Другие. Экзистенциалист - Тесс Хаген

— для сущности есть работа, отлично; короткое сообщение от Майи. Его я не мог решиться открыть дольше других. Но она только лишь спрашивала о моём самочувствии. Странно, может чувствует себя виноватой? В этом вся она: никогда не признает, что вокруг так себе людишки крутятся. Жалит и жалит саму себя, бедняжка. Но я как-то не сильно сочувствовал. Каждый сам выбирает свою судьбу. Тем более мои искажения должны помочь ей немного измениться.

Чуть приободрившись приходящими новостями, я тщательно вымылся, заказал еды на дом и долго, вкусно ел, параллельно выкуривая сигарету за сигаретой. Перед глазами маячила куча изорванных холстов, брошенных мною накануне посреди комнаты.

— До завтра потерпите, — строго сказал я им, — отвезу вас на наше любимое место.

Холсты, как и всегда, ничего не ответили. А я вдруг понял, что больше не хочу рисовать красками. Не хочу плетеную структуру, не хочу цвет. Только простой карандаш, скромный блокнот и ничего более. Аскетизм. Пустота. Внутри и снаружи. Да. Только так могу справиться. Я всё верно понял ночью.

Ещё издалека почувствовал её приближение. Ада. И, буквально пару минут спустя, тёмно-коричневые бархатные шторы, скрывающие двери, отодвинулись, в зал вошли сущность и Феникс. Я не позволил себе напрямую рассматривать эту великолепную пару, лишь краем глаза отметил невероятной красоты наряд — бордовое платье в пайетках, с неприличным вырезом, и огненными всполохами по подолу. Денеб чуть ли не светился гордостью, крепко обнимая её за талию и бросал такие взгляды, что мне стало не по себе. Ада была напряжена, но даже сквозь тревожные взгляды проглядывала гордость Феникса и дикая страсть, направленная на мою сущность.

Они подошли ко мне, Ден протянул руку для приветствия. Я, следуя правилам приличия, чуть привстал и улыбнулся, сдержанно, не так, как обычно.

— Привет-привет, Ден. Наконец-то ты вывел свою даму в свет, — несколько небрежно бросил я, чтобы не сильно смущать Аду и не выдавать своё собственное волнение. Внутри всё горело. Нет! Полыхало. Хорошо, что часть сознания была занята тем, что поддерживала блоки.

— Не всё же нам дома сидеть, даже если Ада в отпуске, — Денеб легко подтолкнул Феникса ко мне, заставляя поздороваться.

— Добрый вечер, — протянула она свою небольшую, мягкую ладошку.

— Действительно, добрый, — улыбнулся я в ответ и не удержался от поцелуя в руку. Сказочно нежная кожа, с едва ощутимым запахом пожарища. Огненная Ада.

Мы сделали заказ: Ден, как всегда был голоден, а вот Феникс скромничала, ей явно было не по себе. Она всё ещё боялась меня, да и я сам с трудом держал блоки, всё время забываясь, путаясь в мыслях и образах. Иногда Ада легко поводила округлыми женственными плечами, достаточно худыми, чтобы быть изящными, но оставаться удивительно притягательными. В прошлый раз я не обратил внимание на потрясающую шею, теперь же видел её как на ладони — длинную и тонкую, всё равно что лебединую.

Аду нужно писать, ей нужно любоваться, эта женщина создана для любви, а не для силы.

Тут я вспомнил Сёртуна, его издевательства над любимой ученицей, и чуть не потерял над собой контроль. Ада зябко поежилась, незаметно оглядываясь и блуждая взглядом по залу. На моё счастье и спасение, я заметил в дверях Майю.

— О! Минуту, прошу прощения, — я поднялся и поспешил к ней. Неизвестно, зачем она пришла, но очень вовремя.

Быстрым шагом, заглушающим дикий стук сердца, я подошёл к Майе, кажется, даже позабыв о том, как мы некрасиво расстались с ней накануне.

— Привет, — слишком весело проговорил я, тем не менее напрягаясь всем телом.

— Добрый вечер, — сухо ответила она.

— Ты по делу или?

— И то, и другое.

— Говори тогда, — поторопил я.

— Я писала тебе на почту, но ты не ответил…

— Был занят немного, у меня гости, — так же сухо, вторя Майе, ответил я. Она заметно нервничала, но старалась держаться, иногда поднимая на меня тоскливый взгляд. Не было в нём никакой уверенности, и я успокоился. Эта добрая душа до сих пор ни с чем не определилась.

— Льё, мы ведь утвердили список гостей…

— Да.

— Могу ли я позвать…

— Глеба своего? — мне вдруг стало смешно и чуточку неприятно. Вот же въелся он ей в голову, ничем не вытащить.

— Ну да…

— Зови кого хочешь.

— И ты не обидишься?

— С чего бы? Он — твой парень. Вот если бы я был твоим мужчиной, а ты приглашала на благотворительный ужин кого-то другого, тогда другое дело. А так… — я улыбнулся и едва удержался, чтобы не потрепать её по голове, как глупенькую девочку. — Зови. Пусть посмотрит, как делаются великие дела.

Я всё же немного рассмеялся, отчего Майя смутилась ещё больше, благодарно кивнула и поспешила к выходу, даже забыв попрощаться. И чего, спрашивается, приходила? Наивная дурочка. Было что-то в её поведении унизительное для неё же, и чем больше это проявлялось, тем меньше она становилась для меня привлекательной. Доброта — не всегда благо, может иногда это порок?

Смаковав эту мысль, я задумчиво теребил портьеру, но быстро очнулся. Два моих огненных голубка мило ворковали за столом, Ден явно намеревался раздеть Аду прямо здесь, и мне стало не по себе — от небольшого укола зависти и ревности, да и в целом я не любил прилюдных сцен нежности, не говоря уже о том, что происходило за столиком.

— Денеб! — сурово окликнул я свою сущность, подобравшись сзади. Ада вздрогнула и резко облокотилась на стол, опустив лицо. Немного стыда, дорогие мои. — У тебя совесть есть? Вы же тут не одни.

— Ой, да ладно… — отмахнулся Ден, хотя руку с бедра Ады убрал, но не отодвинулся.

— Ты же знаешь… — хотел было я объяснить ему, снова.

— Чего? Что ты не любишь проявлений чувств? — хохотнул Денеб.

— Пошлости не люблю, — отчеканил я.

— Кто бы говорил.

Принесли заказ, обстановка сразу стала чуть легче и спокойнее. Вечно голодная сущность: Ден уплетал ужин с видимым удовольствием, Адочка же сделала один глоток вина и сидела, как не родная. Кажется, своим поведением я несколько испугал её, а может и смутил. Вино прекрасно ложилось на моё чуть меланхоличное и философское настроение, помогая настроиться на нужный лад. Стоило использовать каждое мгновение в свою пользу.

— Ада, что же вы молчите? Могли бы сказать пару слов в своё оправдание, — решил я продолжить эту странную игру в воспитателя и провинившихся детсадовцев.

— Мне нечего сказать. Просто Ден… Это Ден, — она медленно подняла на меня взгляд. Какие же у неё глаза! И сколько в них всего — капля стыда, но гораздо больше