Охота на льва - Лариса Петровичева

– Ну что, господин капитан… Убили даму и правда либо в пост, либо чуть позже. На карнавале, скорее всего. И, знаете, судя по характеру ран, ее долгое время держали на дыбе.

– На дыбе?! – хором воскликнули Крич и Пазум. Лейтенант открыл рот от удивления, а Крич продолжал: – Быть не может! Дыбы знаешь где только остались?

– В инквизиции, – невозмутимо ответил коронер. – В музее, но в рабочем состоянии. Значит, кто-то из братьев-инквизиторов душу тешил.

– С ума спятил такое говорить? – злым шепотом поинтересовался Крич и огляделся, не подслушивает ли кто: шустряков, готовых доносить начальству, в охранном отделении хватало. – Это знаешь какое дело? Государственное! Политическое! Быть не может, чтобы дыба!

– А я тебе говорю, что дыба! – воскликнул коронер, который терпеть не мог, когда его профессиональное мнение подвергалось сомнению, и бодро принялся ворошить покойницу. Крич и Пазум дружно зажали носы: вонь была изрядная, а коронеру хоть бы что. – Точно дыба. Вон глянь на суставы. Даже не вправлены. Если тебе нужен виновный, ступай в центральный отдел инквизиции и спрашивай, кто из братьев работал во время карнавала. Больше некому.

Крич схватился за голову.

– Молчи, дурила! На кого плетешь?

– Молчу-молчу, – буркнул коронер. – Нам ведь в отчете все равно что писать? Ну вот и напишем, что неизвестная убита во время карнавала ударом ножа в сердце, от чего, собственно, и наступила смерть.

– Здраво мыслишь, – Крич вздохнул с облегчением. – И к делу рыжих она касательства не имеет, ибо блондинка. И про дыбу, – он выразительно посмотрел сперва на Пазума, а затем на коронера, – ни гугу! Самим не хватало там оказаться.

И он махнул рукой, подзывая охранную команду, чтобы отвезти тело в крематорий.

Однако судьба Кирча так и не сменила гнев на милость. Едва только он заполнил рапорт и, довольный, двинул в сторону кабачка пропустить стаканчик крепкого и проглотить пару порций плова, как глава управления снова его вызвал и приказал отправляться на приснопамятный причал Лудильщиков: только что оттуда сообщили, что гондольер выудил из Шашунки еще один труп, на сей раз рыжеволосой девушки. Крич матернулся и хотел было сказать, что покойнице торопиться больше некуда, а он, живой, с утра не жравши, однако начальник был неумолим.

Крич подумал, что надо бы зайти в храм поставить свечку святой Марфе, покровительнице неудачников, и, вытащив бестрепетной рукой Пазума из таверны, отправился с ним на причал.

Девичий труп, небрежно прикрытый зеленой тканью, лежал на земле. Коронер, подоспевший раньше, стоял рядом и задумчиво курил трубочку.

– Вы будете смеяться, друзья мои, – сказал он.

– С чего? – мрачно осведомился Крич, заглядывая под ткань. Фу! Не менее десятка ножевых ранений по всему телу, горло перерезано, и рана под левой грудью. Девушка, кстати говоря, была при жизни красавицей.

– До всех этих ранений ее держали на дыбе, – ляпнул коронер. – Это я вам точно говорю.

Крич аж вскочил, подумав, что с ним сейчас случится удар.

– Молчи, идиот! – вскрикнул он и, опомнившись, зашипел: – Вон сколько ушей рядом, быстро сам туда отправишься, да и мы с тобой за компанию.

И в самом деле, возле полицейского оцепления уже толпились зеваки. Коронер взял Крича под руку и отвел в сторонку, к самому краю причала, где на волнах качалась пустая гондола. Ее владелец, выловивший труп, заливал страх очередной порцией крепкого пива в кабаке.

– Как сам думаешь, – поинтересовался коронер, – это наш любитель рыжих? Только не рассказывай мне сказки о том, что такой ловкий ты упрятал его за железную дверь.

– Да, это он, – вынужден был признаться Крич. – Характер ран тот же самый… Ну если не учитывать горло. Раньше этого не было. Но в целом да, это его почерк.

– Откуда тогда дыба? – подал голос Пазум. – Раньше он без дыбы обходился.

– Верно, – согласился коронер, Крич тоже кивнул. – Что это, ребята? Кто-то из братьев-инквизиторов умом повредился или наш друг решил работу слегка изменить?

– Решил, ага, – фыркнул Крич, которому есть хотелось все больше и больше. – Кто его пустит-то к дыбе? А про инквизицию ты даже и не упоминай. А то быстро лично познакомишься.

