На берегах Ганга. Торжество любви - Грегор Самаров

— Стойте, стойте, — прошептал он. — Я слышу в чаще тихие голоса.

Капитан почувствовал, как кровь застыла у него в жилах. Маргарита упала около него на колени.

— Это голос старшего шикария, — шепнул Наразинга капитану. — Много людей идут друг за другом через лес, и слышите, господин, — продолжал он, забыв от страха всякую почтительность и судорожно сжимая руку капитана, — слышите, это голос сэра Уоррена, самого губернатора.

— Оставайся тут! — приказал капитан. — Я сам пойду послушаю, в чем дело.

Через несколько минут он вернулся.

— Весь лес окружен, — сказал он, — бегство немыслимо. Но они говорят об оленях, которых здесь много водится, и хотят на них охотиться — цепь ласкариев должна обложить зверя. Единственное наше спасение — спрятаться как можно лучше в пещеру и уничтожить все следы нашего пребывания. Если они ничего не знают о нашем убежище, то в пылу охоты они пройдут мимо, и мы будем спасены.

Он прислушивался еще несколько минут. Шаги и голоса удалялись, но время от времени в ночной тишине слышалось с разных сторон потрескивание веток и тихое бряцание оружия.

— Цепь замкнута, — с мрачным спокойствием промолвил капитан, — у нас выбора нет, один Бог может спасти нас.

Он поднял на руки Маргариту и унес ее обратно в пещеру. Отверстие в скале, где находилась кухня, они заткнули землей и мхом; там, где трава была истоптана, набросали веток и листьев, а потом все трое удалились в пещеру, не закрывая входа, чтобы лучше все услышать. Маргарита, утомившись, заснула, но во сне иногда испуганно вскакивала, капитан и Наразинга остались у входа, прислушиваясь ко всякому шороху.

На другой день рано утром послышался шум выступающей охоты. Беглецы издали слышали выстрелы и рычание тигров. Надежда, готовая возродиться в сердце капитана, угасла, когда он, осторожно пробравшись через кустарник, убедился, что они все еще оцеплены. Значит, не раздумали еще охотиться на оленей, и его бегство с Маргаритой невозможно. Он всячески старался утешить и успокоить Маргариту. Весь день прошел в боязливом ожидании, а при наступлении ночи капитан и его слуга опять стали караулить со страхом и беспокойством.

Капитан с облегчением вздохнул, когда при наступлении следующего дня со стороны джунглей вновь послышался шум охоты.

— Они раздумали и не придут сюда, — возгласил он, — опасность минует, Бог не оставит нас.

Но Наразинга, прислушиваясь, приложил ухо к земле.

— Слушай, господин, слушай, — шепнул он, — кругом начинается движение.

Мимо пещеры, ломая ветки, пробежал старый олень; за ним следом несколько молодых.

— Они здесь, — проговорил Наразинга, — охота начинается.

Не говоря ни слова, капитан толкнул своего слугу в пещеру, вошел за ним, осторожно задвинул обросший мхом обломок скалы и поспешил к Маргарите.

— Нам грозит большая опасность, дорогая моя! — сказал он. — Соберись с духом и надейся на Бога. Он один может нас спасти.

Маргарита вскочила. Близость опасности, с таким страхом ожидаемой, вернула ей всю силу воли.

— Я буду молить о помощи Его, Всесильного Творца Вселенной! — воскликнула она. — Когда они придут, во мне не будет страха, дорогой мой. Всему свету я скажу, что я твоя и вечно буду твоей!

Она упала на колени, подняла вверх руки, и глаза ее, полные доверия, обратились к небу с молитвой. Капитан стоял рядом с ней, и его могучая фигура дрожала от сдержанного волнения. Он также сложил руки, но плотно сжатые губы не произносили ни слова, его сердце не ощущало твердой веры в Божью помощь. Наразинга лежал, распростертый на земле. Он скрестил руки на груди и дрожащими губами шептал браминские молитвы.

Под предводительством старшего шикария Гастингс дошел с Марианной до цепи ласкариев, хладнокровно и спокойно приказал начать охоту и вошел в круг загонщиков, окружавших и охранявших эту местность.

Цепь медленно стала стягиваться. Неро стремился вперед и старался освободиться от цепи, на которой хозяин его удерживал. Гастингс строго крикнул на него, и, слегка ворча, собака послушно легла у его ног.

— Останься здесь, — приказал Гастингс идущему за ним шикарию, — и скажи загонщикам остановиться, я хочу поохотиться в кустах.

Приказ губернатора несколько удивил шикария, круг загонщиков еще очень широк, и охота в кустах представлялась трудной и утомительной, но он затрубил в рог, и моментально шум трещоток умолк.

— Пойдем! — позвал Гастингс Марианну.

Он крепко держал цепь стремившейся вперед собаки и шел за ней, отгибая для Марианны ветки и помогая ей пробираться по корням деревьев и через кустарник.

Спустя некоторое время они дошли до открытого места перед пещерой. Гастингс хмуро оглянулся.

— Неужели Неро ошибся? — предположил он. — Неужели он вел нас по неверному следу или его сбили следы других зверей? Здесь ничего не видно.

Внезапно Неро сильно рванулся из рук своего хозяина, громко залаял и бросился к пещере. Около входа он подпрыгнул и изо всех сил стал царапаться.

Гастингс быстро подошел и ударил прикладом ружья по скале. Послышался глухой звук.

— Так вот где они скрываются! — грозным голосом закричал Гастингс. — Вот куда этот разбойник, этот пария увлек жертву своего преступления!

Марианна вскрикнула от ужаса и умоляюще протянула руки. Гастингс изо всех сил напирал на обломок скалы, который все больше и больше качался; образовалась щель, через которую ясно проглядывала внутренность пещеры.

Вдруг, как бы по волшебству, камень отодвинулся в сторону. Из темного отверстия, согнувшись, вышел капитан и, гордо выпрямившись, бледный как смерть, подошел к Гастингсу.

— О Боже мой! — воскликнула Марианна. — Спаси и сохрани его, Ты один это можешь!

Маргарита такая же бледная, но и такая же гордая, появилась у входа.

— Маргарита, дитя мое! — кинулась к ней Марианна.

Гастингс остановил жену повелительным жестом. С минуту он и капитан стояли молча друг против друга, их взгляды скрестились, как острые клинки.

— Так я нашел наконец, — первым заговорил Гастингс, и голос его страшно зазвучал в окружающей тишине, — подлого разбойника, парию, осмелившегося протянуть окровавленную руку за чистым, благородным цветком, росшим на недосягаемой для него высоте.

— Вы лжете, сэр Уоррен! — возразил капитан хриплым голосом. — Вы требовали моих услуг, для вас рука парии поразила Мизорского льва, готового уже на вас прыгнуть. Без моей руки, без крови, пролитой ею, вы стали бы теперь посмешищем всей Индии и Англии, игрушкой ваших врагов. Рука парии сделала вас царем Индии. Вы торжественно обещали мне награду, и вы подло нарушили свое слово. Я сам взял то, в чем вы мне отказали; но я никогда не сделал бы этого, если бы Маргарита сама мне не дала на то права. Вы не судья мне, сэр Уоррен, над нами Бог, но даже и по человеческим законам вы не правы. Вы презираете парию, но если есть на свете существо, стоящее ниже парии настолько, насколько вы считаете себя выше его, то это существо презирало бы вас за то, что вы подло нарушили свое слово.