Вымысел исключен. Записки начальника нелегальной разведки - Юрий Дроздов

Таковы уж парадоксы профессии разведчика, тем более разведчика-нелегала, чтобы стать знаменитым, прогреметь на весь мир, «надо» засветиться. О других, тех, кому с профессиональной точки зрения повезло больше — они остались нераскрытыми, — как правило, мало кто знает у нас и, к счастью, у «них». А о некоторых вряд ли узнают вообще когда-либо, однако, по своему таланту и мужеству, профессиональному мастерству и ценности, а вернее, бесценности информации от них, короче, по всему тому, что можно, наверное, назвать «высшим пилотажем» в разведке, многие из них не только не уступают тем выдающимся разведчикам, чьи имена у всех на слуху, но, как сказали мне в Службе внешней разведки России, нередко и превосходят их. Об одном из таких людей, составляющих поистине золотой фонд нашей разведки, и пойдет ниже речь.

Как Вас теперь называть?

— Вы можете называть меня Георгий Андреевич, — произнес сидевший напротив пожилой человек.

— Простите, это Ваше настоящее имя или условное? — Вот взгляните, улыбнулся мой собеседник, протягивая небольшую красную книжечку.

«За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, Президиум Верховного Совета СССР… присвоил звание Героя Советского Союза…» читаю в удостоверении. Но вот что странно: Героя Георгию Андреевичу присвоили в 1984 году, но документ подписал Громыко. А ведь он, дай Бог памяти, поднялся в кресло Председателя Президиума Верховного Совета СССР уже с приходом к власти Горбачева, то есть позже.

— Вообще-то это уже второе удостоверение, — словно уловив мое замешательство, сказал мой собеседник. — Первое выписали в 1984 году, когда я еще работал «там». Поэтому, чтобы исключить возможную утечку информации, мне тогда «присвоили» чужие паспортные данные. После возвращения документ переписали, но уже на имя, более или менее приближенное к настоящему.

— Если не секрет, что это было за специальное задание? — Если Вы имеете в виду мое последнее задание, то это секрет. Но я думаю, что Героя мне дали не только за одно это задание. К тому времени я более сорока лет проработал в разведке.

— А когда и как Вы пришли в разведку? — Я как сейчас помню этот день. 4 февраля 1940 года, когда по своей инициативе установил контакт с резидентурой советской разведки в Тегеране во главе с известным нашим разведчиком Иваном Ивановичем Агаянцем, человеком очень добрым, умным, настоящим профессионалом в нашем деле.

Медленно проведя рукой по своему лицу, словно снимая какую-то завесу, Георгий Андреевич начал вспоминать то далекое прошлое. К 40-му году их семья оказалась в Иране. Там у отца было свое дело — он был предприниматель. И несмотря на то, что они были вынуждены покинуть Советский Союз в конце 30-х годов не по своей воле, отец воспитывал детей в духе любви в Родине. Это, очевидно, и сыграло главную роль в том, что Георгий еще в юном возрасте принял решение работать на советскую разведку. Хотя не следует исключать и романтику.

Ведь в группе, которую ему поручили создать, что и явилось его первым заданием, должны были быть такие же мальчишки по 16–18 лет.

Никаких денег за свою деятельность они не получали. А когда началась Великая Отечественная война, еще сами находили средства, чтобы сдать их в фонд обороны. Брали и у своих родителей, так как и другие ребята из группы тоже были не из бедствовавших семей.

— Должен сказать, — подчеркнул Георгий Андреевич, — мне с первых же дней своей деятельности пришлось очень много заниматься вербовкой, и делал это я исключительно на патриотической основе. Уверен, что в этом заключается одна из основных причин, почему мне удалось избежать провала. Честно будет работать и никогда не предаст только тот, кто работает не за деньги, а как убежденный патриот.

Кстати, в первую группу Георгия входили и представители тех национальностей бывшего СССР, которые в наши дни враждуют между собой. А они не только уживались, но и всячески поддерживали друг друга, подстраховывали, прикрывали, готовы были пойти в огонь и в воду за друга. Никто тогда не обращал внимания на национальность другого, так как у всех нас была одна Родина, которая находилась в опасности.

Среди членов группы была и та, которая затем станет женой Георгия Андреевича. И не только женой, но и верным соратником. В каждой командировке она была рядом с ним, помогала ему в выполнении сложных заданий с той же самоотверженностью, с которой работала в юные годы.

