. Эту возможность Америка упустила, поэтому теперь ту же задачу придётся выполнять в гораздо более сложных для Штатов условиях.

Евразия уже два десятилетия, прошедших после окончания «холодной войны», находится в дрейфе. Европа стала более политически разобщенной, Турция и Россия остаются где-то на периферии западного сообщества. На Востоке набирает экономическую, политическую и военную силу Китай, создавая напряженность в регионе, и без того одолеваемом историческими противоречиями. Чтобы обеспечить стабильность на всем континенте, Америка должна учесть в своей политической линии все эти проблемные аспекты, назревшие в обеих частях Евразии.

На Западе Евросоюз не сумел воспользоваться периодом «цельной и свободной Европы», чтобы по-настоящему сплотить её и гарантированно обеспечить её свободу. Валютный союз не заменит настоящего политического объединения — не говоря уже о том, что валютный союз, основанный на неравных государственных ресурсах и обязательствах, не способен сплотить народы в транснациональном единстве. Обострившиеся после 2007 года (особенно в южных частях) экономические проблемы делают образ Европы как военно-политического авторитета ещё более призрачным. Из центральной фигуры прежнего Запада Европа превратилась в придаток нового Запада, где определяющая роль принадлежит Америке.

Однако единство этого нового Запада с Америкой во главе тоже нельзя принимать как данность. Кроме того, что участники Евросоюза не идентифицируют себя с этим транснациональным образованием (не говоря уже об общей глобальной роли), они рискуют пасть жертвами растущих геостратегических расколов. Великобритания цепляется за свою особую связь с Соединёнными Штатами и за особый статус в Евросоюзе. Франция, завидуя Германии, выдвигающейся в лидеры Евросоюза, неустанно пытается отвоевать место наверху и для себя, примазываясь то к Америке, то к России, то к Германии, не говоря уже о руководстве аморфным Средиземноморским союзом. Германия примеряет на себя бисмаркианскую концепцию особых отношений с Россией, что неизбежно вызывает опасения у некоторых стран Центральной Европы, заставляя укреплять оборонные связи со Штатами.