Эскорт - Наталья Андреева

— В тюрьму, — усмехнулась пышная.

— Кто сказал? — оторопел майор. — Тут он. Работает.

Пышная красотка с укором посмотрела на собеседницу. Та пожала плечиками.

— Я только хотела сказать, что Олег под подозрением.

Волнистый же не растерялся и спросил у пышной:

— А вы случайно не Татьяна Петухова?

— Случайно я.

— Ну, Танька, подложила же ты мне свинью! — высказалась владелица красной иномарки. — Папаша просто взбесится, когда узнает, что за Олегом милиция по пятам ходит!

— Я‑то тут при чем? Откуда я знала, когда вас знакомила, что убьют эту Нэтти?

— Да ты сама говорила!

— Ничего я не говорила!

— Говорила! Про то, что никогда она ничего не выиграет! Говорила! Ты знала!

— Ничего я не знала!

— Стоп, стоп, стоп! — разнял их майор. И внимательно посмотрел на Татьяну: — Значит, так, девушка. У меня к вам пара вопросов. Где предпочитаете беседовать? В милиции или…

— Или, — уверенно ответила Татьяна. И обратилась к Ирине: — Ты меня подождешь?

— Да пошли бы вы оба! Ты и твой стилист! А заодно и Новлянский!

Владелица красной иномарки выплюнула на асфальт жвачку и достала ключи от машины. А сев за руль, демонстративно вынула из кармана мобильник и стала кому‑то названивать. Явно жаловалась. После короткого разговора машина взревела и рванула с места.

Татьяна Петухова посмотрела ей вслед с презрением.

— Подумаешь! Были бы у меня права, я бы с этой Иркой никогда не связалась! Но мне пока нельзя, — с сожалением добавила она. — За мной это… Глаз да глаз!

— Таня, где бы нам посидеть? — спросил майор. — Мороженое хотите?

Девушка тяжело вздохнула.

— Я пиво очень люблю. И сладкое люблю. Все люблю. А эти садисты… — Она выразительно глянула на двери агентства. — Голодом меня морили! Ненавижу!

После короткого обсуждения они отправились в кафе, яркую вывеску которого Сергей Павлович приметил издалека. У Волнистого было предчувствие, что он сейчас узнает много интересного. Пусть даже эта информация влетит в копеечку. Не сидеть же в кафе за счет Петуховой! Но ту, похоже, такие мелочи не смущали. Достав крупную купюру, она сунула ее растерявшемуся лейтенанту со словами:

— Сходи в бар, пива принеси.

Похоже, что все мужчины делились ею на две категории: прислуга и товар, выставленный в свободную продажу. Лейтенанта Попугайчика она сразу же отнесла к объектам, которые можно и нужно эксплуатировать. С майором Волнистым пока еще церемонилась. Потом решила использовать его в качестве жилетки, в которую можно поплакаться.

— Нет, как будто это я во всем виновата! Мой отец работает вместе с Иркиным. Короче, бизнес у них совместный. Партнеры. Вот ее папаша и обратился ко мне с просьбой: мол, познакомь Ирочку с приличным парнем. Чтоб красивый, как картинка, манеры хорошие и — бедный. Прикормим, оденем, квартирку прикупим — и пусть молодые живут. Чтоб внуки были здоровые и красивые. Я‑то по доброте душевной помочь хотела. Ирка — свинья неблагодарная. Вот мне, — Татьяна гордо вскинула красивую голову, — мне не надо мужа покупать.

Сергей Павлович в этом и не сомневался. Девушка была Настоящей красавицей, даже несмотря на сильно увеличившиеся со времен ее царствования объемы груди и бедер. Не верилось, что когда‑то Татьяна была бесплотной, и Дик даже прозвал ее Танцурой. Теперь девушка набрала запрограммированный природой вес, двигалась плавно, держалась уверенно. И, похоже, не страдала от того, что потеряла возможность выходить на подиум.

— Вы знали Нэтти? — спросил Сергей Павлович.

— Нет. Но наслышана. Я долго в больнице лежала, а потом отец меня все по курортам возил.

— А с каким диагнозом вы попали в больницу?

— Передозировка, — коротко ответила Татьяна. — Наркотиками накачалась.

— Что же вы так?

— А вы бы сами попробовали! Когда при ежедневной пахоте голодом морят! Да, мне раньше хотелось стать какой‑нибудь «мисс». Но Эжени — она же сумасшедшая! Садистка! У нее дома даже пожрать толком нечего. Мне все время хотелось убежать к маме. Она так классно готовит! Вы знаете, что такое постоянное чувство голода? А ты знаешь? — вцепилась она в лейтенанта Попугайчика, который как раз опустил на стол огромные кружки с пенящимся пивом. Тот отрицательно покачал головой, а Татьяна отхлебнула из кружки и с чувством сказала: — Класс! Ненавижу вегетарианство! Иметь столько денег и ничего не жрать — это мазохизм! А эти ужасные тренажеры! Эти упражнения! Знаете, я назло познакомила Алекса с Иркой. Терпеть его не могу! Он и ко мне подкатывался. Только Алекс такой дурак, что меня от него тошнит! Ирка — это то, чего он заслуживает!