Легкая кавалерия

Одним из первых заданий группы стала работа по выявлению немецкой агентуры как из числа местных жителей, так и из профессиональных кадровых разведчиков «третьего рейха». А ее, этой агентуры, в Иране хватало с избытком. К 1940 году в стране насчитывалось свыше 20 тысяч немцев. Вооруженные силы Ирана были в буквальном смысле слова нашпигованы немецкими инструкторами. Влияние Берлина на Тегеран было велико. Шах Реза не скрывал своих прогерманских настроений. В планы Берлина входило вторжение с территории Турции и Ирана в советское Закавказье и Среднюю Азию. Взамен немцы обещали поддержку в осуществлении планов создания «Великого Турана».

На немцев работали сотни, если не тысячи иранских агентов, среди которых выделялась группа иранцев в количестве примерно 400 человек — высокопоставленные чиновники, депутаты парламента, министры, видные военные, дипломаты, журналисты.

— Насколько успешной была деятельность вашей группы? — Нам удалось установить немало немецких агентов. Во многом за счет тех преимуществ, которые давал нам наш возраст. Ну в самом деле какому, даже очень опытному разведчику придет в голову мысль слишком тщательно проверяться или отрываться от каких-то пацанов на велосипедах. Нас и прозвали-то в шутку «легкой кавалерией», потому что мы везде успевали. Забирались на крыши домов, на деревья, заборы и вели оттуда наблюдение. Часто через знакомых сверстников удавалось проникать в немецкое окружение, выслеживать, устанавливать связи, явочные квартиры. Нинакой техники, понятное дело, тогда не было.

Что касается выявленных агентов, то до августа 1941 года, пока на север Ирана не пришли советские войска, а юг был оккупирован английскими (французское и американское военное присутствие можно считать в значительной степени символическим), их не трогали. Ну, а после того как в Иран вошли наши войска, немецких шпионов арестовали и отправили в Москву. Кое-кого, очевидно, перевербовали, так как через год-два некоторых из установленных агентов Георгий со своими ребятами снова видел в Тегеране, но работать по ним приказа не получил.

Правда, были среди перевербованных и такие, кто пытался вести нечестную игру. Однажды группа выследила одного иранского генерала. У себя дома на пишущей машинке он чуть ли не каждый вечер «выпекал» якобы секретные документы на заранее принесенных из генштаба чистых бланках с грифом «Совершенно секретно». С такими, естественно, расставались без сожаления.

Долгое время, например, наши разведчики не могли разобраться с одним немецким «фармацевтом». Наружное наблюдение — следили буквально за каждым шагом этого человека — никакого криминала, ничего подозрительного установить не помогло. Он часто выходил из дома, слонялся без какой-либо цели по городу, не проводил никаких конспиративных встреч, люди, с которыми он встречался, сами по себе ничего не значили, не вызывали подозрений. По всем данным выходило, что «фармацевт» чист. Но через какое-то время поступали сведения о встречах немецкой агентуры с этим «фармацевтом» в то же самое время, когда он, по докладам «наружки», ни с кем вроде бы не встречался. Это была настоящая головоломка.

Разгадать ее решили поручить группе Георгия. И в один прекрасный день, наблюдая с крыши соседнего дома, они вдруг увидели сразу двух «фармацевтов». Оказалось, это были братья-близнецы.

Дружба дружбой, а спецслужба спецслужбой

— А как складывались взаимоотношения разведок союзных держав после ввода в Иран войск антигитлеровской коалиции? — Основными действующими лицами в игре спецслужб в Иране были советская и английская разведки. Американские и французские спецслужбы не проявляли особой активности. Видимо, в силу того, что их военное присутствие носило чисто символический характер.

После ввода союзных войск в Иран в августе 1941 года немецкая агентура частично разбежалась, частично затаилась. Многих мы сумели обезвредить. И хотя англичане и наши действовали против одного врага, сотрудничество между разведками было, на мой взгляд, формальным. И мы, и англичане стремились сохранить свои секреты, побольше оторвать друг от друга агентов для себя. А англичане, так те вообще часто действовали против нас. Наша же резидентура, следуя указаниям из Москвы, старалась не обострять отношений с английской разведкой, хотя та давала для этого немало поводов.