Коронер пожал плечами. В это время из толпы зевак выступила страхолюдная бабища в пышном желтом платье мастерицы гильдии проституток и заголосила на всю округу:

– Мила, девонька! Да на кого ж ты нас оставила! Да какая же молоденькая! Куда же ты ушла от подруг да от дома! Кто же цветок твой сорвал да тебя загубил!

– Пойду-ка я про цветки послушаю, – сказал Крич и строго велел коронеру и Пазуму: – Дыбы – не было.

Те согласно кивнули.

Показав свой жетон, Крич отвел бабу в сторонку и поинтересовался именем. Та мигом предъявила желтый квиток лицензии на имя Тары Вильницы и спросила, какой же негодяй осмелился так поступить с ее новенькой, Милой Квиточек, два дня как приехавшей из деревни.

– Ты видела, кто ее забрал? – поинтересовался Крич. От провинциального выговора болтливой Вильницы у него уже начало шуметь в ушах.

– Еще бы не видела! – воскликнула та. – Пришел к нам вчера днем, как раз дождь начался. Спрашивает: есть ли невинные девицы с рыжими волосами? Я чуть не расхохоталась: надо же, малахольный какой-то, удумал в борделе невинность искать! А потом думаю: как же нет, когда Мила Квиточек только что приехала. И рыжая, и цветочек еще не сорванный. Извольте, господин, есть. Десять монет серебром. Мила вышла, он ее осмотрел, денег дал и Милу забрал.

– Змеедушец тебя дери, – буркнул Крич, – выглядел он как?

Вопрос поставил Вильницу в тупик. Та призадумалась, теребя в руках дешевый бумажный зонтик. Кричу пришло в голову, что если в самом деле удастся поймать любителя рыжих, то погоны начальника отдела ему гарантированы.

– Очень хорошо одет, – сказала, наконец, Вильница. – Сюртук дорогой, обувь… Сразу видно, что не в лавке куплено, а на заказ пошито. И деньги так легко достал, словно ему десять монет серебром – так, пустячок. На галстуке булавка с бриллиантом, настоящим. А физиономия у него, господин следователь, гадкая. Белесая.

– Белесая? – переспросил Крич. Сладкое видение погон начальника стало таять. – Блондин, что ли?

– Блондин, – кивнула Вильница и, не обинуясь, ковырнула в носу. – Глаза серые вроде и нос крючком. И губки свои тонкие поджал, будто плюнуть хочет. Знай бы я, дура-баба, что он такой губитель и изувер, разве бы я отпустила с ним Милу? Да я бы будочника позвала, чтоб его схватили поскорее!

Да уж, вздохнул Крич, отходя от Вильницы, поди попробуй найти этого блондина в Аальхарне! Да тут все белобрысые и носатые, классический северный типаж. Раз на то пошло, то и сам Крич был крючконосым блондином с легкой рыжинкой… Погоны стали недосягаемы окончательно.

– Ну что, видела она подозреваемого, – сказал Крич, подойдя к Пазуму и коронеру, которые глядели, как тело девушки убирают в фургон, чтобы увезти в морг. – Хорошо одетый сероглазый блондин. Богат. Бриллиантовая булавка.

Коронер скептически хмыкнул, а Пазум добавил:

– Да… ищи ветра в поле.

Вечером первую покойницу опознали по охранным ориентировкам на пропавших без вести. А утром Эмма Хурвин написала и отдала в печать большую статью под названием: «Хела Струк: первая жертва нового маниака?»

Глава 7

Мятеж не может кончиться удачей

От революций выигрывают только дурные и пошлые натуры. Однако удалась ли революция или же потерпела поражение – ее жертвами всегда будут люди с большим сердцем.

В памяти Нессы свадебный день остался мешаниной звуков, цветов и прикосновений. Спустя несколько часов после начала облачения она хотела лишь одного – чтобы все это закончилось поскорее.

– Вы прекрасны, ваше величество, – приговаривала одна из прислуживающих девушек, затягивая на спине Нессы плотный корсет так, словно хотела, чтобы она задохнулась.

– Очаровательно! – говорила другая, подавая платье – целую гору шелка и кружев, украшенных перьями и бриллиантами. Нессу долго укутывали в эту гору, крутили и вертели, что-то разглаживали, что-то подшивали и закрепляли – и когда Несса, наконец, увидела себя в зеркале, то подумала, что не имеет никакого отношения к этой прекрасной кукле с пленительным, но слишком бледным личиком. Губы куклы дрогнули, словно она пыталась улыбнуться и не могла.

– Великолепно, ваше величество!

– Вы прекрасны!

Потом за дело взялся парикмахер. Из пушистых каштановых волос Нессы он соорудил пышную высокую прическу, украсил ее лентами, белыми перьями экзотических южных птиц и нитями жемчуга. Затем из специального ларца была извлечена бриллиантовая диадема и осторожно закреплена в самом центре прически. На коронации ее торжественно снимут и заменят на золотой обруч аальхарнских государынь.