«А девица не так глупа, — тут же подумал майор. — И как ее угораздило подсесть на наркотики? Кто дал?» Татьяна Петухова пила свое пиво и рассказывала о том, насколько ей стало легче жить после того, как она рассталась со своим королевским эскортом.

— Они все ненормальные. Эжени — садистка. Алекс — садист. Дик — тоже садист. Он все время издевается. Сколько я от него наслушалась, пока сидела перед зеркалом! Когда Алекс рассказывал об этой Нэтти, я радовалась: так им всем и надо! Он мне звонил иногда.

— А что он рассказывал?

— Что она всех прибрала к рукам. Все агентство. Молодец! А мне теперь хорошо. Папаша меня скоро за границу учиться отправит. Потом купит мне турагентство. Он обещал. Красота! Сейчас бы отправил, да боится, как бы я опять не сорвалась.

— Кто вам давал наркотики, Таня? — осторожно спросил Сергей Павлович.

Она сразу же замкнулась.

— Я сама во всем виновата. Мне этого хотелось. Есть нельзя. Заниматься надо много. Бесконечные примерки. Надо стоять полуголой и не шевелиться, пока платье прямо на тебе подгоняют. Фотосессии — тоже холодно. Везде сквозняки. А я люблю тепло и уют. Мягкие постели, тарелку с бутербродами перед телевизором или интересную книжку под стаканчик пива. Замучили меня совсем… И не хочу я никого выдавать.

— А почему вы сказали Ирине, что Нэтти никогда не выиграет конкурс красоты?

— Потому. Почему я не выиграла, потому и она бы не выиграла, — загадочно ответила Татьяна.

— Значит, не хотите рассказать?

Она пожала плечами. И Сергей Павлович понял. Татьяна Петухова прошла курс реабилитации от наркотической зависимости, и по курортам ее потом возили, и пристроить пообещали. И пока она держится. Но привыкла потакать своим маленьким слабостям. Рано или поздно так же, как мягкой постели и бутербродов с пивом, она захочет наркотиков. И не сможет себе отказать. Просто потому, что иметь такие большие деньги и не колоться — это мазохизм. Есть человек, который имеет доступ к наркотикам. Кто‑то из близкого окружения. Сдавать его Татьяна не хочет. А вдруг понадобится?

— Я не стукачка, — сказала девушка. — Претензий к этому человеку у меня нет. Если у вас ко мне все, то я пойду. — Она оглядела стол и добавила: — Может, вам еще пива купить? Папа говорит, что менты бедные.

— Ваш папа ошибается, — набычился Серей Павлович. — На пиво у меня есть.

— Ну, разве только на пиво, — усмехнулась Татьяна и поднялась.

Она шла к выходу, а парни, сидящие в кафе, смотрели ей вслед. Майор чувствовал себя оскорбленным, лейтенант тоже обиженно посапывал носом.

— Если еще раз кто‑нибудь из этих девиц назовет меня пупсиком… — Попугайчик сжал кулаки.

— Остынь, — посоветовал майор. — Никуда он от нас не денется, этот торговец наркотиками. А о Петуховой пусть папа ее заботится. Она еще даст ему чертей! Сходи лучше закуски принеси. Интересно, когда у Новлянского обеденный перерыв?..

…Но перерыва Олег Новлянский так и не дождался. Когда майор Волнистый и лейтенант Попугайчик вернулись к агентству, они увидели, что хореограф мечется у крыльца в панике и оглядывается по сторонам.

— Что случилось, Олег Александрович? — участливо поинтересовался майор.

— Где Ирочка?! — жалобно вскрикнул тот.

— Уехала, — ответил лейтенант.

— Как? Куда? Что вы ей» сказали?! — Новлянский схватился за телефон, но тщетно. Ему не пожелали ответить. Руки хореографа беспомощно опустились.

— А что вы так нервничаете? — удивился Сергей Павлович. — Я просто спросил у девушки, не с ней ли у вас было свидание в тот воскресный вечер, когда убили Нэтти.

— Боже мой! — театрально всплеснул руками Новлянский. — Что скажет мама? — Следующая его фраза была из того же драматического репертуара: — Вы сломали мне жизнь!

— Послушайте, Олег Александрович, если бы вчера вы откровенно мне все рассказали, не стал бы я сегодня тревожить вашу обожаемую Ирочку. Допустим, что никого вы не убивали. Ну, было у вас с кем‑то свидание. Так назвали бы вчера вашу даму — и никто бы ничего не узнал.

— Да? Не узнал? Да если бы только Ирочка! Но мама! Но все!

— Да что тут такого ужасного? Ну, встретились с кем‑то. Если только ваша загадочная дама…